Часть 3, Колеса любви, гл. 1

                ЧАСТЬ 3


                "...КОЛЕСА ЛЮБВИ ЕДУТ ПРЯМО ПО НАМ..."
               
                («Nautilus Pompilius», «Колёса любви»)


                ГЛАВА  1

                TO RETURN TO INNOCENSE

Итак, Андрей и Аннис снова оказались на Саймелле. Первым делом он связался с Дологат, оставив Аннис вновь нервничать, наблюдая его состояние пугающей, непостижимой отключки, подобной коме.

- Есть новости, Дологат? Ты встревожена.

- ДДТ создаёт рейнджерскую службу для надзора за неблагополучными и потенциально опасными смежниками, и Особую группу для пресечения искривлений. Он приглашает тебя возглавить наблюдательный совет или операционную группу.

- Ты же знаешь, я против подобного вмешательства в принципе.

- Он надеется, что ты переменишь решение. Ему нужны опытные помощники с Изнанки. Ты можешь завербовать свою спутницу.

- Передай ВСЕВСу, что у меня другие планы.

- Мы не покушаемся на твои планы, Воронов, - услышал Андрей необычайно низкий, металлический голос герцога Дара Дита Таушена, Второго Секретаря Единого Военного Управления, куратора Изнанки. – Они не помешают тебе работать на нас. Напротив, помогут. Ты многое видел.

- Верно. Я прошёлся по мирам, которые дышат на ладан и готовы распасться от любого неосторожного вмешательства. Видел миры, кишащие нечистью.

- У тебя уникальная проходимость и неоценимый опыт, - продолжил Дар Дит тем же ровным голосом. – Ты – практик, тонко чувствующий структуры. Мы – теоретики.

- Тоже верно. Но я привык гулять сам по себе. Такая уж скверная привычка. Извините.

- Тебя просят лишь собирать информацию об искривлениях и опасных тенденциях, Библиотекарь.

- На развивающиеся миры нельзя воздействовать грубо.

- Не грубо. Направлять эволюцию, предупреждать экспансию, чтобы потом не оказаться по уши в войне! – Таушен слегка повысил голос. Андрей понял, что тот нервничает.

- И как вы себе представляете моё посильное участие?

- Очень просто. Маячок, который будет сигнализировать нам о твоём местопребывании. Маленькая безболезненная операция, которая нисколько не умалит твоего достоинства. Напротив, организует подмогу в критической ситуации.

- Библиотекарь подумает, Ваше Превосходительство, - пообещал Андрей. – При условии, если вы не будете встревать в мои дела.

- Обещать наверняка не могу. Ты уже совершил несколько преступлений. Могу лишь дать отсрочку.

- Спасибо хоть на этом, - едва сдерживая раздражение, ответил Андрей, и отсёк канал связи. Даже теперь ему не дают жить так, как ему хочется. Всем постоянно что-то от него нужно.

Управление было переукомплектовано не так давно, и Андрей знал, что оно не имеет ни юридической, ни реальной власти над Изнанкой и его обитателями. ДДТ мог только просить. Однако Андрей совершил преступления в реале, и здесь его могли судить по законам Союза.

- Дологат, свяжись с КПП и выясни, куда движется Башмачников.

- Он движется в том же направлении, Андрей. Вероятность столкновения 89, 8%.

- Спасибо, Дологат.

- Пожалуйста, шеф! – задумчиво ответила его главная связистка и донор.

Вот в чём дело! Башмачников опять направился на Майами, пробовать заново со своей бывшей супругой, Сашей Ковалёвой, его Сашей! Башмачников не молод, и неважно, что бессмертен: от звания Вечного Странника не умирают – но и не молодеют.
Зато стареют, стареют душой – а, стало быть, и телом. Значит, Башмачников хочет стареть рядом с Сашей, подминая её под себя. А это говорит лишь о том, что Великому Башмачнику не по силам свалившийся на его плечи груз. Переложить его на Сашу? Не выйдет!

Андрей постарается перехватить его на подходе. Евгений не минует Саймеллы, значит, Воронов поймает его здесь, на Саймелле!

