Любовь, как способ познания

Дисклэймер: Субъективен. Описываю суть, структуру и потому опускаю детали. Практичности и применимости никакой. Возможно, поможет прояснить теорию. Прошу отложить вопросы и реплики на конец.
Актуальность исследования вытекает из понимания ограниченности рационального познания и необходимости философского обоснования нерационального способа познания.
Задачей исследования стало изучение воззрений философов на любовь, как способ познания с целью попытаться сформулировать основные закономерности такого познания.
Объектом исследования стали труды некоторых философов, которые высказывались по вопросам познания и любви.
Предметом исследования стали философские концепции познания и любви в трудах философов.
Литература
1. Артур Шопенгауэр (жуков) 22.02.1788 Гданьск, Польша – 21.09.1860 Франкфурт-на-Майне, Германия. Мир как воля и представление. Т.2, Глава 44. Метафизика половой любви.
2. Владимир Сергеевич Соловьев (габен) 16.01.1853 Москва, Российская Империя – 31.07.1900 Узкое, Московская Губерния, Российская Империя. Смысл любви.
3. Сигизмунд Доминикович Кржижановский (габен) 11.02.1887 Киев, Российская Империя – 28.12.1950 Москва, СССР.  Любовь, как метод познания.
4. Людвиг Витгенштейн (робеспьер) 26.04.1889 Вена, Австро-Венгрия – 29.04.1951 Кембридж, Великобритания. Логико-философский трактат.
5. Эрих Фромм (дюма) 23.03.1900 Франкйурт-на-Майне, Германия – 18.03.1980 Муральто, Швейцария. Искусство любить.
6. Жак Деррида (максим) 15.07.1930 Эль Биа, Алжир – 09.10.2004 Париж, Франция. О Грамматологии.
    1. Что такое познание? В дохристианском понимании, дух воспринимался как совокупность мыслей и идей человека, его мировоззрение. Бессмертие духа заключалось в том, что мысли и идеи человека способны продолжать жить в умах его последователей. Силой духа называлась способность действовать в соответствие со своим мировоззрением, невзирая на ситуацию, а духовностью называлось стремление к познанию и формированию мировоззрения. Такое понимание принципиально важно для понимания значения познания в жизни человека. Оно никуда не ушло, просто было подменено другими пониманиями.
    2. Смысл существования животного заключается в принятии своего генотипа, развитии его в процессе жизни через механизм эпигенетической адаптации к среде (метилирование ДНК, деацетилирование гистонов) и передаче вместе с эпигенетическими видоизменениями своему потомству. Смыслом жизни человека едва ли является улучшение видовых особенностей своего рода. Для него, как для существа более духовного, чем биологического, смыслом существования является изучения духовного наследия предков, внесение в него своего вклада и передача его своим духовным наследникам.
    3. Человек, стремящийся к познанию и формированию мировоззрения, способен быть более успешным в обществе, также как животное, способное давать многочисленное потомство, способно с большей вероятностью сохранить свой вид.
    4. Этот вывод легко сделать, рассмотрев проблему свободы. Не станем в очередной раз доказывать, что единственная свобода, которая дана человеку – это свобода выбора. В ситуации такой ограниченной свободы принципиально важно сделать ее максимально широкой, что достигается за счет расширения возможности выбора в каждой конкретной ситуации. Чем более объемно мировоззрение человека, чем более оно осознанно и адекватно, тем больше возможностей для выбора он способен увидеть в одной и той же жизненной ситуации. Вне зависимости, приближаемся мы к смыслу своей жизни или нет, познание, как осознание и дифференцирование поля выбора, расширяет нашу возможность выбора и делает нас свободнее.
    5. Но насколько мы способны к познанию в принципе? С одной стороны, у человека есть априорная потребность в познании и формировании мировоззрения, с другой стороны эта потребность не удовлетворима одним только рациональным, логическим, аналитическим познанием.
