Дуновение времени. Гл. 10. Немного истории Звена-Т

Глава десятая. Немного истории Звена-Т.
 
    Суливан и Волизан перебрались в рабочий кабинет Правителя. Тот по привычке сразу же просмотрел выползавший из устройства экстренной связи лист, даже потянулся к клавиатуре, но тут же отдернул руки. Вспомнился ему утренний промах, поэтому он отодвинул кресло от стола и развернулся в сторону Волизана, подъехавшего в своем кресле к приставному столику.
- Ты хотел припомнить, Суло-царь, давнюю историю создания Звена твоих Телохранителей. Поручение это ты мне дал в начале вашей встречи ВТП – Великой Тройки Победителей, собравшейся сразу после Великой Войны, рядом со взятой нами столицей врага, Линбером. Одного из ВТП охраняла специальная женская команда, другого звероватая группа сингхов пополам с нигерийцами. Я уже не помню подробностей, но в процессе конференции ты подозвал меня и попросил подумать на тему о том, что и мы, вернее наше Великое Государство, должны выглядеть в этом вопросе не хуже. Не столь экзотично, но столь же достойно, могущественно, а главное - действенно. Простые же наши солдатики, одетые в парадную форму и с автоматами, смотрелись недостаточно серьезно. Это могла быть только первая линия внешней охраны.
    Прошло ведь ещё только три месяца со дня Великой Победы, и каждая из стран-победительниц наводила порядок в своей зоне оккупации, выкроен-ной на территории общего поверженного Врага. Среди бесконечного коли-чества концлагерей, куда в течение всей Великой Войны сгонялись жертвы режима нашего главного тогдашнего врага, Гуталера, мы обнаружили целый научно- исследовательский институт расовой генетики и политики или чего-то очень похожего, где в качестве бесплатного подопытного материала содержались в относительно неплохом физическом состоянии несколько сот мальчишек и девчонок от десяти до пятнадцати лет, в группах, составленных по расовому и национальному признаку. Среди них оказались практически все национальности охваченного войной региона, распределенные по трем основные расам – светляне, желтухи и смугляки. На них изверги Гуталера ставили какие-то свои опыты.
    И многие наши народности там представлены были, - лавяне, болотяне, речане, горяне. И собственные их граждане, ардоны, набранные из семей политических противников. Собрали они там и подростков от ближайших своих соседей фрусков, бринксов, скандов, рималей и аргонов.  Были там и гудимы, собранные со всех оккупированных ими территорий, в том числе и с наших. Ребята эти были из числа тех, кого не успела перемолоть машина уничтожения, созданная Гуталером на территориях, захваченных им в то время государств. Он миллионами гудимов свои печи растапливал. Всем, конечно, тогда от него перепало, но в относительных показателях гудимы были абсолютными рекордсменами. Почти пятьдесят процентов. Ты ведь тоже, как и весь мир, впрочем, об их судьбе не очень-то озабочивался. Все вы их недолюбливали. И твои коллеги по Тройке Победителей – тоже.
- Слушай, Воли, это у меня что, самая большая проблема была в те времена?
- А я не столько в упрек тебе это говорю, сколько просто констатирую. Вот так оно тогда в мире нашем было. И, главное, уже не первый раз. Но и с этой попытки вопрос с гудимами полностью решить не удалось. Живучие они все-таки. Тут уж есть то, что есть. Бог ихний иногда, конечно, крепче крепкого спит, но, как не поверни, вовремя просыпается. И под корень вывести не дает. Сколько в Юростане ни пытались.
- Ты что, меня Богом гудимов пугать решил Волизан?
- О чем ты, Суло-царь. Я – тебя, и пугать? Как ты мог помыслить такое. Если и хотел я чего-то, то только напомнить о тех нелёгких временах. 
- Ну, и хорошо. Напомнил – и ладно. А вот ответь, интересно мне, почему про коламбиканцев в этих своих списках ты не поминаешь? Из Северной Коламбики?
- Так это ж вона где, аж за Океаном. Туда и война-то не дошла. – Волизан покрутил пальцем шар глобуса, стоящий рядом с ним, и потыкал в дальний заокеанский континент. - Тут ведь я о каком возрасте тебе толкую, ты хоть помнишь? Десять-пятнадцать. А откуда их, коламбиканцев, в Юростане взять Гуталеру было? Пленные – это уже другой материал. Это двадцать лет и выше возрастом. Воспитанию поддаются уже намного труднее.
