Убийца деревьев

- Это я сказала, это я предупредила… Так, что я ещё забыл? Readbook в сумке, телефон… Пат, ищи телефон! А, ну да, спасибо.
Телефон тоже в сумке. Козырёк от солнца на голову. 
- Давай, пЁса, одевайся и идём. Ну что ещё? Куда ты меня тянешь? А, понятно. Как же без вкусняшек выходить? Ну, теперь-то всё уже? Нет? Что ещё? Ну конечно, вынести мусор. Ты без этого, пардон, ни пописать, ни ещё чего посущественней. Теперь-то всё? Ага, ключи, чтоб дверь запереть. А то, не дай Бог нашу маму и дочку украдут. Давай, выметайся!

Спускаемся по лестнице, пропуская спешащих на работу соседей, обмениваясь фразами о погоде, о наступающем Рош а-Шана - еврейском Новом годе. Многие спрашивают о моём здоровье. Как же, как же, местная знаменитость, в прошлом году сознание на лестнице терял. Молчали бы уже, не наступали на больной мозоль! Но я всем улыбаюсь, и белым и чёрным, и молодым и пожилым. И даже деткам в коляске, или на руках у мамы-эфиопки, которая сама ещё почти ребёнок.

…Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два. Фуух! Спустились.
 Патрик тянет меня к мусоросборнику. Нажимаю педаль, бросаю внутрь свой пакет с  мусором, предварительно убедившись, что там нет пластиковых бутылок, коробок или пакетов. Поворачиваюсь и собираюсь идти через огромный двор между шестью многоэтажками, и вдруг что-то цепляет моё внимание. Нет, даже не цепляет, а царапает и взгляд и душу.

Позади мусоросборника лежит на земле большое спиленное дерево туи. Мёртвая туя. Убитое дерево. У меня холодеет сердце, а не наша ли это туя? Четверть века, что я живу в этом доме, наш подъезд украшали слева и справа две пушистые туи. Когда-то они были маленькие, меньше меня ростом, а нынче вон как разрослись. До второго этажа достают вечнозелёные, пушистые красавицы. Та, что слева от подъезда росла напротив окон одного нашего очень неприятного соседа с первого этажа. Он неоднократно высказывал свою, мягко выражаясь, нелюбовь к дереву. Оно, видите ли, было источником грязи и мусора в его квартире. Ну как простите, дерево у которого не падают ни листья, ни иголки, может быть источником мусора? Наоборот, оно прикрывает дом от летящего мусора и песка. Кроме того, дерево - это же красота, это же кислород!

Я оглядываюсь на подъезд. Точно. Справа растёт одна из туй, а слева торчит обрубок мёртвого голого ствола высотой чуть более метра. Я чуть не задохнулся от неприязни к этому дебилу.

Кстати, все, абсолютно все дома в нашем районе окружены палисадниками, огороженными вместо заборов цветущими кустами гибискуса, олеандра, лантаны. И только вокруг нашего ни одного кустика. А со стороны двора все деревья «мимозы» (акации ивовидной) обрамлявшие наш большой двор, вырублены под корень. Жаль. Во-первых, нам русскоязычным они всегда напоминали мимозу, женский день 8 марта. Тем более, что наша «мимоза» зацветает ровно в первых числах марта. А теперь наш двор «чистый», но напоминает пустыню. Ветер носит песок, какие-то пакеты и бумажки, мусор… Я понимаю, что большинство наших соседей выходцы из Эфиопии, из пустыни, и пустынный ландшафт для них возможно более приятен глазу, чем зелень. Но ведь неприятный сосед - из Киева, бывший председатель домкома (ваад-байт) из Днепра, нынешняя с цветущего Кавказа. Так почему им пустыня дороже?

Вечером, когда мы с внучкой Мишелькой вышли гулять, я обратил её внимание на голый обрубок. Хотел что-то рассказать о пользе деревьев, о том как евреи строили свою Родину и озеленяли её, превращая из песков и болот в цветущий сад. Но увидев её реакцию, понял что слова не нужны. Девчушка в ужасе зажала рот двумя ручками, а на глазах у неё навернулись слёзы. «Кто это?», - спросила она, и я указал ей на окно соседа. «Он убийца дерева», - сказала она. И этим было всё сказано.

Прошла неделя. В канун Рош а-Шана я с Патриком возвращался с прогулки. Услышав, что с первого этажа кто-то спускается, я отвел пЁса в сторонку и решил переждать. Спустилась жена неприятного соседа. Мы с ней поздоровались, обменялись поздравлениями к Новому 5780 году. Следом спускался её муж. Он что-то буркнул себе под нос. Возможно, поздоровался. Но я здороваться с ним не стал, молча пропустил его мимо себя. Ему это не понравилось. Он обернулся и спросил: 
- Что, вас здороваться не учили?
А я ответил ему:
- Я с убийцами деревьев не здороваюсь!
И начал подниматься по лестнице. Вслед мне понеслось:
-Да кто ты тут такой, чтобы мне указывать, что я могу делать, а что нет?
Надо же. Я тут никто, а он значит всё? Кум королю и сват министру? А на мнение жителей остальных квартир нашего четырёхэтажного дома ему плевать?

Его голос взвивался всё выше и выше, всё громче и громче. Вот уже превратился в подобие лая, затем в вой кошки, которой прищемили хвост. Но я в смысл его визга не вникал. Этот человек для меня больше не существовал.