    6. Адекватность нашего представления предмету познания интересовала философов со времен древней Греции. Взгляды на этот вопрос разнились от утверждений, что абсолютно адекватное представление возможно, до утверждений, что сколько-нибудь в принципе адекватное представление невозможно. На мой взгляд, примирил всех Шопенгауэр, который сказал, что, хотя мы и не можем быть полностью объективны в процессе познания, мы, однако можем создавать такие представления о реальности, предположения об истинности которых смогут стать основой достаточно адекватного мировоззрения.
    7. Консенсус между невозможностью познания в теории и возможностью его на практике существовал в философской феноменологии до появления аналитической философии, которая стала заниматься анализом роли языка в познании.
    8. Ярким представителем таких исследователей стал Людвиг Витгенштейн. Мир, в представлении человека, состоит из фактов, а не из объектов. Сами объекты обладают свойствами, которые позволяют им вступать в отношения, но не способны отразиться в представлении до тех пор, пока они не породят факты, путем вступления в отношения с другими объектами. Логическая структура языка идентична онтологической структуре мира. Язык подчиняется законам логики и может быть формализован. Соответственно, язык может быть использован только для выражения фактов и математических тавтологий (аксиом и выводов из них), но ничего иного. Витгенштейн говорит: «Все, что может быть сказано, должно быть сказано ясно, а все, о чем нельзя сказать ясно, следует молчать.» Бессмысленно говорить о том, что не является фактом или математической тавтологией.
    9. Поздний Витгенштейн говорит о том, что язык – это бесконечный набор игр, у каждой из которых есть свои правила. Речь судьи – это одна языковая игра и она имеет свои правила. Психологическая диссертация – это другая языковая игра и у нее свои правила. Доклад по физике – это третья языковая игра и у нее свои правила. Смысл слов не заложен в языке. Он вытекает из коммуникации, из контекста. Слово «поле» по-разному будет воспринято судьей, агрономом, физиком и футболистом.
    10. Далее Вигенштейн вводит принцип неопределенности, аналогичный принципу неопределенности в физике: чем точнее я проясняю для себя структуру фактов, тем более это описание становится только моим. Я упираюсь в границы языка, а значит в границы логического познания. Отсюда следует несколько интересных и важных выводов:
10.1. Нельзя построить язык, понятный только одному человеку. Язык – это всегда продукт интерактива. Постижение языка – это постижение правил различных игр.
10.2. Нельзя построить универсальный язык. Этот вывод взбесил Бертрана Рассела, который всю жизнь пытался вывести универсальный логический язык.
10.3. Невозможна абсолютная истина. Истинность утверждения, по Витгенштейну – это его соответствие правилам языковой игры и договоренности между ее участниками. Поскольку нет универсального языка, но есть различные языковые игры, невозможна и универсальная истина, но каждый раз она является продуктом контекста. Кроме того, поскольку языковая игра является динамической, изменяющейся системой, таковой же является и истина.
10.4. Те области, которые не являются фактическими, такие как искусство, религия, этика, эстетика, не могут быть адекватно описаны языком. О них, по Витгенштейну, следует молчать, т.е. выражать их иначе, нежели в языке. Мы сегодня говорим именно о том, о чем по Витгенштейну следует молчать, что невозможно выразить словами, а соответственно и разумом, и потому возможно познать лишь непосредственным чувством.
    11. Но Витгенштейн не стал апофеозом отрицания логического познания. Нашелся деятель, который вообще закрыл философию, как невозможную науку. Имя ему Жак Деррида. Если Витгенштейн утверждал, что логическая структура языка идентична онтологической структуре мира, то Жак Деррида заявил, что все наоборот. Наша логика определена нашим языком. Логические противоположности предусмотрены в самом языке и им же и задаются: широко-узко, высоко-низко, разум-чувство, мужское-женское, правда-ложь, добро-зло. Различия, порожденные смыслами языка, логика трансформирует в отличительные особенности, идентичности и истинность. Если что-то не является правдой, это ложь. Одна из таких оппозиций всегда доминирует в тексте и задает тем самым дихотомический знак смысла. Суть предложенного Дерридой метода деконструкции (грамматология) как раз и заключается в выявлении таких понятий. Проблема в том, что если логика задается языком, то в реальности, как и утверждал Юм, ее нет. Логика – это наша способность видеть логику. Эта способность субъективна и индивидуальна. Соответственно нет никаких общих правил мышления, даже в пределах одной языковой игры по Витгенштейну, а значит и философия невозможна.
