Часть 3, гл. 3

               
                "Летел - и таял. Не соберу.
                Летел и таял. Больше не тает.
                Завтра я еще не умру -
                Но кто его знает."

                (Леонид Фёдоров, "Таял")


Они вернулись на Зайдель. Андрей первым делом соединился с юристом и перевел Саймелльский дом на некоего Евгения Башмачникова: «Если вы поспешите, найдете нового хозяина на месте. Далее свяжетесь со мной – я подтвержу передачу».

Затем отменил аренду коттеджа на Зайделе и снял квартирку на четвёртом этаже гостиницы для интуристов. Аннис хотела тут же ринуться по салонам нулевого этажа, но Андрей охладил её пыл: - Мы сюда ненадолго. Первым делом – в душ, затем подумай о завтраке, а я наведу кое-какие справки и вернусь.

Андрей вызвал экосиль и доехал до ближайшего банка – денег у него оставалось маловато, пришлось опустошить копилку-резерв до последнего унима. Перед тем, как покинуть Изнанку, Андрей по своим каналам – через Всеобщую Сеть Турфирм – сделал вклад в Единую Банковскую Систему Кольца: Информатека Воронова на Изнанке пользовалась популярностью среди высших слоёв – и правителей крупных миров, и знаменитых историков, этнографов, лингвистов, политиков, военных теоретиков, писателей. И, разумеется, Народных Целителей.

Кредиты подошли к концу ещё на Саймелле, и теперь пришлось забрать остатки наличными. Книжка карточек по пятьсот унимов каждая непривычно покоилась в кармане неизменной походной куртки.

«И поделом», - со злорадством подумал он. – «Давно пора завязывать с барскими замашками».

Затем Андрей выяснил, где находится контора по продаже недвижимости. Ощущая непривычное чувство вины, он решил купить недорогой домик на Зайделе для Элоиз-Аннис Шнайдер – домик, где она могла бы чувствовать себя как дома, и куда можно было бы возвращаться время от времени.

И тут его остановил удивительно знакомый голос, который невозможно было спутать ни с одним другим: голос певицы-авеса. Он обернулся и пошарил глазами. На противоположной стороне, под молодым дубком, на разноцветной циновке, между светящейся рекламной стенкой и киоском-автоматом со сластями,  сидела светловолосая женщина-авес в зеленоватых дорожных одеждах, с аломбой в руках. И пела на своём родном языке нежную и печальную песнь о родине, недостижимой и прекрасной Коламбе.

Сомнений не оставалось – это была Северра, и она была слепа, ибо огромные, чёрные и непрозрачные очки-маска скрывали пол-лица.

На глазах Андрея кто-то из прохожих бросил в корзинку монету – и Северра склонила голову в знак признательности, низко, но с достоинством. А затем к остановке подкатил полицейский патрульный экосиль, из которого вышел старший и навис над Северрой и её скромными пожитками. Потом Андрей с раздражением увидел, как дюжий патрульный что-то сказал ей, повышая голос, и схватил женщину за руку.

«Эге-ге-гей. Непорядок. Но как не вовремя!» - Андрей в несколько прыжков, зависая в воздухе и лавируя между неспешными экологическими автомобилями, похожими на разноцветных жуков, пересёк автостраду и подошёл к полицейским: - В чём дело? Разве эта женщина нарушила правила уличного движения?

- Здесь не развлекательный центр и не ночлежка, - буркнул один из полицейских. – Посторонитесь, господин, у этой эмигрантки нет документов, значит, она нелегалка, и может быть опасна.

- Как может быть опасна слепая женщина? – спросил Андрей, как бы ненароком оттесняя старшего к его автомобилю.

- Террористы маскируются под кого угодно и носят взрывчатку даже в глазницах. Кстати, я при исполнении, господин. И советую крепко подумать, прежде чем мне мешать. Я имею право забрать вас обоих, - полицейский выразительно положил руку на нагрудный карман. Северра напряжённо прислушивалась к разговору. Напарник старшего патрульного, совсем молодой парнишка, высунулся из окна, готовый среагировать адекватно ситуации, хотя ситуация складывалась явно абсурдная.