- Понятно. Продолжай, друг мой Волизан.
- Мы тогда же составили из них одиннадцать национальных групп. Порылись в исторической литературе и нашли описание жесточайшей системы воспитания мальчиков-аборигенов в популяциях  Северной Коламбики. Даже организовали поездку туда наших антропологов. А когда выяснили всё, что нам надо, покопавшись там, в их закрытых племенных резервациях, то определили пределы человеческих возможностей и поставили задачу освоить их так, чтобы по каждой на 5% не доходить до предела.  Это то, что касалось основ физического воспитания. Ну и тренеров привлекли, начиная от восточных единоборств, даже таких редких, как понские нинцзя, и кончая лавянским кулачным боем. Труднее всего, на поверку, оказалось с интеллектуальной, в смысле - c умственной подготовкой. Проблемы возникли как с методиками обучения, так и с преподавателями. Особо требовалось поработать с автономной логикой, с системным анализом и отработкой навыков принятия мгновенных решений. Нашли мы, конечно, какие-то наработки и у Гуталеровских специалистов, в том же самом расовом институте. Я был просто поражен тем, что они проверили все группы этих ребят даже и на восприятие основ Учения гудимов и Толкований к нему.
- Вот сучье племя! А своих или наших КНИГ для них было недостаточно. При чем тут гудимы в странах Раннеславия или Позднеславия?
- Нам разъяснили, что толкователи Ранних и Поздних книг отстают в уровне и глубине анализа. Порой тексты, понятно – в переводах, совпадают почти полностью. Но вот толкования к ним совершенно разные бывают. И непонятно почему. А главное, что и восприятие у мальчишек оказалось совершенно неоднозначное, как ты не повернись. 
- А у самих у вас в этих вопросах собственного мнения не было?
- При чем тут наше личное мнение. Мы с имеющейся системой взглядов разобраться пытались. От неё ведь поступки проистекают. И мы должны их четко координировать, в ожидаемой системе координат!
- Поклонение перед иностранщиной, понимаешь? Иностранцы-засранцы! Только так мы с вами двигаем прогресс? Где у нас своё, исконное, родное, исторически глубоко национальное, в крови предков прочувствованное и пережитое?
- Что ты шумишь, Суло-царь? Так у меня же, в принципе, оно родовым и было, поскольку по матери я гудим. Ты забыл разве?
- Слушай, Волизан! Я что, по-твоему, весь состав Правительства, Армии и Комитета помнить должен. Кто гудим, кто не гудим. Да и какое это имеет значение!
- Ой, Суло-царь. Не криви душой перед старым другом. Ты был после Революции главным защитником сохранения в паспортах пятой графы. Уж передо мной-то не бей хвостом об лёд.
- Ты так думаешь? Я? Что-то не припоминаю. – Суливан ухмыльнулся в усы. – Ну, ладно, ладно, не буду. Продолжай, Воли-друг. Мы потом с тобой в старые протоколы Президиума посмотрим. Кто там и какую графу отстаивал.
- Ой-вао-вой тебе, Суло-царь. Это же ты был инициатором с третьего года революции протоколы Президиума не вести. Ты что совсем к старости память потерял.
- Слушай, Воли-друг, все мы к старости слегка из ума повыживали.
- Может быть и так. Но я всё-таки к гудимам вернусь, чтобы до конца дойти в нашей истории про Звено «Т». Так вот после ранней смерти моего отца со мной много занимались мамины братья, чистокровные гудимы. Но они делали это на обычном бытовом уровне гудимизма, не вдаваясь в глубокие ортодоксальные проблемы. Так что, общее представление у меня по этому вопросу было, а вот глубокое различие в содержании Книг и Учения Гудимов, это я уже позже оценил, осознал и почувствовал. Отставание Раннеславия и Послеславия тут видно было невооруженным взглядом. И мы выбрали из всех других мальчишек именно гудимов, учитывая наследственную генетическую предрасположенность. Они составили групповое ядро твоей безопасности. Остальных использовали для создания нескольких внешних колец охраны, включая и охрану Президиума Правительства.
- Что же ты раньше мне обо всем этом не рассказывал. – Суливан разгляды-вал ладони, а Волизан смолоду хорошо помнил, что это признак сильней-шего его раздражения, когда он не хочет смотреть собеседнику в глаза.