    12. Итак, мы приходим к тому, что как для нашей биологической сущности острой необходимостью являются воздух, вода и еда, так для нашей духовной сущности таковой острой необходимостью является познание, однако возможности нашего рационального, аналитического, логического познания не просто ограничены рамками нашего языка, но поскольку по Дерриде слово – это лишь повод для его индивидуального понимания, они сведены в точку, в которой сосредоточено наше маленькое, ни на что не способное, отрезанное от всего мира ЭГО, погруженное в беспросветные глубины непреодолимого солипсизма.
    13. Осознавая недостаточность аналитического способа познания, я выдвинул гипотезу о том, что любовь – есть тот способ познания, который приходит на помощь там, где бессилен логос.
    14. Давайте определим, что в данном исследовании понимается под любовью. Любовь – это способ отношения к миру. А именно – субъектное отношение, в противовес объектному. Объектное отношение – это преобразование или исследование с целью потребления.
    15. Что такое субъектное отношение? Субъектное отношение – это преобразование или исследование на благо предмета преобразования или исследования в соответствие с его индивидуальной структурой и закономерностями развития. У субъектного отношения есть следующие свойства.
15.1. Целостность. Рассмотрение субъекта, как цельной онтологической структуры, процесса и закономерности ее развития в ее среде и контексте.
15.2. Данность. Субъект нельзя менять безотносительного его внутренних законов развития.
15.3. Признание за субъектом права на реализацию его воли.
    16. Каковы характеристики такого способа отношения к миру?
        16.1. Субъектное отношение является априорной способностью и потребностью человека. Кант говорит, что восприятие феномена невозможно без априорной способности человека воспринимать. Мы воспринимаем причинно-следственную связь потому, что у нас есть априорная способность и потребность воспринимать причинно-следственную связь. Мы способны любить потому, что у нас есть априорная способность и потребность в любви. Живя в нас с самого начала, она постепенно объективируется, т.е. начинает представляться нам в виде некоего предмета любви, обладающего определенными качествами. Как только мы встречаемся с объектом, попадающим под наше объективированное представление о предмете любви, наша любовь не возникает, поскольку она всегда в нас была, но второй раз объективируется уже не в вымышленном, а в реальном объекте. Что мы знаем об этом объекте? Да практически ничего. Мы можем более-менее точно утверждать, что этот объект субъективно был воспринят нами, как предмет любви. Тем не менее, влюбленность дает нам шанс познать человека, интериоризировать его с помощью априори данного нам синтетического метода познания – любви. Что первично, любовь или знание? Мы сначала познаем предмет, а затем на основании знаний о нем испытываем любовь или же мы сначала испытываем любовь, а как результат любви возникает знание предмета? Что первично, любовь или ценность? Есть ценности, без которых мы не можем жить, есть ценности, без которых мы можем жить. Мы не можем жить без еды и воздуха. Они для нас ценность. Мы можем жить без айфона, но он все равно для нас ценность. Что эти ценности объединяет? Они объединены любовью. Без любви к себе, без любви к жизни, ценность еды и воздуха теряется. Без любви к своей социальной ипостаси, теряется и ценность айфона. Человеческая способность к любви задает ценность тем объектам, на которые распространяется любовь. Получается, что любовь первична по отношению к ценности. Что без любви даже самый объективно ценный объект не имеет субъективной ценности и наоборот, любовь способна придавать ценность незначительным объектам. Отсюда следует бессмысленность выбора предмета любви по его ценности. Его настоящая ценность способна сформироваться только в процессе любви и под ее воздействием.