- Сколько, глубокоуважаемый? – вкрадчиво спросил Андрей и слегка приспустил очки.

- Сто, - тоже шёпотом ответил патрульный, заёрзав глазами, и ненароком глянул Андрею прямо в глаза. Полицейский поперхнулся слюной, закашлялся и замахал руками. Парнишка выскочил из машины, держа в обеих руках по электрошокеру.

- Эк вы, какие нервные, – раздосадовано буркнул Андрей, которому совсем не улыбалось тратить энергию на двух идиотов-вымогателей. Он объял обоих патрульных несильным гипнотическим полем и приказал уезжать с Мартовской улицы, желательно – в ближайшее кафе, и никогда более не обирать нищих и калек. Потом оборотился к уличной певичке.

- Северра, не верю своим глазам, это ты?

- Андрей. Я узнала твой голос. Спасибо, что избавил от этих назойливых насекомых. Они обкрадывают меня почти каждый день. Я без конца кочую с улицы на улицу, мне это нелегко, я ещё не совсем привыкла к своему… состоянию.

Андрей задумался, поколебался – и принял решение.

- Северра, я отвезу тебя к своему другу. Симпатичный, не от мира сего, музыкант, богема. Лучшего я пока не могу придумать.

- Что может быть лучше музыканта, -  кротко улыбнулась Северра.
 
Андрей набрал код Стаса, который, по счастью, отсыпался после пьянки. Ему пришлось постараться, выдирая давнего приятеля из сладких объятий похмельного сна.

- Какого хера? - послышался сиплый, непроспавшийся голос.

- Стас, у меня проблемы. Я сейчас буду, жди.

Стас узнал голос Андрея и мгновенно протрезвел: - Всегда пожалуйста, Ворюга-Воронюга.

Андрей вызвал экосиль и задал маршрут – на другой конец города, в один из небогатых и многолюдных районов.

- Зачем Абара сделала это? Экстремизм – не лучшая политика.

- Но Вран узурпировал власть, окружил себя фашиствующими молодчиками, - возразила Северра.

- Авесы дерутся, пух и перья летят, - напомнил Андрей старую Союзную поговорку. – Так было всегда.

– Абара могла показаться взбалмошной, но она была настоящей, непосредственной, честной, жизнелюбивой. Я находилась рядом с ней. Абара держалась очень мужественно, шутила. Она была счастлива вдохнуть воздух Коламбы, хотя ей так и не удалось взлететь в её небо.

- Мне искренне жаль. Теперь в Коламбе хаос. Новый король так и не избран. Я слышал, Союз собирается вводить в Коламбу миротворческие силы ввиду назревающей гражданской войны.

- Абара чувствовала бы себя там как рыба в воде, – улыбнулась Северра, - И непременно вошла бы во Временное правительство.

- Не сомневаюсь. Однако мы почти прибыли. Ещё десять минут…

И в этот миг экосиль, трусивший за ними тихо-мирно, рванул вперёд, поравнялся и раздвинул боковое стекло…

Андрей нагнул голову женщины и сам нырнул за спинку переднего кресла, прикрыв Северру своим телом. Очередь разнесла дверцу и разворотила переднее сиденье. Запахло гарью.

- Лежать! – приказал он Севере, перемахнул вперед и едва успел перевести управление в ручной режим, пока машина не включила аварийный останов. Затем вильнул в сторону и пустил экосиль по стене ближайшего дома, чтобы переметнуться через крышу и соскочить на соседней улице. Нападавшие рванулись следом. Андрею пришлось петлять между балконами и окнами, антеннами и солнечными батареями дома, отнюдь не предназначавшегося для так называемых «полевых» трасс. В результате часть выстрелов досталась окнам ничего не подозревающих мирных граждан скромного спального района.

