Цена золота и человеческая жизнь Глава 37

Холодное блюдо мести

Через две недели, Бери, выписали из больницы на амбулаторное лечение.

 Водитель Евгения Платон, возил его ежедневно к девяти часам на перевязку.

 Рана заживала плохо, так как, тело, изношенное по лагерям, слабо сопротивлялось болезни.

 Наташа взяла над больным шефство, она готовила для него специальные вкусные и простые блюда, обязательно, ежедневно свежие фрукты и овощи.

 Заставляла больше отдыхать.

-Дочка, ты со мной, как с ребенком возишься, я так никогда не поправлюсь, привыкну к твоим заботам и буду халтурить.

 Наташа смеялась,- по-моему, вы не из таких людей, отец, уже сами ходите, без посторонней помощи, а питаться надо, от этого, никуда.

Через два месяца, шов на боку зарубцевался и, Беря, собрался ехать в Москву.
 
- Нет, отец, одного я тебя не пущу, с тобой я поехать не могу, а вот Наташа, будет тебя сопровождать в поездке.

 С этим решением, Бери, был согласен, не потому, что ему требовался пригляд, а просто ему была  приятна их забота о нем.

 В Москве, Бери, встретился со многими авторитетами, объяснил ситуацию в Магадане, покушение на него.

- Не волнуйся, Бери, тебя мы знаем, ты живешь по понятиям, не беспредельничаешь, но, а раз решил остановиться в Магадане, твое право, смотри и нам когда пригодишься.

 На следующий день в Магадан выехала братва на стрелку с  ОПГ. Был приказ валить Торпеду, на его место поставить Летуна.

Стрелка не состоялась, Торпеда не явился.

- Но ему конец,- сказал Козырь,- я этого не потерплю. Стали проверять все блат хаты, нашли лежбище Торпеды, но его там не оказалось.

 В аэропорту он не появлялся, значит, залег на дно.

 Скорее всего, где-то в тайге в охотничьем домике, ошивается.

 Решили его найти любой ценой и наказать. Спрашивать было не у кого, все сидели по норам, в ресторанах не появлялись, сборы не делали.

- И так, - сказал Козырь,- на войне беспредела, в плен не берут, значит, косить будем, всех подряд, только бы нам их найти.

- Точило и Летун были в охотничьем домике с Торпедой.

 Затем Летун Торпеде сказал,- ты тему с, Бери, начал, тебе и решать с Москвичами, перед обществом мы тебя поддержим, если спалишься, выкручивайся сам.
   
- Хотите кинуть меня? Но и пошли вы...

- Тебя предупреждали, не трогать законника,- сказал Летун,- ты, куда нас послал, помнишь? Нам там понравилось, и пока, возвращаться оттуда не хотим.

 Тебе, говорили, что не по понятиям это, ты заявил, что давно уже никто не живет по понятиям.

 Вот и результат нашего с тобой спора. Теперь сиди здесь и думай, как тебе жить дальше, что соблюдать, а что ни надо.

- Да, косяков я наделал много, но это у меня, самый проблемный.

- Тебе видней, Торпеда, хорошо, что ты это, хоть сейчас осознаешь.

 Мы поехали в город, что с нас взять? А ты оставайся, медведей будешь охранять.

 Бери, решил с местью не торопиться, он мог быстро найти москвичам Торпеду, но он вспомнил слова: "Блюдо мести, надо подавать холодным, при этом ощущается вкус".

 Торпеда конечно в курсе, что его ищут, и найдут, самое страшное, это ожидание неминуемой расплаты,  и это будет ему, местью.

Наступала расплата и над Самсоновым Леонидом Ивановичем.

 Теперь следователь составлял протоколы допроса внимательно, фиксировалось все до мельчайшей подробности.

 Он помнил хорошо, каким образом «вытащили» Самсонова из зоны, это не должно повториться.

 Изнурительные допросы не давали Самсонову собраться с мыслями и выстроить себе защиту.

 На адвоката он не надеялся, своего у него не было, он настолько был уверен в своей недосягаемости и безнаказанности, что на эту тему даже не размышлял.