        16.2. Субъектное отношение предполагает выход за пределы себя и отказ от эгоизма. Кржижановский говорит, что эгоизм, добровольное одиночное заключение в себе самом, тождественен с невежеством, поскольку не позволяет познавать ничего, кроме своего эго. Любовь же разрушает границу между Я и НЕ Я, позволяет максимально приблизиться к предмету познания.
        16.3. Субъектное отношение – это способ совершенствование личности.
            16.3.1. Любовь у человека не имеет отношения к размножению. Владимир Соловьев подмечает, что чем выше находится существо в пирамиде эволюционного развития, тем сила его размножения меньше, а сила полового влечения больше. Примитивные организмы могут размножаться постоянно, при этом даже не имея разделения на полы. Растения производят миллиарды семян в год, не испытывая никакого полового влечения. У рыб количество половых клеток, как и сила полового влечения примерно сравнима с растениями.  У пресмыкающихся уже возникают примитивные половые контакты, в то время как количество потомства в одном помете еще меньше, чем у рыб. Эта же тенденция сохраняется и у птиц, которые уже способны на моногамию при меньшем количестве птенцов в помете. Если мы посмотрим высших млекопитающих, то венцом их является человек, у которого меньше всего детей в процессе жизни и сильнее всего и разнообразнее половое влечение. По сути, внизу пирамиды мы находим размножение без любви, а вверху любовь без размножения. Можно предположить, что любовь нужна там, где требуется не максимальное количество потомства, а его максимальное качество. Она возникает там, где приспособление к окружающей среде идет не количеством, а качеством индивидуумов. Причем, в случае человека, речь идет не об их биологическом качестве, а о качестве духовном.
            16.3.2. Для понимания этого феномена нам на помощь приходит Эрих Фромм, который пишет, что человек постоянно адаптируется к обществу. «Человек может адаптироваться к рабству, но он реагирует на него снижением своих интеллектуальных и моральных качеств; он может адаптироваться к культуре, проникнутой всеобщим недоверием и враждебностью, но он реагирует на такую адаптацию ослаблением своих сил и бесплодностью. Человек может адаптироваться к культурным условиям, требующим подавления сексуальных влечений, но при такой адаптации, как показал Фрейд, у него развиваются невротические симптомы. Человек может адаптироваться почти к любой культурной системе, но в той мере, в какой эти системы противоречат его природе, у него развиваются ментальные и эмоциональные нарушения, принуждающие его, в конце концов, к изменению этих условий, так как он не может изменить свою природу». Только любовь, по Фромму, является той средой, в которой человек развивается наиболее плодотворно и в соответствие со своими наивысшими возможностями.
            16.3.3. Вообще, Фромм утверждает, что любовь – это разрешение проблемы человеческого существования. Человек изгнан из рая, т.е. из животного мира, из состояния единства с природой, и обратного пути у него нет. Теперь нужно идти только вперед, развивая свой ум и отыскивая гармонию человеческую взамен безвозвратно утраченной гармонии животного мира. Поскольку человек обладает сознанием, он способен осознать свое одиночество, склонность своего тела к болезням и страданиям и в конечном итоге свою смертность. Такое осознание порождает невыносимое чувство отчужденности, оторванности от мира, преодолеть которое можно лишь через слияние с другим человеком. Фромм говорит о трех способах облегчения чувства отчужденности:
                16.3.3.1. Подчинение толпе, т.е. принадлежность к какой-то группе, групповым ценностям.
                16.3.3.2. Социальное структурирование времени, т.е. те рутинные действия, которые человеку приходится производить ежедневно. В обществе времен Фромма человеку приходится ходить на работу в одно и то же время, после работы проводить время примерно также, как другие, испытывать примерно те же чувства, делать примерно те же действия. Такое биение в такт ближайшему окружению также порождает чувство единения с миром.