- Слушай меня, Суло-царь! И вспомни, мало ли у тебя было дел после войны? Восстановление инфраструктуры Государства, создание новых систем оружия, вершение внешней политики. Тебе только нас тогда не хватало. Я тебя первые пять послевоенных лет ни разу и не видел. Хотя просьбы о встрече передавал. Ответ твой мне слали один и тот же - потерпи, не время. А за вторую послевоенную пятилетку от силы раза три руку я тебе пожал на государственных приемах. И все. Когда же мы с тобой о чем-то важном поговорить могли? Ежегодные отчеты о продвижении учеников мы тогда тебе посылали. Никаких вопросов ты нам не задавал. Поставил общую задачу и самоустранился. Так объясни же сейчас мне, недальновидному, что это ты вдруг так сильно заинтересовался?
- Я не заинтересовался, а забеспокоился! Ведь сейчас наши жизни, моя и твоя, висят на довольно тонких нитях преданности Звена «Т». А у нас тут такие дела крутятся в Министерстве Юстиции, как говорится, одно к одному: врачи-гудимы, генералы-гудимы, комитет-гудимов, писатели-гудимы, биологи-гудимы…
- Ты что совсем всерьез за это дело взялся, Суло-царь.
- Почему, сразу, взялся? При чем тут я? Время подошло, друг мой Волизан. Машина Власти скрипеть начала. Простая смазка не помогает. Нужно менять подшипники и другие отработавшие свой ресурс детали. А с кого прикажешь начинать? Начинать нужно с точек воздействия внешнего противника. А кто у нас с внешним противником чаще других в постоянном контакте находится? Кто у нас зачастую на общем с противником языке говорит и с нашего ему толмачит? Всё непросто, друг мой Волизан. Ты должен понимать все это.
- А не слишком ли ты мнителен. Ведь гудимы тебе и во время Великой Войны преданно служили, и промышленность при эвакуации на ноги поставили за считанные месяцы, и оружие для войны наковали, и новое после войны за считанные годы не хуже коламбиканцев смастачили…
- Все это так, но и про то, о чем я тебе толкую, ни на минуту забывать нельзя. Ты только вдумайся, Волизан. Газеты всем этим полны. Народу внушают: вейсманисты-морганисты, безродные космополиты.
- Газеты полны тем, что ты им укажешь! – упорно гнул свое Волизан.
- Ну, что ты пристал, как банный лист к заднице! Я тебе говорю, что мы с трудом людей от самосуда удерживаем, понимаешь. И мало мне, так на этом фоне ещё одна проблема, телохранители-гудимы. Ты считаешь я могу сегодня им довериться сегодня.
- А какой у тебя выход? – развел руками Воли-друг.
    В ответ Суливан медленно поднял голову и погрузил свой тяжелый взгляд в глубину зрачков Волизана. Тот его спокойно выдержал. И тогда, опустив голову, Великий Вождь тихо ответил:
- Да в том-то и дело, что нет никакого у меня выхода. А ты как считаешь?
- А точно также, как и ты. Коней на переправе не меняют. Это мы с тобой хорошо знаем.
- Коней-то не меняют, оно конечно, но вот, если кони забузят, то седока сбросить в воду – дело одной минуты. Или меньше, думаешь? – подозрительно прищурясь, произнес Великий.
- Никак я не думаю и никак не считаю. Не время сейчас считать. Мы ведь собирались с тобой готовить списки присутствующих на Амфитеатроне и монтировать для показа просмотровые киноверсии событий, сразу после подрыва самолета с твоей «пятерней». Сам подрыв, я понимаю, ты будешь организовывать по другой линии ответственности?
- Нет у меня сейчас никакой другой линии. Всё нам с тобой делать и организовывать придется. Но с самолётом у меня уже домашняя заготовка была сделана. Мы планировали пригласить Битогана из Переславии на переговоры к нам сюда, и подготовили возможность нейтрализовать его по пути обратно, в зависимости от его настроя и поведения. Но он тогда, как почувствовал, отменил поездку. А система эта у нас до сих пор в режиме ожидания. Ты понял?
- Понятно, хотя мне и совсем неясно как это работает.
- Так это тебе и не нужно понимать. Меньше знаешь – лучше спишь. Просто прими к сведению. остальное уже моя забота.
- Твоя - так твоя. А среди наших общих забот может все-таки начнем от обратного, именно с кинопоказа?