- Аннис, я отправляюсь на важную встречу. Я буду держать с тобой связь и сообщу, когда смогу вернуться. Пожалуйста, не пытайся меня сопровождать, но будь начеку.

- Ворон, ты всё время куда-то сбегаешь. Ты рвёшься туда упрямо и страстно. Скажи мне честно, здесь замешана женщина?

- Ох, эти женщины! Была, Аннис, была замешана, - Андрей невесело усмехнулся. – Уже нет.

- Но она дорога тебе? По-прежнему? Скажи, не тяни нервы. У каждого из нас есть прошлое. Я пойму…

- Возможно, дорога. Я пока не решил.

- Ворон, если она… появится снова, ты мне скажешь? Заранее!

Воронов внимательно глянул на неё: - Непременно.

Аннис сникла. Андрей потрепал её по плечу и вышел.
На Саймелле – как и во многих других мирах - Андрей постоянно снимал небольшой домик в пригороде, окружённый садом и имеющий свою взлётно-посадочную площадку для флаера. Но он не воспользовался им на этот раз, ибо все флаеры были на учёте в полиции и промаркированы. Он дал указания Аннис ждать его звонка и отправился на Центральный вокзал на перекладных, меняя экосили.

В ожидании прибытия очередной группы любителей электропоездов Андрей небрежно просматривал краткие выпуски новостей за последний месяц на голографическом экране уличного компа. На гигантской территории Кольца новости всегда менялись с калейдоскопической скоростью. Но одна из сегодняшних новостей особенно привлекла его внимание. Она гласила: «На Коламбе схвачена знаменитая бунтовщица по прозвищу «Королева Абаранакам». Ходят слухи, что она связалась с контрабандистами, проникла на Коламбу с соратниками и попыталась убить Эпикраля Врана в Храме во время церемонии венчания его племянницы, но была схвачена. Её будут судить показательным судом и, конечно, казнят особо жестоко на Главной Площади Авессана как террористку. Её соратники будут ослеплены после казни и изгнаны за пределы Коламбы. Сообщают, что престарелый Вран тяжело ранен и находится в реанимации. Ждите подробности в вечернем выпуске. Оставайтесь с нами».

Значит, Абара недолго продержалась на гостеприимной Пуле, ностальгия по дому оказалась сильнее чувства самосохранения. От какого же числа эта новость? Андрей открыл маленькое окно и запросил дополнительную информацию. Оказалось, что новость не первой свежести – ей более двух недель. Значит, казнь уже давно свершилась, друзья Абары разогнаны, а Вран мёртв. «Sic transit Gloria mundi… »

«Что ж, добро пожаловать на Изнанку, неукротимая и жизнелюбивая Абаранакам, и твой враг номер один из дома Вранов», - подумал Андрей. – «Вы скоро поймёте, что жизнь ваша не закончилась, а началась по новой, и сможете продолжать ваши споры – или помириться, ибо делить вам уже нечего…»

Остальные новости уже не заинтересовали Андрея. Он отвернулся от экрана и сосредоточился на выходе из автовокзала. Всё так и произошло, как и ожидалось. Ему не пришлось долго ждать...

…Евгений чинно и цивилизованно перешёл из Москвы на Саймеллу через рядовой транспортный узел, взял напрокат экосиль и доехал до вокзала, чтобы пересесть на электропоезд. Такое вот неспешное продвижение – а куда торопиться бессмертному Страннику? Необходимо растянуть путь, чтобы всё обдумать ещё раз, растянуть удовольствие от пребывания здесь и сейчас – кто знает, когда его снова сорвёт с места и бросит на растерзание Её Величеству Дороге?

Башмачников часто вспоминал свою любимую земную песню «Аукцыона» про дорогу «бескайфовую». Она теперь как нельзя лучше подходила к его нынешнему существованию, и он снова и снова поражался, насколько точно некоторые его братья по музыкальному цеху в прошлом ощущали инмирное бытиё в те времена, когда путь в Инмир ещё не был официально открыт...