                16.3.3.3. Третий способ преодоления чувства отчужденности – творческая деятельность. Процесс творчества – это всегда выход за пределы самого себя, поиск того, чего во мне еще нет. Выход за пределы себя позволяет почувствовать сопричастность с миром.
            16.3.4. По Фромму, в любви принципиально важно субъект-субъектное отношение. Он говорит трех типах симбиотической связи, которые человек может сформировать:
                16.3.4.1. Пассивная (мазохистской), когда человек становится частью другого, подчиняя себя.
                16.3.4.2. Активная (садистской), когда человек делает другого частью себя, т.е. сам подчиняет себе другого и
                16.3.4.3. Зрелая, когда человек устанавливает связь, оставаясь субъектом и позволяя другому также быть субъектом. По Фромму, два первых типа связи дают временное освобождение от чувства отчуждения, которые длятся лишь до тех пор, пока идет процесс поглощения одной личности другой. Как только процесс завершен и одна личность поглощена другой, уже нельзя более говорить о двух личностях и соответственно о каком бы то ни было преодолении одиночества.
            16.3.5. Утверждение Фромма о том, что любовь нужна, как средство воспитания правильно адаптированного потомства развивает еще дальше Владимир Соловьев. Он утверждает, что нет устойчивой связи между силой любви двух индивидуумов и повышенной адаптацией потомства. Тем не менее, также, как половое размножение является пиком развития животного, любовь является пиком развития человека. Также, как в животном мире половое размножение служит бессмертию рода, в мире людей любовь служит бессмертию духа.
            16.3.6. Получается, что любовь дана человеку не как средство продолжения рода, а как средство формирования индивидуальности, как способность познавать то, что невозможно познать разумом. Также, как половое размножение у животного служит цели возникновения нового тела, любовь у человека служит цели возникновения и формирования духа. Прежде всего, своего собственного, который затем способен порождать дух в других. А это невозможно за деньги или для какой-то иной эгоистичной цели. Развитие духа возможно только лишь с целью развития духа и проистекает от естественной онтологической потребности человека в духовности.
        16.4.1. Деятельность, вытекающая из субъектного отношения к миру, является творчеством. Творчество – это такая деятельность, в которой человек выходит за рамки себя, своих способностей, как восприятия, так и самовыражения. 
            16.4.1. Фромм предлагает рассмотреть любовь, как деятельность. Он утверждает, что основным критерием деятельности является мотивация. Именно она определяет, является ли человек субъектом деятельности. Если человек в своей деятельности гоним страхом или страстью, это уже не активная, но пассивная деятельность, сколько бы энергии она не требовала. С другой стороны, если человек просто сидит неподвижно и созерцает, но делает это включенно, продуктивно и по своему выбору, такая деятельность активна.
            16.4.2. Фромм говорит, что, будучи субъект-субъектной деятельностью, истинная любовь активна. Что это означает?
                16.4.2.1. Субъект-субъектная деятельность предполагает создание условия для развития предмета любви в соответствие с его априорными закономерностями его развития.
                16.4.2.2. Субъект-субъектная деятельность направлена на гармонизацию предмета любви с его внутренним и внешним окружением.
