Всегда рядом

Несмотря на позднюю ночь, Людмиле, — женщине лет тридцати с черными, как смоль волосами и карими глазами, — вовсе не хотелось спать. Она смотрела в потолок пустым, затуманенным взглядом, словно вовсе умерла.

Повернувшись набок, она прошлась пальцами по-старому фото, на котором запечатлена её улыбающаяся дочка — Соня. Вновь по щекам пробежали редкие слезы. Вроде уже год прошел, как дочери не стало, а боль, стенающая и неутомимая никак не отпустит её.

До сих смотря в окно и завидев девочку в голубой куртке, она тянет руку, чтобы помахать, но вовремя себя одергивает, а заходя в комнату Сони, по привычке смотрит на компьютерное кресло, в надежде увидеть её там.

Людмила часто корила себя за то, что не сумела спасти своего ребенка, не сберегла и всегда про себя просила у нее прощения, нервно кусая себя за пальцы.

Но сегодня она почти весь день пролежала в кровати. Не знала куда себя деть — куда не пойдет, везде видит Соню. Все о ней напоминает. И старый кинотеатр в который они ходили по выходным, и маленькие кафе. Соня так любила их необыкновенный уют. Почти все в их маленьком городке напоминало о ней. Дома, хоть было и не лучше, но можно было выплакаться, зная, что никто не видит.

Вдруг раздался звонок в дверь, своей внезапностью заставив Людмилу вздрогнуть. Она вытерла слезы платочком и подойдя к двери, посмотрела в глазок — за дверью стояла ее хорошая соседка Таня.

Открыв дверь, женщина попыталась улыбнуться, хоть и вышло у нее натянуто.

— Извини, что так поздно, — начала Таня, — Олег вот, привез мандаринов, сказал занести поделиться. Ты-то нам всегда приносишь что-то.

— Ох... Не стоило.

— Да чего ты, подумаешь. — Таня украдкой взглянула в глаза женщине, — опять ты заплаканная.

Людмила молчала, не знала что отвечать.

— Сонька веселым человеком была, едва ли хотела бы, чтобы ты так себя запустила. Стоит помнить — родные всегда рядом с нами.

На это Людмила лишь тяжело вздохнула. Вроде и сама понимает, но ей слишком тяжело начать улыбаться, когда дочери нет рядом.

— Спасибо за мандарины, Тань.

Попрощавшись, она закрыла дверь и вновь ушла в кровать, вскоре провалившись в сон.

Вокруг ничего не было. Лишь целиком белое пространство словно окружало женщину с ног до головы. Сначала она до жути перепугалась, но спустя мгновенье... Перед глазами, прямо перед ней, нет не иллюзия, не похожая девочка, нет, её Соня, смотрела на неё и улыбалась такой знакомой улыбкой.

Ноги словно стали ватными и не удержавшись, Людмила упала на колени, дрожащими руками обняв дочь.

— Милая... Милая моя, это правда ты?

Соня мягко и радостно, как котенок, ответила ей:

— Я, мам. Кто же еще?

— Мне тебя очень не хватает, милая.

Девочка опустилась так, чтобы их глаза были на одном уровне и обняла маму, а Людмила продолжала:

— Так тяжело не видеть тебя с утра, тяжело заходя в комнату осознавать, что никого там нет, ходить по улице, замечать кого-то похожего на тебя,

— Но я же с тобой всегда. Когда ты работаешь, гуляешь, спишь, даже когда просто ешь на кухне. Всегда рядом.

Людмила пыталась остановить слезы, но они все шли и шли.

— Прости меня, что не сберегла. Прости, пожалуйста.

— Не виновата ты. Сама же говорила — винить себя во всем вредная привычка.

Людмила крепче обняла дочь, словно боясь, что та растворится, исчезнет, если она хоть на секунду ее отпустит.

— Мам... У тебя уже все глаза в слезах, моргни хоть, чтобы полегче стало.

— Я боюсь... Боюсь, если закрою глаза, ты снова исчезнешь.

— Я тебя не оставлю, ма. Ты же знаешь. Я люблю тебя.

Внутри Людмилы разгорелось знакомое, но давно забытое тепло и слезы прекратились сами собой. Женщина почувствовала ладонь дочери на щеке и лишь спросила:

— Когда... Когда уйдет эта боль?

— Как только ты проснешься.

Женщина проснулась в своей кровати и тут же встала осмотревшись. Та же пустая комната, никого рядом. Просто сон.

Но сейчас она чувствовала себя как-то иначе. То тепло, что она чувствовала во сне, до сих пор с ней. Будто дочь все еще обнимает её. На лице у Людмилы показалась легкая улыбка и наконец она уснула со спокойной душой.