- Что ж, когда нет ничего путного для начала, приходится начинать с конца. – недовольно пробормотал Верховный Руководитель. И включил просмотр информации, присланной с объекта ВВ№1. Исходное время показа он установил сегодняшнее, без десяти полдень. И они увидели, как на огромном, во всю стену кабинета, квадратном экране возникла дюжина клеток, в каждой из которых происходило какое-то своё движение и своё действие.
    Первые пять минут на всех мини экранах шла обычная спокойная жизнь охраны виллы. Лишь два из двенадцати экранов вызывали какое-то беспокойство. На одном из них, на полу между столом и диваном лицом вниз и откинув руку, лежал мужчина в тренировочном костюме, завернутый в легкий плед. На втором – в пустой комнате на белой скатерти обеденного стола поблескивала темной зеленью открытая бутылка. Рядом с ней, в стороне, лежали пробка, початая коробка шоколадных конфет, и стояли два на треть наполненных бокала.
    Сулиман прижал на секунду кнопку просмотра:
- Это что-то новое. Смотри, Воли. Второй бокал? Откуда он мог взяться, ведь Суливан-второй просто продегустировал вино, оформил приемную записку и ушел спать. Это вот, видимо, твои гудимы самодеятельностью занялись, от большого, видать, ума. Что ж, пойдём дальше. Посмотрим куда оно нас заведет? – вздохнул Вождь и запустил просмотр на двойной скорости. Без пяти двенадцать в кадре прихожей смешной быстрой походкой появился Луготан, трижды, раз за разом, включивший сигнал побудки, а вслед за этим открывший двери внутренних покоев ВВ. Там он подошел к телу, нагнувшись пощупал пульс и, вернувшись к входной двери включил сигнал вызова неотложной помощи и сирену боевой тревоги, а сам бегом рванулся по коридорам здания. Майор, казалось, одновременно сновал по все экранам, расставляя людей по их постам. А закончив это, в течение двух-трех минут вернулся в столовую покоев, где наполнил один из бокалов и, держа его в поднятой руке, отнес в химическую лабораторию на второй этаж и передал аналитику. Вернувшись бегом в нижние покои, закрыл за собой дверь от любопытных взоров, взял стул и, поставив его перед столиком с прямым телефоном в ЦИТАДЕЛЬ, замер. Ждал он недолго, и, как было слышно, это позвонил Председатель Комитета Защиты Революции Бурипен. Майор сдержано ответил, выслушав, опустил трубку на рычаги и вышел, отдав распоряжение охране входных дверей. Затем вернулся в комнаты ВВ и стал ждать.
    Подлетевшие машины медиков внешняя дежурная охрана направила влево, и они замерли в ожидании в стороне от входа. Через двадцать минут появились черные правительственные суперлимузины «великолепной пятёрки» в сопровождении ещё трех машин основных министров Правительства. Они заняли все места перед виллой и на подъездной дорожке.
- Глянь-ка, Воли. Свидетелей с собой привезли. – ехидно заметил Суливан, напряженно ухватывающий из этого кино хаоса основные события. Процесс появления «пятерки» его заинтересовал. – Смотри-ка, твой оторвыш, он их не боится. С оружием в руках, в мои комнаты не пускает, что-то требует. Артист, ядрёна феня! Просто артист. «Пятерня» моя тоже роли играет, но им до него далеко. Так себе типчики, из погорелого театра. – хохотнул Правитель.
     Дальнейшее развитие событий до падения Ходимуна с лестницы Суливан смотрел молча. Только во время стычки в лаборатории помотал головой:
- Во, дают, стервецы. Никого не стесняются, сволочи. Все вокруг них уже по определению трупы, отработанный материал. Как ты считаешь, Воли-друг?
- Тебе видней, Суло-царь. Тебе виднее. Это не моя компетенция.
    В момент падения Ходимуна с лестницы Суливан искренне развеселился, расхохотавшись:
- Во даёт, толстобрюхий. Разожрал ряху, жиртрест. Вот бы они напару с Буголаном навернулись бы. Это было бы неплохо увидеть. Два таких отъетых кабана. И Берупена с ними в компанию, сдать бы втроём на какой-нибудь африканский мясокомбинат, на колбаску каннибалам. – Верховный правитель вглядывался в лица и фигуры соратников с перекошенным от злости лицом. - И вообще, почему это у нас в пятерке Президиума такая повышенная 60-процентная упитанность. Три толстяка, как в театральной постановке. Мы с дочкой в детстве её ходили смотреть. Смешно было очень. А тут всё-таки Президиум, Правительство. Что же это у нас получается, народ-то наш все десять лет после войны всё никак до сих пор не может отъестся, считай, голодает народ! Надо твоему управлению только со стройной фигурой кадры подбирать! Поподжарей, посмелее, порасторопней.