            16.4.3. Фромм дает классификацию любви по ее предмету. Он выделяет братскую любовь, эротическую любовь, детско-родительскую любовь, любовь к богу. Мы на них останавливаться не будем, поскольку для целей нашего исследования они носят второстепенный характер и являются лишь различными аспектами общей любви. Фромм также выделяет любовь к себе, которая в последнее время становится все более модной. Проблема в том, что потребительское отношение к любви делает ее предмет объектом и неизменно переносится и на любовь к себе. Люди начинают воспринимать себя, как объект обмена, только, с другой стороны. Для них Я – это то, что я предлагаю в обмен на что-то, что дает мне другой. Соответственно, чтобы получить наибольшую выгоду за свое Я, во-первых, это Я должно быть как можно более привлекательным на рынке индивидуальностей, а во-вторых, его желательно показать, но не отдать. Фромм, конечно, говорит о другой любви. О знании и развитии себя. Как отличить, любит ли себя человек по-настоящему или как валюту в процессе обмена? Ответ очень прост. Умение любить не сочетается с умением не любить. Если человек умеет любить, он уже не способен не любить кого бы то ни было, включая своих врагов. Это не означает, что он не способен расстраиваться из-за поступков, как своих, так и других людей, но такие чувства не сопровождаются уходом любви, они не сопровождаются пожеланиями зла или продуцированием этого зла. Соответственно, если человек считает, что он любит себя, но при этом не любит кого-то другого, он на самом деле, не любит и себя.
            16.4.4. Фромм подмечает, что, если еще в 18-м веке любовь и брак были скорее антагонистами, поскольку браки заключались по расчёту и чувства брачующихся во внимание не принимали. Любовь же, там, где она возникала, была скорее препятствием такому браку. Тем не менее, уже в 20-м веке любовь стала предполагаться неизменной предпосылкой брака. Связано это, к сожалению, не с романтизацией института брака, а с коммерциализацией чувств. Большинство полагает, что отношения – это способ получения чего-то для себя, иногда за какую-то отдачу, а иногда и без. Соответственно, если я вступаю в брак, я хочу получать не только материальную выгоду, но и чувственную. Соответственно, привлекательной личность делают те черты, которые особенно ценятся на рынке личностей. Привлекательно то, что другие хотят заполучить. А влюбленность становится эдаким желанием заполучить что-то максимально ценное, что я могу получить в обмен на свои социально ценные черты, что мне по карману. Мы все знаем, что чем сложнее товар, тем выше вероятность возврата из-за поломок или скрытых дефектов. Не этим ли объясняется процент разводов.
            16.4.5. Фромм очень точно замечает, что капитализм, как форма общественной организации, препятствует возникновению любви, поскольку любовь во фроммовском понимание – явление крайне некоммерческое и не подлежит продаже или покупке.
            16.4.6. Вообще, целью внедрение любой новой общественной формации является перераспределения материальных благ. Любая новая формация процессоцентрична. Она ставит процесс выше объекта, создавая тем самым благоприятную среду для перераспределения объектов от одних владельцев к другим. Капитализм начинался с организации процессов производства и торговли. Целью его было перераспределение материальных благ от феодалов к капиталистам. Этот процесс сейчас успешно завершен. Социализм начинался с процесса построения нового общества на новых началах, а закончился перераспределением материальных благ в пользу партноменклатуры. С появлением новой формации меняется и отношение общества к любви. Ее процесс либерализуется, ее объект становится менее важным, чем многообразие ее процессов. Обществу навязываются ценности, которые отвергают субъект-объектные отношения и превозносят субъект-процессные. Объекты принижаются в ценности, в противовес процессам. Нас призывают не иметь, а быть, делать. Любовь начинает рассматриваться, как самостоятельная ценность, а не как средство. До тех пор, пока идет процесс перераспределения объектов, формация развивается. Со временем этот процесс замедляется, а собственность на материальные блага оседает в руках реформаторов. Формация становится объектоцентричной. Объекты собственности начинают приносить больше дохода, чем процессы их производства и обмена. Как только мы входим в такую стадию развития общества, и любовь, и ее объект, и субъект, рассматриваются как объекты, в том числе объекты экономики, а в рамках формации начинают зреть предпосылки для ее смены. Соответственно, любить просто так становится немодным. Теперь уже на любовь смотрят не на как самостоятельную ценность, а как на средство достижения более материальных целей, в том числе и цели получения удовольствия.