Когда Женя вошёл в простое и комфортное здание вокзала под прозрачным голубым куполом, то первое, что он увидел, был Андрей Воронов собственной персоной. Он поджидал явно его, и теперь неспешно направлялся к нему, держа руки с распахнутыми ладонями не в карманах, как обычно, а снаружи, словно демонстрировал безоружность или собирался дружески обнять, а на лице проявлялась радушная и приветливая улыбка. Евгений понял, что Воронов на этот раз обойдётся без агрессии, чтобы не спугнуть его. Но какого чёртова врана ему нужно? Загадка.

- Евгений! Ты очень удивишься, но я рад тебя видеть.

- Какое признание! Ты ждал меня. Я правильно угадал?

- Правильно.

Внезапно Башмачников расхохотался – и следом расхохотался Андрей: - Инмир, оказывается, тесен для таких больших мужчин, как мы. Ты не в претензии, что мы встретились именно тут, на Саймелле, в двух шагах от Майами?

- Нисколько. Более того, я рад, что Саше не приходится скучать.

- Мы не закончили наш разговор, Женя. Собственно, мы его и не начинали.

- Если ты собираешься продолжать его в прежнем духе, нам не о чем разговаривать.

- На этот счёт можешь не беспокоиться. Я не собираюсь устраивать потасовок. Я даже безоружен, что для меня, вообще-то говоря, нонсенс.

- Зачем же я тебе нужен?

- Ты не можешь понять, что порой может мучить ностальгия по прежним дням. Может быть, именно потому и тебя тоже тянет к Саше – не от большой любви, а от тоски по Земле? По нашей группе, концертам, нашим людям, которые тянулись к нам, музыкантам, как к редкому проблеску чистого света, тепла, искренности! Представь себе, меня иногда тянет к тебе, как к лидеру «Перпетуума». Я вспоминаю нашу музыку, песни, споры...

- Андрей, что тебе мешало создать здесь группу и воскресить былые музыкальные амбиции, заняться творчеством?

- Многое.

- Я не гожусь для роли жилетки, в которую можно поплакаться, - резко ответил Евгений и собрался развернуться, чтобы покинуть вокзал.

- Погоди, давай поговорим. Тебе не нравятся воспоминания – что ж. Согласен. Что было на Земле – быльём поросло. Здесь жизнь новая. Мы родились заново, Женя, и заново конструируем своё бытие и, следовательно, сознание, и никто здесь нам не может помешать. Как говорил один умный человек: «Если хочешь быть счастливым – будь им». Чем же ты недоволен?

- Тебе не понять.

- Напротив, я готов к взаимопониманию, как никогда. Я постараюсь. Слушай, давай не будем мешаться в проходе. При вокзале есть симпатичный отель, при отеле – ещё более симпатичное кафе. Тут, на Саймелле, всё на редкость симпатичное, просто до тошноты. Согласен?

Евгений помедлил.

- Согласен.
…

Они сидели за прозрачным столиком в отдельном, «плывущем» кабинете-купе: три раздвижные затемнённые стенки. Восточная - с технической дверкой, и тончайшая плёнка кристально прозрачной северной стенки, выходящей в парк. Звучала гипнотическая психоделическая музыка в духе Пинк Флойд. В глубине столика пузырились и взвихривались потоки воды, в которых колыхались курчавые ядовито-зелёные водоросли и кувыркались маленькие рыбки, ярко-красные, словно у Матисса.

А за окнами по Саймелле катилась поздняя осень – голые деревья, порывистый ветер, подмёрзшие лужицы, взметающиеся накидки и тёплые плащи, включённый обогрев на газонах и клумбах вокруг музыкальных учреждений, ещё пестрящих яркими и пушистыми цветами, которые знать ничего не желали ни о каких модах и починялись только собственным ритмам…

- Ты успел найти дочь?

- Нет. Она ушла на Землю – делать в Москве вместе с Максом революцию, мирить творцов с их творениями, защищать и тех, и других от Охотников лёгкой наживы, вроде тебя.

- Как же она сумеет объединить столь несовместимые деяния? – спросил Андрей, пропуская мимо ушей выпад в свой адрес.

