Продолжение 9

Приобретение концертного опыта

В киевском оперном театре по понедельникам выходной. Кому-то в голову пришла хорошая идея – в этот день устраивать концерты. Особенно нравилась программа: «Вечер старинного романса». Я тоже принимал участие. Играл в своей обработке: «Я встретил вас…». В обработке Иванова  Крамского – «На заре ты её не буди». В своей обработке – «Вечерний звон», в обработке Сергея Орехова – «Дремлют плакучие ивы» и другие романсы.

Аккомпанировал народной артистке Вере Любимовой, народным артистам: Константину Огневому, Владимиру Тимохину. Последний предложил мне сотрудничать с ним, и мы серьёзно начали работать над программой: «Старинные русские романсы». Записали её на республиканском радио, а после и на грампластинку фирмы «Мелодия» Он был простым и не заносчивым. Иногда после работы и по рюмке водки выпивали. Он рассказывал, что когда репетировалась опера «Екатерина Измайлова», приезжал на репетиции Шостакович. После премьеры сказал, что это лучшее исполнение его оперы.

Газеты хвалили дирижёра, народного артиста СССР Константина Арсеньевича Симеонова. Его вызвали в горком партии, поздравили с успехом, но и заметили, что он не приходит к ним и не информирует о своих достижениях: «Мы узнаём всё о вас только из газет». На что он ответил: «Уважаемые, я не верхолаз, а артист», намекая на этаж, где размещался горком.
– Нам пишут из театра, что вы не посещаете политсобрания, – заявили ему.
– Уважаемые, – ответил он, – я не член партии…
– Но вы руководитель театра, и должны интересоваться партийной жизнью театра, и ходить на семинары…
– Я уже старый и скоро попаду на тот свет. При встрече Карл Маркс меня простит и лично мне всё расскажет.

Позвонил мне певец Тимохин: «Приезжай ко мне на репетицию. Москва хочет, чтобы я спел программу «Русский романс». Приехал. Он жил на Крещатике. Написали программу, и он пошёл в Министерство культуры её утверждать. Я остался его ожидать. Приходит через час и говорит, что с этой программой нас в Москву не отпускают. Нужно исполнять украинскую музыку. Нашли мы ноты романсов украинских композиторов и всё уладилось.

 Получили гастрольное удостоверение. Приехали. Нас поселили в гостинице на Неглинной. На другой день у нас концерт в концертном зале на площади Маяковского. Первое отделение – романсы Чайковского. Пианист – Натан Шульман. Тимохину страшно не понравилась игра Шульмана. Второе отделение начал я, подготавливая публику исполнением нескольких романсов в обработке для гитары. Во втором отделении Тимохин пел романсы русских композиторов уже под аккомпанемент гитары.

Владимир Тимохин договорился исполнить несколько концертов в Белоруссии. Программа «Русские романсы». Аккомпанемент – гитара и баянист Роман Иванский. Пианист не потребовался по простой причине: концерты были запланированы в санаториях и домах отдыха, где фортепиано отсутствуют, а если имеются, то они стоят в роли мебели. Их не то, что давно не настраивали, там нечего было настраивать. Отсутствовали не только струны, но даже клавиши. Поэтому – баян, а Роман был отменный музыкант.

Привезли нас в огромный санаторий с большим залом. Тимохин отодвинул занавес и спрашивает: «Петя, а где интеллигенция этого города?». Отвечаю: «Владимир Ильич, вы же их в семнадцатом году на фонарях повесили». Сцену открыли. В зале человек пятьдесят. (концерт отменяется, если в зале нет десяти человек). Тимохин поёт, я играю. Он тенор, солист киевской оперы, поёт романсы о любви, я своим аккомпанементом нагнетаю страсти. Мы в ударе, получаем удовольствие от своего исполнения. Вдруг заходит женщина в белом халате и громким голосом объявляет: «Товарищи, кто не имел вечерний кефир – выйти из зала!». Все поднялись и ушли. «Окончен бал, погасли свечи…», как там дальше – не помню, а мы пошли ужинать по человечески, то есть, с водкой. По-скотски – это значит без водки.

Когда меня включили в план Союзконцерта, первый концерт состоялся в Курской области, на родине моего отца. Я основательно подготовился. Первым номером моей программы была ми минорная сюита Баха. В филармонии Курска, наверное, подумали: «Приехал гитарист, не лауреат, нет звания. Куда его? Да – в рабочий клуб». Лучше, конечно, бы – в музыкальную школу, там хотя бы публика, подготовленная. Привезли меня на филармоническом автобусе. Он черниговского автозавода, сделан весь из металла. Летом нагревается – сидишь как в бане, а зимой, из-за отсутствия отопления холодно.

Бывало, привезут на концерт почти к началу, не успеваешь даже согреться.
Итак, о первом своём концерте. Клуб мне сразу не понравился. Интуиция меня не подвела. Первой в сюите Баха идёт печальная, даже трагическая сарабанда. Вдруг крик из зала: «Хватит настраивать, давай пой!» От неожиданности я остановился. Мгновенно всё понял. Начал играть «Малагенью» Лекуона, «Огонь сердца» Алена, испанский танец «Сальвадор» и остальное в этом же духе. С тех пор я Баха не подготовленной публике не играл.

Я Чакону из второй партиты для скрипки Баха на гитаре не воспринимаю. Она очень драматична, экспрессивна. Скрипка, орган могут своим звуком это передать, но гитара – нет. Ни Сеговии, ни другим гитаристам, так и не удалось достичь такого эффекта, который достигали своим исполнением Чаконы скрипачи Яша Хейфец и Леонид Коган. Исполнение на гитаре Чаконы – это, примерно, тоже самое, если импотент пытается заняться сексом с женщиной. Да простят меня читатели за такое грубое сравнение.

Попросил моей помощи певец Константин Огневой. Он сказал, что завтра у него концерт в «Октябрьском дворце», а Петренко, его аккомпаниатор, уехал с Гуляевым на гастроли, даже не позвонив. Договорились о встрече. Дверь открыл сам Огневой. Поразила шикарная квартира и не менее шикарная арабская мебель. Сразу стопка коньяка и мы принялись за дело. Надо было подготовить восемь романсов. Остальные он поёт под фортепиано. Хорошо, что была магнитофонная запись. Некоторые романсы я знал. Прорепетировали, пообедали по-человечески с водочкой. На концерте было много публики, много аплодисментов. Я тоже соло играл, что давало возможность певцу отдохнуть.

После он меня взял на свои гастроли. Концерты были совместными. Первое отделение – Огневой. Аккомпанирует ансамбль: контрабас, ударные, электрогитара, и я. Второе отделение для романсов. Аккомпанемент тот же. А Петренко Огневой больше не приглашал. Не мог простить предательства.

Помню смешной случай. Даём концерт на летней площадке. Огневой на эстраде поёт романс «Мне снился сон, что ты меня ласкала…». В это время внизу огромная чёрная собака начинает подвывать и лаять… Константин продолжает: «От счастья плакал я. Я так любил…». Собака воет ещё громче. Огневой остановился и говорит: «Уберите собаку, она мешает петь». В первом ряду поднимается очень поддатый мужик и говорит: «Пойте, она не кусается».

Участвовал я и в другой интересной концертной программе. Стихи Гарсии Лорки читала заслуженная артистка Людмила Джигуль, а я играл «Испанские народные песни» в обработке Лорки для фортепиано. Я сделал вариационные обработки этих песен для гитары. Программа имела очень большой успех.