- А ты не думаешь, что это они на твоих харчах так вот отъедаются?
- На моих, говоришь? Оп-п-па! Ты посмотри, посмотри, что там творится! Он перед ними с двумя пистолетами танцует. Ты посмотри! Почти, как я, в молодости! Но я, обычно, сразу стрелять начинал!
- Так это ж ты! Вернее, вы с Кумараном, с вашим-то темпераментом. А он… он похладнокровнее.
- Слушай, как он решился? Не пойму. Они же сейчас его угрохают. Что он им там говорит? Плохо слышу!
- По-моему, майор огрызается оружием на хамство Берупена. Ого! Он обвиняет их в подмене образцов вина. И отказывается дальше открывать сейф. А теперь, убрав оружие, рассаживает твою публику за столом для совещаний и похоже вот-вот начнет шантажировать. Ага. Подкормиться разрешил, чтобы с голоду не передохли. Или решил голодными не убивать. Обед у нас прямо и строго, по расписанию. Как ланч у бриксов. Ты что-то тут понимаешь? – Волизан в своей коляске подался телом вперед.
- Слушай, эти гудимы мне всегда странными казались, но как бы потише, что ли, потрусоватее! А тут такое бесстрашие или жертвенность! – удивился Великий Правитель.
- Прежде всего, поскольку это ведь моя подготовочка, я лично, такое себе в заслугу должен поставить. А насчет гудимов, так тут ты не скажи. Это было, когда мир наш над безвластными людьми издевался, у которых семьи за спиной оставались. А сейчас, когда у них уже свое государство появилось, своя армия, так они там такие чудеса храбрости миру являют и врагам демонстрируют. Только держись, как от тех пыль по пустыне разлетается.
 - Тебе видней, Воли-друг. Тебе видней. Хотя, конечно, я на твоем месте так резко не судил бы. Нет, ты посмотри. – Верховный всплеснул руками. – Я-то думал, что он сейчас им сейф откроет, я ему коды оставил, вот, думаю, и начнет их стравливать, выкладывая по очереди документы с их именных полок. У меня ведь там на каждого кондуит выправлен по всей форме. Всё подколото и подшито. Лично собрано, бумажка к бумажке! Ведь у нас за четверть века в эту «пятерку» много народа прорывалось. Но как-то всё больше ненадолго. Там они не приживались чаще. Глубоко вниз падали и расшибались. Или вверх. Вверх они уходили. А вверху-то, только я и Господь Бог. Выбор не велик. Мое место, видишь ли, до сих пор занято, а у Бога, вот там-то на всех и всяких мест хватает. И в раю, и в…
- Не богохульствуй, Суло-царь. Нам с тобой уже тоже пора о Боге думать.
- Твоя правда, прав ты тут, Воли-дружок. Но обрати внимание, сообщение на Центральное радио «Пятерня» эта моя явно подготовила заранее и каким-то указанием запустила в ход. А сами пока на месте разбираются. Правда, судя по тому, что мы с тобой видим,  больше похоже, что разбираются не они, а с ними. Нет, ты посмотри, Волизан, как он им хвост прищемил, этот наш боец. Истинный гвардеец, и жмёт по-нашему. Ты хотел бы иметь такого сына?
- Не перехвали раньше времени, Суло-царь, я тебя прошу, сглазишь! Мне уже страшно за него делается, ей-Богу! Смотри, смотри, это где же такое творится. – Волизан тыкал пальцев в экран, на котором была означена химлаборатория. В комнате №2-Н медленно приоткрылась дверь туалетной комнаты и за спиной трех присутствующих бесшумно возникла фигура телохранителя БУЗА 7. Мгновенно оглушив генерала-адьютанта, он скручивает, присевшего от страха у шкафа с реактивами доктора-химика, после чего запирает обоих их в помещении ванной комнаты. Затем освобождает штатного аналитика, и уже вдвоем они откачивают из дуго-образного сифона-раковины дозу остатков вина для анализа, и всё начинается снова. А БУЗА 7 занимает круговую оборону. Аналитику же он поручает провести повторный экспресс-анализ и поставить материал, пусть и разбавленный, на повторную стопроцентную экспертизу…
    Показ автоматически остановился, когда система регистрации дошла при просмотре до отметки текущего времени.