- Не знаю. У неё своя, твёрдая жизненная концепция, даже слишком твёрдая, и она жёстко оберегает своё право на деяния. Даже и не знаю, в кого она такая. Её часто гнули, но так и не сумели сломать. Может, это просто везение.

- А ты изменился. Стал мудрее и умиротворённей. Я так понял, Женя, что пора ревности прошла?

- Вечное движение перечёркивает такие понятия, как ревность, зависть, тщеславие, мелочность, суетливость, жадность. Оно учит прощать и терпеть. Поэтому я не претендую на Александру. Я давно всех простил и приходил лишь затем, чтобы просить прощения. Я его обрел. Пришло твоё время его получить.

- И я его получу. Нам досталось одинаково. Возможно, мне даже больше – ведь я побывал на Изнанке.

- Не думаю, наверняка ты даже там устроился с комфортом. Тебе не постигнуть и не узнать того, что досталось мне.

- А ты расскажи.

- К сожалению, вместе с преимуществами Вечного Странника – знаниями, неуязвимостью, сверхмобильностью и проходимостью – наследуются и все негативные стороны: его вечная неудовлетворённость, ностальгия по брошенным мирам, непреходящее одиночество и – смерти любимых. Всё это было в прошлом у Юкова, а у меня – впереди. - Женя внезапно зевнул и щёлкнул пультом, требуя повторить двойной кофе. – Извини, устал.

- Извиняю. Но зачем так пессимистично? У тебя есть преимущества перед остальными. Ты единственный в своём роде. Тебе можно позавидовать.

- И ты мне завидуешь, ведь так? Зачем тебе это? Ты попал в Инмир, вырвался с Изнанки. Ты многого достиг здесь. Ты живой. Так живи! Тебе всё ещё мало?

- Мне мало просто жить. Мне всегда мало, Женя. Я всегда был выше и сильнее всех вас, я ещё на Земле ощущал в себе такие возможности и стремления, какие вам и не снились, о которых вы и не помышляли. А я спал и видел не искусно изукрашенные всевозможными завитушками и рюшками миры, а себя – надо всеми мирами Инмира. Я находился в той самой тюрьме, о которой пел Илюха Чёрт , и мечтал идти «своей тропой между Землёй и Солнцем», плюя на «здоровых скотов с ружьём и гнилым нутром»*. Между – ты слышишь, Женя? Между! И выше Земли!

- Слышу. А после Изнанки твои амбиции выросли, и ты решил, что идти между – удел низших, а ты вознесёшься выше Солнца. В самый сонм Богов.

- В самую сердцевину Информационного поля. В нутро. В святая святых – в главный нервный узел, солнечное его сплетение. А Боги – это фантазии Землян, их младенческие представления и игры. Пусть они и продолжают играться в свои детские игрушки. А мне надо знать наверняка – зачем? Кто мною управляет? Эта работа по мне. Да, я полжизни вылавливал инмирцев на Земле. Полжизни познавал Изнанку и строил на ней информационно-поисковую систему. Теперь мне дана возможность начать сначала в третий раз. Неужели я стану прозябать? Я пойду дальше. Ещё дальше. Надо разобраться, что там, над нами. Выяснить истину.  Мне надоело питаться недоказанными аксиомами. Я сделаю их теоремами и решу. А потом я стану диктовать условия игры.

- Что суть тоже детская игра, но только несколько иного уровня, - заключил Женя. - Ты можешь натворить дел. Только Мироздание тебе этого не позволит.

- Справлюсь с Мирозданием! – махнул рукой Андрей. – Дай только…

- …дорваться до руля. А ты опасен, Андрей, по-настоящему опасен. Но Иномирью можно не бояться тебя. Выхода в Высшие Сферы отсюда нет, Воронов, - устало сказал Евгений. Его почему-то клонило в сон, хотя он выпил уже три большие чашки крепчайшего кофе. – Я бегу по кругу. Ты хочешь поменяться со мной местами? Но учти, раз на раз. Мёртвых с погоста назад не носят.