 Он был уверен, «любой ходит под статьей, только, не я!»

Теперь то, он понимал, как крупно погорел, много раз он думал, почему это про-изошло, напрашивался один ответ, он ошибся в Евгении.

 Тюрьма пошла ему на пользу, и он научился защищаться от таких как Самсонов.
 
Вина его была доказана, что это он настоял на банкротстве этих трех комбинатов, на включение в свой план Евгения, это он настоял на ликвидации Лизы.

 Какими жертвами сопровождались его замыслы по банкротству комбинатов.

 Каждый раз, когда ему в очередной раз следователь раскладывал по полочкам его вину, в том или другом случае, у Самсонова начинались спазмы в желудке, нестерпимые боли вынуждали прерывать допрос.

 На одном из допросов у него открылось кровотечение, врач сделал заключение: прободная язва желудка, вследствие перенесенного сильного стресса.

 Самсонова отправили в больницу.

 Лежа на больничной койке, пристегнутый наручниками, он желал одного, уснуть и не проснуться.

 Его желание было услышано, он уснул и не проснулся, а вследствие, чего, что стало причиной его смерти, так никто и не узнал.

 Заключение было сделано: «сердечная недостаточность». Не состоялась его очная ставка с Панфиловым.

Панфилов радовался, когда ему сообщили о смерти Самсонова, но он не знал о сделанной записи его разговора с Евгением и Самсоновым.

 Придя на очередной допрос, он вел себя, как победитель. Заявил, что он отказывается от всех ранее данных показаний.

- Напрасно радуетесь, ваша вина доказана, и состоялась бы очная ставка, или не состоялась с Самсоновым, для вас это не имеет значение,- предупредил его следователь.

 - Прослушайте, пожалуйста, одну запись,- предложил Панфилову следователь,- и, будем подписывать протокол.

- Я ничего не буду подписывать,- заорал Панфилов. Следователь включил запись.

Он сразу узнал голос свой и, свою речь.

Как же он мог так пролететь и, перед встречей не обыскать Евгения.

 У него волосы на голове приняли вид другой прически, стали торчком.

 Он  смотрел отсутствующим взглядом.

- Но так что, подписываем протокол, или как?

  Панфилов молча взял в руки ручку и поставил свою подпись.

- Вот и хорошо, свою работу я сделал, сегодня передаю дело, обвинению.

 Думаю, выстроят они его как следует, эдак, на пожизненное заключение.
 

Торпеду искали везде, во всех пригородных поселках, в придорожных харчевнях, где можно было переконтоваться, но пока безуспешно.

 Оставалось только охотничье угодье, да Магаданский порт. Группа разделилась, одни отправились в порт, другие, взяв карту, пошли по точкам, стоянкам охотников.

 Москиты не давали дышать, не спасал ни крем, ни маска. Не привычная к таким кровососам, братва, материлась, собрав всех богов и их родственников, и все-таки, углублялась в лес.

 На карте, возле голубой сопки, у ее подножья стояла точка, это означало, охотничий домик.

 Направились туда. До темноты не успели преодолеть многокилометровое расстояние, решили заночевать в лесу.

Разжигать костер не стали, чтобы не привлечь к себе внимание дымом, забравшись с головой в спальные мешки, кое-как дождались рассвета.

Утром, чуть начал брезжить рассвет, все дружно встали, быстро собрались и пошли по росной траве к последнему переходу к своей цели.

 Рассредоточившись, зашли с четырех сторон. По всему было видно присутствие на заимке людей, сушилась на перекладине одежда, в свежевырытой ямке валялись банки от консервов.

- Он, или нет, но люди здесь есть, - сказал Апостол,- приготовиться к захвату. Будим брать живым?- спросили у него.

- На войне беспредела, в плен не берут.

 Зачем он нам, куда мы с ним  денемся.
 
- Но с ним хотел поговорить, Бери,- сказал Сито.
 
- Ему лучше с ним не встречаться, здоровее будет.

 Да и сгинь он здесь, никогда его не найдут, а там еще и всплывет где ни - будь, случайно.

