1. Дар Лесного царя. Ведьма

Огромная благодарность Наталье Козаченко (http://www.proza.ru/avtor/natkoz57) за участие к этой работе. Не знаю, понравится ли Наталье результат, но не могу не упомянуть её здесь с благодарностью за ценные советы и важные замечания.

1


Древний Лес мрачнел, наливаясь тьмой — приближалась гроза. Недалеко от небольшой деревушки вековечные дубы и вязы шумели высокими кронами, наблюдая, как внизу, на траве, яростно борются двое. Гул ветра в ветвях заглушал крики черноволосой девушки-подростка. Крепкий парень подмял её и пытался сорвать одежду. Девчонка отчаянно сопротивлялась, орала, кусалась и царапалась. Нащупала толстую ветку, что есть силы, ударила обидчика по голове. Тот обмяк и выпустил добычу. Девушка вырвалась и помчалась в чащу, чудом лавируя между деревьями. Парень, раскинув руки, остался лежать лицом вниз. Деревья гнулись, качали головами. Небо тяжелело, в его тёмно-серых недрах то и дело грохотало, вспыхивали белые и красные змейки.
Девушка выбежала на поляну, остановилась отдышаться. Нагнулась, уперевшись ладонями в колени, растрепавшиеся волосы свесились до земли. И не заметила, как сзади с верхней ветки на землю слетел чёрный ворон, и через мгновение из-за толстого ствола вышел коренастый человек в  чёрно-синем одеянии, на тёмных волосах шапка с козырьком, похожим на клюв. Человек крадучись подошёл к девчонке и ударил её дубинкой по голове.
Когда девушка очнулась, буря продолжала бушевать: тучи мчались, с грохотом сталкиваясь и сверкая, гнулись деревья, ветер стелил траву на поляне. Поняв, что произошло, девушка вскочила. С искажённым от боли и ярости лицом, она подняла руки к почерневшему небу и закричала:
- Силы небесные, силы земные! Услышьте меня! Помогите!
В небе грохнуло так, что задрожала земля. В огромный вяз на противоположном краю поляны ударил сверкающий огненный зигзаг, но дерево не загорелось, а будто осветилось изнутри. Девушка замерла на несколько мгновений, потом вдруг захохотала. Громко, злорадно. И снова закричала, уже без слов:
- А-а-а-а!
От вяза, у самых корней, отделилось чёрное пятно с горящими зелёными глазами, и направилось в сторону девушки.