- Просто тебе не повезло, - пожал плечами Андрей. – Мне повезёт. Я найду выход вовне. Но про мертвецов ты хорошо сказал, - и он медленно поднял руку, в ладонь которой скользнул сенсорный ментальный зонд. Женя изменился в лице.

- Значит, вот как ты решил. Не боишься, что я уйду?

- Боюсь. Поэтому в твоём кофе был усовершенствованный INT-ингибитор. Он действует медленно, но наверняка.

- Разве это возможно? Но как… как ты об этом узнал? Где добыл? – поражённый Женя покачал головой.

- В Инмире всего навалом! – ответил Андрей, с мимолётной грустью и сожалением вспомнив Аннис-Мороку. – Когда ты совсем потеряешь силу и ориентацию – а это произойдёт минут через десять, - я подключусь к твоему мозгу и считаю информацию сразу в себя, вместе с твоим… нет, не проклятием, а благословением. А потом уничтожу изношенную и пустую оболочку – такая бесполезна даже на Изнанке.

- А как же Саша? Ведь ты хотел быть с ней? Но Любовь и удел Вечного Бегуна – вещи несовместные.

- Извини, Евгений, мне очень жаль, но время летит. Мне чрезвычайно нужна твоя голова.

- Так-то ты выполняешь договор, Андрей! – послышался хрипловатый голос с металлическими нотками. Мужчины повернулись на голос. В проёме аварийной дверцы стояла Сара в маскировочном плаще и бесшумных гравитопах, исходящая тихим бешенством. В её руках уютно и прочно гнездилась обманчиво безобидная и забавная игрушка – личный кодовый пистолет-универсум, и Андрей ощутил в нём мощь узконаправленного парализатора. И нейтральный, пока ещё не осязаемый пучок был направлен ему в лоб. – Отпусти Башмачникова, Ворон, и я выпущу тебя отсюда живым. Имей в виду, здание оцеплено вкруговую моими людьми. Ты не уйдёшь.

- Ты уже рискнула Башмачниковым и голосом. Теперь рискуешь жизнью, – предупредил Андрей.
 
- Я из тех женщин, кого риск омолаживает. Кстати, мои ребята будут тут через пару минут, так что не вздумай дурить.

Евгений вскочил, выхватывая из кармана маленький автомат. Он и сам не знал, в кого он будет стрелять, но он знал наверняка, что сейчас-то ему точно никак не хочется слинять отсюда как идиоту, как трусу, как никчемной комнатной собачке, которую вечно таскают за пазухой. Его уже пошатывало, перед глазами расплывались цветные круги.

«Обзавёлся-таки!» - усмехнулся Андрей. Он не обращал внимания на Вечного Странника – ему-то уж точно никто не причинит ущерба. А вот разъярённая Сара Беркут сейчас для Воронова по-настоящему опасна. Ему будет жаль, ох как жаль своей тренированной, совершенной оболочки, дарующей столько чувственного наслаждения жизнью, которого лишены обитатели Изнанки.

И Андрей поднял на неё неподвижный взгляд, и вперился в её глаза, и его зрачки сузились, а затем расширились, перекачивая прямым путём энергию непосредственно из личного Информатория. Время остановилось для окружающих, они застыли онемевшими полуслепыми изваяниями, а перед их глазами, гипнотизируя, пульсировал и слепил до боли сияющий зеркальный кокон. Сара вскрикнула, Башмачников нажал на курок и выпустил обойму в стену, после чего потерял сознание. В последнюю секунду ему показалось, что спасительное Проклятие подхватило его осенним листком и уносит в неопределяемом направлении, но это было уже чистой воды галлюцинацией, ибо он мягко осел тут же и завалился на стол. В кабинет одновременно ворвались охранники Сары и охранники заведения, и тоже наткнулись взглядом на гипноизлучение. Оставалось подхватить Башмачникова и вывести под руки из кафе – как пьяненького в доску дружка.

Но, в отличие от Башмачника, Андрея некому было защищать, кроме его самого. Падая на руки «ребятам», Сара выпустила из парализатора всю энергию прямиком в Воронова…

......................

*«Пилот»:
«Мой дом – тюрьма, тюрьма – мой дом,
Да только я живу не в нём…»