Так и решили, в плен не брать.

 Один из братвы бросил сломанную веточку в окошко. Скрипнула дверь, на пороге появился Торпедо, за ним вышли еще двое.

 Постояли, покрутили головой, никого, тишина, только слышно, как щебечут птички.

 Повернулись спиной к лесу, им крикнули, стоять, руки за голову, кто-то попытался повернуться, и тут же рухнул на землю.

 Торпеда и еще с ним, стояли как статуи.
 
Сито подошел, обыскал и повернул к себе.

 Подошли к домику остальные.

 - Ох и заставил ты нас по лесам побегать, все проверили поселки и порт, а ты вот где окопался.

 Ты, что не знал, что пасть открывать, а тем более стрелять в законника это конец?  - спросил Апостол у Торпеды.

Он стоял молча, понимал, сейчас он доживает последние минуты своей бестолковой жизни.

 Вдруг он сорвался с места и помчался, что было сил в чащу леса, в след послышались выстрелы, но пули свистели мимо него, или сразу натыкались на деревья.

 Гнались за ним долго, но, не зная толком его направления, в конце – концов, бросили эту затею и вернулись назад к охотничьему домику.

 Оставшийся под охраной один из братвы Торпеды, сидел на земле и рисовал, какие-то загогулины, затем сказал,- он будет вот в этой впадине, там вырыта землянка, есть запасы еды, месяц прожить одному можно.

-Хорошо, мы тебя отпускаем,- сказал Апостол,- иди с миром, мы не трогаем тех, кто не виновен, а за помощь, спасибо.

- Я не помогал, я просто нарисовал. Он меня здесь удерживал силой, Летун с Точило ушли, не посмотрели на его угрозы, а меня он не пустил, пригрозил посадить на пи-ку.

Позавтракав, все отправились по указанному маршруту. Шли три часа.

 И вот, наконец, добрались до места нахождения Торпеды. Из землянки потягивало дымком. Апостол подошел и закрыл своей курткой дымоход, все спрятались за деревьями.

 На поверхность выскочил Торпеда, и тут его встретила пуля. Землянку подожгли, туда бросили труп Торпеды, убрали вокруг валежник, чтобы не дать пламени захватить деревья, таким образом избежать пожара в лесу.

 Отдохнув на опушке леса, направились в сторону Магадана.

Через неделю состоялись выборы главы группировки, на них был приглашен, Бери. Обсуждали две кандидатуры Летуна и, Бери.

 Бери, сделал самоотвод и проголосовал за Летуна.

 Поблагодарил, за оказанное доверие, дал совет тем, кто попирает воровские законы.

 На его слова, встал один из группировки по кличке Секач.- Да, я живу не по понятиям, и ты хочешь в этом мне кинуть предъяву, тебя короновали, когда меня не было еще на свете, давно уже ни кто не живет по понятиям.

- Я с тобой не буду спорить,- сказал, Бери,- только скажу одно, спроси у Летуна, где сейчас Торпеда, который нарушил воровской закон.

 Они были, есть, и будут, и только так! Кто будет становиться, в позу, их ждет участь Торпеды.

 Все сидящие притихли.

 - А сейчас, Летун,- продолжил свою речь, Бери,- я хочу для укрепления твоего авторитета и для поддержания братвы, внести в общак, и он показал сумму, начертанную у него на руке, в том числе золото на твои нужды.

 Братва, подняла такой шум радости, что было их слышно за квартал.

- Но, а теперь, мне старику, пора отправляться домой.

  Будет нужда Летун, обращайся, чем смогу, помогу, не сомневайся.

Летун вырос в собственных глазах.

 Он решил больше не идти на поводу москвичей.

 "Имеют они здесь свой неплохой куш, не трогают их менты, со всеми в мире и  согласии  живут, чего надо, что, не хватает лагерных нар?

 Так они без надобности",- размышлял про себя Летун.

"А, Бери, он благодарен за то, что место уступил и помог материально.

Значит и я ему пасынок, раз обо мне не забывает".

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