Мужчина с достоинством

   Мишка Трус был своеобразным мальчишкой. Учиться наотрез отказывался, а школу любил. Общительный, коммуникабельный, добродушный он имел в школе десятки друзей из самых разных деревень округи. Вместе со своими друзьями Мишка плевал на все науки сразу и находил способы нескучно проводить время вне школьной программы. То ездили на велосипедах по местам боёв, собирали порох, остатки оружия и делали свои далеко не безобидные самопалы. То уходили с уроков в цветущие весенние луга, плели корзины. Товар продавали на местечковом рынке, себе покупали папиросы, а одноклассниц одаривали шоколадными конфетами.  С Мишкой  мы были не просто односельчанами, а соседями. Все его выходки были у меня на виду. Из класса в класс мишкина компания переходила благодаря списыванию и подсказке. Да вот беда! От природы Мишка был искренним человеком, справедливо оценивающим как себя, так и окружающих людей. Не зря школьная кличка у него - Правдивый. "Списал?" - спросит учительница и Мишка честно сознается. Двоек у него было куда больше, чем у дружбанов, умеющих лгать.
   Взрослея мастеровитые подростки научились зарабатывать карманные деньги и вскоре вместо конфет стали покупать спиртное. Вместе со школьными аттестатами они получили хронический алкоголизм. К сорока годам многие умерли, а Мишка Трус с одним-единственным зубом выглядел семидесятилетним стариком. Со всех работ его выгнали, он плёл из лозы корзины и продавал их на рынке. По-прежнему  был разговорчив и общителен, но общаться с ним знакомые уже не хотели, понимая полнейшую несостоятельность Мишки в борьбе со злым недугом.
   Погожим летним днём наша семья купила машину торфобрикета. Самосвал высыпал топливо прямо перед домом на улицу, загородив проезд. Мы спешно переносили торфобрикет в дровяной сарай. Под ногами путался Мишка со своими пустыми разговорами. В отчаянии невыслушанности он преградил мне путь и заявил: "Ты меня ничтожеством считаешь, а я между прочим ещё с мужским достоинством. Вот если б кто-нибудь повалил мне эту женщину (мимо проходила дама лет тридцати), я бы ей дитя сделал". Улица разразилась дружным хохотом, дама брезгливо поморщилась и ускорила шаг, а Мишка продолжал извергать хвастливые тирады...