2

Широкое золотистое поле со всех сторон упиралось в тёмно-зелёную стену леса. Ветер качал тугие колосья, воздух звенел голосами кузнечиков, шмелей, желтобрюхих трясогузок. Солнце, снижаясь, уже коснулось верхушек деревьев.
На пустынной дороге, разделяющей поле на две почти равные части, выросло облако пыли. Затем показался всадник и рядом лошадь, запряжённая в повозку. Всадник, мужчина с суровым бородатым лицом, ехал перед повозкой, которой управлял белобрысый парень. Оба были одеты как княжеские дружинники. На соломе, позади парня, спиной к нему, сидела девушка со связанными руками. Ссутулившись и низко опустив голову, девушка, казалось, дремала, но, на самом деле, внимательно прислушивалась к разговору стражников.
- Не обижайся, Ковылка, а не люблю я в пару с новобранцем становиться, - говорил всадник. - Бестолковые вы. Героями себя мните. Да только в первой же передряге   геройство ваше в штаны проваливается и смердить начинает.
- А я к тебе, дядя Лунь, и не напрашивался, - невозмутимо отвечал возница. Парню было лет семнадцать, его загорелое сероглазое лицо ещё не утратило детской припухлости губ и щёк, выгоревшие белесые брови то и дело удивлённо вставали над переносицей «домиком», коротко стриженные соломенные волосы топорщились в разные стороны. - Сказано подменить брательничка твоего, а мне что? Всё приключение. Всего два дня на службе, и уже в дело. Тем паче, ведьму на казнь отвезти. Любопытно же! Она что, правда, ведьма?
Ковылка кивнул назад. Лунь придержал коня, пропустив вперёд повозку, и посмотрел на пленницу. Та подняла бледное лицо, в стражника упёрлись бездонные синие глаза в густых чёрных ресницах, чёрные брови сошлись в одну линию. От усмешки алых губ бывалому воину стало не по себе.
- Тьфу, ведьма и есть! - в сердцах сплюнул Лунь и вернулся на прежнее место. - Острожней с ней. Ой, непроста баба!
- Слушаюсь! - весело отрапортовал Ковыль. - И всё ж таки, чего она натворила? За что её на костёр-то? Я ведь толком и узнать ничего не успел.
- Что натворила, говоришь? Мор на деревню навела. Как появилась, так и началось. Попервости птица пала, за ней скот, а там и до людей добралась. Пока поняли, кто виноват, полдеревни вымерло.
- Как так?
- А так! Вечером жил человек себе и жил, а наутро встать не могёт — сил совсем нету.
- А она тут причём? - Ковылка мотнул головой назад.
- Кто же ещё? К кому не придёт в гости, у того и беда. Да разве сразу догадаешься, разве сопоставишь? Говорят, не в одной деревне такое творила. У-у-у, ведьма проклятая!
Пленница нахмурилась, крепко сцепила пальцы рук. Губы её презрительно дрогнули.
Ковылка задумался.
- Никогда не видал настоящую ведьму, - сказал озадаченно. - С виду баба как баба. Только красивше всех, кого я знал. Может у ней хвост есть? Или рожки? Или ещё какая заковыка?
Лунь усмехнулся:
- Не советую проверять.
Он вздохнул, почесал рыжеватую бороду.
- Развелось их. Говорят, в былые времена у нас в Старолесье нечисти  не водилось. Мне бабка сказывала, застала ещё, как здесь непроходимые дебри простирались на многие дни пути. За рекой Быстринкой Древний Лес священным считался.
- За Быстринкой лес был? Да у ней же сейчас по берегам сплошь поля! - воскликнул Ковыль, озираясь. - Не считая перелесков в низинах и оврагах, навроде того, что только что проехали.
- То-то и оно. Нда — рубить, не выращивать. Зато впереди уже настоящий лес пойдёт. Тот самый, Древний. Верней, большой лес справа будет. А нам надо через Дубраву проехать. Священная она. Потому и не вырубили, оставили. Обошли её, Золотовершины выстроили на холме, на излучине Быстринки.  Не бывал там?
- Неа.
- Большой город, красивый. Поглядишь завтра, полюбуешься. Вот только Дубраву эту пройти надо. Опасная она.
- Чем опасная-то?
Лунь пожал плечами.
- Духи леса в вековых дубах живут, - сказал таинственно. - Раньше в Дубраву только жрецы ходили. Дары носили, предсказания делали.
- Духи леса? - осипшим голосом переспросил Ковылка.
Пленница насмешливо улыбнулась, сжала и разжала затёкшие ладони.
- Ну да. Потому и побаиваются люди ходить сюда, - уже буднично продолжил Лунь. - Только, когда нечестивцы иноземные напали, выбирать не пришлось. Переправились наши предки через Быстринку, попрятались в лесах. Лесному Богу стали молиться.
Мужчины не видели, как вздрогнула пленница, как сошлись на её переносице брови, сжались губы.
- Ничего, никакой чертовщины поначалу не было, - продолжал Лунь. - Иноземцы пограбили что могли и ушли. Народ осмелел. Стал лес под поля  выжигать и где была нужда, и где не было. Огонь много пожрал всего живого. Тогда-то и стали непонятные случаи происходить. То лесоруб домой не вернётся, то девка или баба молодая пропадёт. Иные из них возвращались потом, только будто сами не свои становились. Немые и брюхатые. Дети у них потом рождались мёртвые. Матери их обратно в лес относили. Лесному Богу отдавали.
Ковылка поёжился. Лунь этого не заметил, задумался о своём.
- А зачем? – проговорил, будто сам себе. - Малой был, когда бабкины небылицы слушал. Не всё в голову лезло.  Помню, сказывала, что когда дубовые рощи под топор пускали, лес гудел. Будто плакал. Меня это тогда сильно зацепило. Сейчас понимаю, маленькая она была, причудилось, наверное. Да-а-а. А людей было уже не остановить, остались они на этом берегу. Земли плодородные, река — от набегов защита и со стороны леса-то никто не набежит. Что не жить? Со временем стали поговаривать, что ведьма в наших краях завелась, мор на деревни наводит. А уж одна ли, нет — кто знает? Сожгли нескольких, а покою нет, как нет. Завтра вот, ещё одну сожгут.
Он глазами указал назад. Ковыль понимающе кивнул. Пленница сидела не шевелясь.