Заложив крутой вираж и сожалея, что даже такая мобильная автомашина не умеет, в отличие от него, ускоряться, Андрей рванул по самому коньку крыши, когда очередная очередь прошила стекло и вышибла «мозги» роботу-кукле электронного водителя. «Умирая», комп послал сигнал тревоги в полицейское управление, и Андрей, не удержавшись, выругался во весь голос по-русски, довольно жёстко приземлившись на мостовую соседней улочки, распугивая редких прохожих. Нападавшая машина взревела, резко крутанулась на одном месте, набрала скорость и унеслась прочь – Андрей не успел ни проследить путь, ни запечатлеть реквизиты автомобиля и сидевших в нём людей.

Андрей ухитрился выровнять машину. Бряцающая полая кукла отчаянно мешалась ему, и Андрей на ходу вышвырнул её из машины прямо через выбитое стекло. Экосиль несколько раз дёрнулся, благополучно избежал столкновения с силовым заграждением слева и рядом крепких вязов справа. Система ещё раз уведомила пассажиров о необходимости вызова спасателей и полиции, но Андрей «заткнул ей рот», отключив аварийную программу.  Он нырнул в сеть узких улочек, ловко лавируя, и остановился за квартал до дома Стаса Батулкина.

«Проклятие! Теперь ещё полиции не хватало!»

- А ты молодец. Даже не испугалась. Чувствуется закваска настоящего революционера, - неловко пошутил Андрей, удивляясь самообладанию авесы, исхитрившейся так распластаться на задних сидениях, что пули не задели даже её крыльев. Сам он оказался изрядно исцарапан осколками.

- Это опять была полиция, Андрей? – Северра действительно не успела толком испугаться или пораниться, и теперь поправляла причёску и встряхивалась.

- Не думаю. Это бандиты. Северра, за тобою могут охотиться?

- Не знаю, Андрей. Кому нужна слепая бард-певица, к тому же - авес, чем она может быть опасна?

- В самом деле, чем?

- Может быть, они ошиблись?

- Такие вряд ли ошибаются.

- Ты думаешь, что целились в тебя?

- Скорее, пытались запугать. Вылезай, дальше мы проберёмся дворами.

Андрей провёл Северру дворами, проулками и проходными домами. Здесь всегда было полно народу, среди которого можно затеряться. Тут же, в этом эмигрантском районе, находился и известный на весь Зайдель клуб «Джаззовижн», где Стас Батулкин, талантливый скрипач и звукооператор, бывший на Земле ярым панком, играл в составе «Русского бита».

Они вошли в тёмный подъезд и уткнулись во вторую, глухую дверь. Тамбур при их появлении скупо осветился и осведомился довольно противным голосом, куда они направляются.

- Заткнись, скупердяй. Лучше следи за освещением.

- Я Эконом третьего класса, и электричество подаётся согласно тарифу. Довожу до вашего сведения, что жильцы дома приняли решение о самоуправлении и защите жилища. Прошу сообщить место назначения и назвать своё имя, иначе включится программа защиты.

- Ладно, – сдался Андрей. – Стас Батулкин, третий этаж, музыкант. Андрей Воронов, проходимец, со спутницей.

- Проходите, проходимец Андрей Воронов со спутницей.

Дверь раздвинулась, явив взору холл с открытыми лифтами. Замигали огоньки, лифты гостеприимно осветились. Не теряя зря время, Андрей поспешно набрал личный код Аннис на своём компе: - Девочка, ты в номере? Всё в порядке?

- Да, Ворон, я только что вышла из душа и заказала завтрак. Что стряслось?

- Быстро оденься и собери вещи. Отмени завтрак. Будь осторожна. Скоро буду, жди.

…Квартира Батулкина представляла собою небольшую студию, спальню и кухню в одном флаконе. «По счастью, хотя бы санузел Стас потрудился оставить в неприкосновенности, когда ломал стенки», - подумал Андрей.

- Что с тобой такое охренительное стряслось?

- Пустяки, поцарапался, пока сражался с мобилем.

- Дурные привычки – самому сидеть за рулём. А это ху? – вытаращился длинноносый, небритый, всклокоченный Стас с красно-синим гребнем и остатками фиолетовой помады на губах, сам чем-то напоминающий птицу. - Ну, ты даёшь! Предупредил бы, бля, что с женщиной.

- Не страшно. Она слепа. 

- Опа-опачки!

- Знакомься – Северра, бард, солистка для твоего бэнда. Скажи «спасибо», Стас.

 – Сенькью, - ошарашено пробормотал Стас и попытался пригладить волосы. – Ты серьёзно?

- Серьёзней некуда. Северра - беженка с Коламбы, и ты окажешь услугу авесам, если поможешь ей обрести себя. Вообрази её на сцене.

Стас вообразил: вытолкнутая на сцену, оглушённая женщина-бунтовщица с крыльями и цветным хохолком, в чёрной маске на пол-лица, стоит на сцене посреди бушующих прожекторов и океана ревущей музыки, свиста, криков, треска колотушек. Позади неё рубит бэнд Батулкина, а женщина растерянно молчит, и Батулкин, наяривая на скрипке, подходит к ней и кричит шёпотом: - Ну давай, давай, давай!

И авеса, перекрывая все вообразимые и невообразимые звуки, вдруг начинает петь ангельским голосом свои авесовы напевы на истинно «птичьем языке». Овации, оглушительный успех, инмирная слава, и ему, Стасу Батулкину, хрен по деревне все нынешние неурядицы, он – кум королю!

- Блеск! Супер! – только и вымолвил он, разглядывая Северру в упор. – Слушай, мы сегодня в клубе «Тёмный Ангел» лабаем, в ночь. Споёшь?

- Без репетиции? – удивились в один голос Андрей и Северра.

- Какая там репетиция – я своих только к вечеру соберу. Сымпровизируешь?

Северра неуверенно кивнула: - Я попробую...

- Но для начала, напои нас горячим кофе.

– Опа-опачки! - качая головой и оглядываясь, Стас направился в отгороженный ширмочкой угол, где загремел кастрюльками и банками. Зажужжала кофемолка, запахло свежемолотым кофе. Северра с наслаждением устроилась на диванчике, потянулась и распластала небольшие жемчужно-серые крылья с белыми оторочками.

 Андрей подумал, что обычное жильё, и тем более жильё Стаса, будет тесновато для любого авеса, даже такой миниатюрной женщины. Ничего, рано или поздно «Русский бит» прославится, ребята остепенятся, Северра сможет жить в просторном многоэтажном доме-павильоне, где можно будет летать…

Андрей быстро распрощался со Стасом и Северрой, и выскользнул через чёрный ход. Увы, и опять ему не повезло. Он столкнулся почти нос к носу с давешними полицейскими, которые вымогали деньги. Только на этот раз они беседовали с людьми в совершенно другой униформе, универсальной форме Союза, серовато-зелёной с маскирующими штрихами, которые активизировались в боевой ситуации. Они стояли около полицейской машины на гравитонах, с круговым обзорным щитком и силовой защитой. Андрей напрягся – и услышал, что разговор идёт о двух злоумышленниках, совершивших дерзкое ограбление.

Андрей понял всё без лишних слов. Это были полицейские Объединённого Союзного Управления, вычислившие траекторию передвижения Воронова и Аннис своими методами. Разумеется, происшествие в Храме Ушенго не прошло не замеченным, похоже, Союз имел на Музей свои виды. Знали бы они, что в силах Воронова было отправить его на Изнанку целиком и полностью. Андрей впервые пожалел, что не вступил в ряды Тайного Ордена Рейнджеров. Что ж, это никогда не поздно. Но сейчас важнее увести Аннис отсюда в мир, который вычислить куда сложнее. Андрей успел мимоходом подумать о том, как хорошо, что он не успел купить домик на Зайделе.