Наперегонки со смертью

Вы, наверное, встречали людей, которые изо всех сил пытаются отбить у смерти лишние годы. Каждое утро у них начинается с пробежки и гимнастики. Они выверяют до грамма съеденную пищу, напрочь отказываются от алкоголя. Следуя наставлением мудрых, не едят мясо. Жизнь их представляет из себя отчаянную гонку, погоню за продлением своих дней. К сожалению, все их труды могут быть в одно мгновение перечеркнуты вездесущей смертью. Никто не застрахован от несчастного случая, от скрытой болезни или преступных действий.

Многие, отчасти понимая вышеизложенное, да и просто из жажды удовольствий — пускаются в другую крайность. Жизнь их представляет из себя бесконечное пожирание разнообразных блюд, наслаждение плотскими утехами, поглощение вина и тому подобные занятия. Эти личности стремятся к удовольствиям и следуя древней философии, делают все, чтоб повкуснее набить себе брюхо, не заботясь о завтрашнем дне. Они не осознают, что сегодняшние излишества, завтра принесут им вялость и болезнь, беспомощность и последние годы мучений.

Первые — нередко живут в непрерывном напряжении. «Идеальная», здоровая жизнь требует усилий и некоторой силы воли. Они отказываются от маленьких человеческих радостей ради «высшей цели» — дополнительных лет существования, которые, увы, никому не гарантированы. Бывает, что эти люди, считая себя лучшими из нас, позволяют себе насмехаться или выражать прямое презрение. Впрочем, приверженцы другого подхода к проживанию жизни также легки на острое словцо в адрес «адептов здоровья».

Что же делал я? Следуя не высказанному мной — ни вслух, ни мысленно — правилу золотой середины, я был абсолютно свободен в своих желаниях. Иногда я позволял себе бокал вина. Когда чувствовал голод, я ел умеренно — но лучшие из блюд — не подчиняясь никаким кодексам и советам со стороны. Тренировал свое тело, когда его настойчиво тянуло к движению. И несмотря на такую вольную жизнь, я тем не менее ни разу не напивался и крайне редко переедал.

За свою, наполненную опасностями, жизнь, я понял, что все хорошо в меру. И что излишества — главный враг человечества. Стараетесь ли вы учесть все, чтобы жить как можно дольше или недальновидно отдаетесь гедонизму — вы неизменно «перегибаете палку» и усложняете, на самом деле простую, жизнь.

Когда в дальних, тяжелых походах через горы я, бывало, ощущал серьезные лишения и отсутствие какого-либо комфорта, в тоже время я познавал радость разумного аскетизма. Как прекрасно, пропустить завтрак или забыть об ужине, засмотревшись на вечерние звезды. Отказаться на недели от разговоров в приятной компании. Оградить себя от поглощения информации, которая атакует нас из самых разных источников. Сделать перерыв в развлечениях и поставить в темный погреб уже откупоренную бутылку дорогого вина.

Иногда, из какого-то необъяснимого порыва, я бросал все — все свои дела и удобства — и уходил глубоко в лес. Где скудно питаясь ягодами, грибами и охотой — каждый день проверял себя на прочность. Когда же я возвращался, любое мое действие, любое впечатление давало мне невероятные по силе переживания. После таких походов я словно рождался заново и душою ребенка с наслаждением вкушал повседневные занятия, которые у пресыщенных городским комфортом гражданам в лучшем случае вызывали зевоту.

Все эти лишения я устраивал себе не из каких-то заумных принципов, не из желания чего-то достичь или прожить дольше. Я слушал «сердце», когда бежал в лес или горы. Обращал внимание на живот, а иногда и язык — когда решал судьбу своего голода. Интуитивно я понимал; когда отправиться в театр или в цирк; когда завести долгую философскую беседу, а когда весь вечер промолчать.

Я ничего не выбирал, лишь слушал и следовал зову. Возможно из-за этого, почти вся моя жизнь, каждый мой день был вечно новым праздником. Я не пытался ценить каждое мгновение, как советуют мудрецы, не дорожил своими годами и не пытался выжать из тела максимум прожитых часов — я лишь отдавался внутреннему потоку, затаенной в сердце каждого, гармонии и плыл по тому же течению, по которому плывут и остальные. Единственное мое отличие заключалось в том, что я не сопротивлялся и не воображал, что чем-то здесь управляю. Поэтому когда другие в подобных условиях мучились от скуки или не находили себе место от боли и страданий — я всем сердцем пел, глубоко вдыхая таинство жизни.

Евгений Трубицин.
Четвертая глава книги: «В битве со страданием».
Третья глава: «Сотворенный из огня»