    17. Мне кажется принципиально важным тот факт, что дух человека стоит над общественной формацией, как и его базовые потребности. Они существуют при любой формации и не подвластны ее зову. Соответственно и относиться к познанию, в том числе к его чувственной стороне, следует безотносительно общественной формации, т.е. не поддаваясь моде. Духовное от материального в этом смысле отличается также, как личное от общественного.
    18. Соловьев утверждает, что также, как аналитический разум явился человеку далеко не сразу, но выкристализовывался тысячелетиями из простого животного созерцания природы, так и разум синтетический, познающий через вчувствование в предмет познания, до сих пор далек от своего совершенства и продолжает свое развитие. Соловьев утверждает, что человечество находится в начальной стадии зарождения такого разума, хотя эта стадия и продолжается уже несколько тысячелетий.
    19. По Кржижановскому, любовь – это наполненность бытия. Все положительные чувства, такие как радость, наслаждение, удовлетворенность, счастье, связаны с наполненностью, с сопричастностью предмету любви, будь то человек, объект или идея. Все отрицательные чувства связаны с опустошением, недостатком, отчуждением от предмета любви.
    20. Кржижановский заключает, что что поскольку любовь – это бытие и наполненность, а нелюбовь – отсутствие, отторжение, любой человек, как сущность, априорно состоит из любви и только любви. Человек не может состоять из отсутствия. Все проявления, которые можно отнести к нелюбви и которые в русском языке называются словом недостатки, являются не чем иным, как недостатками любви в тех или иных аспектах бытия.
    21. Получается, что познание – есть интериоризация опыта внешнего, сопровождаемая экстериоризацией опыта внутреннего, т.е. создание внутри себя картины внешнего мира в процессе проецирования вовне мира внутреннего. Соответственно, боль отчуждения от внешнего объекта возможна тогда, когда он не полностью интериоризован, когда за его физическим исчезновением может последовать и его исчезновение из нашего внутреннего мира. Аналогично, боль отчуждения от объекта внутреннего возможна тогда, когда он не полностью экстериоризирован, когда он может навсегда погибнуть внутри нас, так и не соприкоснувшись с внешним миром. Наиболее полная интериоризация внешних объектов, т.е. создание наиболее полного, многомерного образа их в нашем внутреннем мире возможна только в процессе познания, который исчерпывает возможности языка, а также выходит за его рамки, в область непосредственного чувственного переживания. Наиболее полная экстериоризация внутренних объектов, похоже, тоже возможна лишь в процессе их выражения как в языке до самых его пределов, так и в неязыковых формах. Такое познание не оставляет места отчуждению, а значит и сопровождаемой его боли.
    22. Получается, что если аналитическое мировоззрение формирует абстрактную, отвлеченную картину мира, то синтетическое мировоззрение должно формировать некое чувственное представление о мире, как едином целом. Скорее даже, это не представление, поскольку представление уже предполагает его отличие от самого предмета представления, а некая причастность к миру.
    23. По сути получается, что аналитическое познание предполагает ограждение предмета познания от субъекта познания, наделение его объектностью и манипулирование им с помощью инструмента познания и его метода. Сама объектность теперь уже объекта познания заключается в том, что человек в своей познавательной деятельности противостоит этому объекту. Синтетическое же познание предполагает снятие этой границы и познание объекта непосредственно. Познавая предмет познания без искусственного инструмента и метода, но в соответствие с процессом развития самого предмета познания, мы тем самым освобождаем его от объектности и наделяем субъектностью. Такое субъект-субъектное отношение является уже не просто познанием объекта, но познанием обоих субъектов процесса познания: как познаваемого, так и познающего.
    24. Становится очевидно, что вчувствование, отрешенное от своего ЭГО восприятие предмета, сопровождаемое искренним интересом и желанием максимальной реализации потенциала предмета, есть такое же, если не более важное, познание предмета, как анализ его бытия и диалектических противоречий. Неслучайно философия есть не мудрость, как таковая, но любовь к мудрости. Попытка познать человеческую мудрость всеми доступными средствами, а не только разумом.