- Дядь Лунь, а я слыхал, в былые времена деревья живые были, - сказал Ковылка. - Только как это? Они что, ходить умели? И как... это... между собой..., ну, чтоб дети были? Коли живые-то? Ведь, я как разумею: растения — так корнями али семенами, а ежли как люди... тобишь, меж собой... как это? Или сказки всё это?
Лунь усмехнулся.
- У тебя одно на уме, недоросль. Меж собой как это, - передразнил он. - Вот это как раз сказки и есть: про живые деревья. А нечисть, кою мы с тобой, везём, самая что ни наесть настоящая. Сколько людей загубила, негодная.
Он нахмурил рыжие брови и обернулся на пленницу. Та, по-прежнему, сидела, не шевелясь.

3

Тем временем поле осталось позади — путники въехали в лес. Сразу стало сумеречно. Вдоль хорошо утоптанной дороги тянулись стройные ряды необъятных стволов. Расчищенный поблизости, поодаль  лес темнел густыми зарослями, топорщился поваленными сухими деревьями и высокими, словно обгрызенными сверху, пнями.
Ковыль поёжился.
- Неуютно, однако!
- Что, Ковылка, впервой от дома так далече заехал? - с усмешкой спросил Лунь.
Парень смутился.
- Не дрейфь, всякое бывает. Я, когда в княжескую стражу записывался, такой же зеленец был. Погоди, скоро сделаем привал. Поешь, отдохнёшь, повеселеешь.

Уже совсем стемнело, когда Лунь разрешил устроить привал. На большой поляне развели костёр, вскипятили чай, сварили кашу.
- Дядя Лунь, а ты видал хоть одну казнь? - с набитым ртом спросил Ковыль.

Пленница насторожилась, затаила дыхание. К каше она не притронулась.

- Видал, - охотно ответил Лунь. - Было дело, сам и привозил злодеев. Одному убийце при мне рубили голову. Вору рубили руку. Про порки не говорю, это обычное дело. А через смерть редко казнят.
- А ведьм? Видел, как ведьм казнят?
- Про ведьм только слыхал. Не так много их. Да и те что есть — поймай, да докажи. Вдруг навет? Справедливости ради шанс им даётся. Жрец окропляет приговорённую очищающей от скверны водой. Коли ведьма, ейная кожа покроется язвами, коли не виноватая, очищение не причинит бабе вреда и все обвинения будут сняты. Тогда её отпустят на все четыре стороны. До сих пор ещё ни одна не смогла доказать свою невиновность. А раз так — гори! Гори, чтобы больше не возродиться, не вернуться к добрым людям со своими пакостями.
Лунь облизал ложку, стряхнул крошки с усов и бороды, убрал посуду в котомку и посмотрел на пленницу. Она не отвела взгляд. Старому стражнику опять стало не по себе.
- Ладно, Ковылка, я отдохну пока, - сказал он. - Ты первый сторожи. Сейчас легче, под утро спится так, что не удержишься ты. Как невмочь станет, буди. