Гоберман

               
Не путать с Губерманом, хотя какая-то таинственная, мистическая нить протянулась от одного к другому. Дело в том, что Гоберман был гениальным юмористом, и может быть блистал бы сегодня как его почти однофамилец Губерман? Но трагическая судьба оборвала его жизнь в раннем возрасте. А был мой герой всего-то моим со учеником то ли в четвертом, то ли в пятом классе. Типичный еврей, чуть, может грузноват, а может и нет. Учился он не блестяще, средне. Чем же мне так запомнился этот мальчик, и так запомнился как никто, и не забывается, и не забывается, так что короткий сей рассказик о нем - это наверно какая-то попытка свести счеты с моей памятью, а может быть попытка отдать долг памяти ему, ведь сегодня никто в мире кроме меня его не помнит. Родителей конечно давно нет, есть ли у него братья, сестры? Ощущение, что никого нет. Говорят, человек жив, пока его помнят, я последний, кто унесет с собой его образ.
    Многие из бывших моих соучеников потом оказались в Израиле, мы собирались, пытались общаться, но тесной дружбы не получилось, были со учениками, стали бывшими со учениками, друзьями не стали, и никто, никто не задел меня за живое так как он, Гоберман. Так что же приворожило к нему? Я уже сказал, исключительное остроумие, юмор!
   Нет он совсем совсем не был весельчаком, не был и балагуром, но в каких-то ситуациях отпускал шуточки, которые всегда были смешны, едки и метки. Каюсь, очень каюсь, что не запомнил ни ситуаций, ни шуток, мне было лет 13, давно это было.
   И... предвестие будущей трагедии: каждая его шуточка сопровождалась улыбкой, но какой! Если бы, если бы эту улыбку можно было назвать горькой, это было бы нормально: горькая шутка - горькая улыбка! Но нет, то была не горькая, то была скорбная улыбка, что-то глодало его изнутри! Мы с ним не были близкими друзьями, и я не мог спросить у него напрямую, что с ним. Привык к этой улыбке, и она казалась неотъемлемой частью его сарказма.
   Однажды, не помню как в моих руках оказались два билета в белорусскую оперу, и я, конечно пригласил в театр Гобермана. Что ставили, не помню, зато хорошо помню, что главным тенором был народный артист БССР Болотин. Омерзительный голос, какой-то лягушачий, писклявый, но на безрыбье и Болотин тенор. Потом, потом этот титулованный певец долгое время считался худруководителем прекрасного ансамбля “Песняры”, хотя никакой связи между оперой и ансамблем не было и в помине и быть не могло. Еще потом истинный основатель ансамбля Мулявин восстал против титулованного тяжеловеса, и Песняры прославились по всему свету… все это было потом, потом, а сейчас мы сидим на “аристократической” галерке и слушаем предположительно Верди. Не помню сколько было народу в партере, но на галерке свободно, хоть ты пересаживайся все время с места на место. И вот посреди какой-то писклявой арии раздался мощный храп, сидевший над нами любитель музыки захрапел богатырским храпом.
   Почувствовав юмор ситуаци, я попытался как-то сострить, но слов не находил. Спутник же мой за словом в карман не лез, среагировал сразу и как всегда гениально: “Ему снится, что Болотин хорошо поет!” - произнес он и улыбнулся своей скорбной улыбкой, и это  было то что называется “попадание в самое яблочко”, и это единственная ситуация и единственная шутка, которую я, слава богу, запомнил. И это была последняя его шутка, через короткое время в школе как гром разразилось известие: Гоберман покончил с собой! Меня это поразило больно. Гоберман! Его смешные, злые, острые шутки! Его скорбная улыбка!  Она победила - скорбь победила! Какая же боль его глодала? Это конечно же была болезнь,но какая? Унесла жизнь этого гения, который сегодня блистал бы как его почти тезка!
   Мне долго потом чудилось, что кто-то вдруг придет и скажет: произошла нелепая ошибка, Гоберман не умер, он жив! Но никто-никто не приходил с радостной вестью. А я ведь до сих пор жду этого благовестника, мне до сих пор кажется, что произошла какая-то нелепая ошибка.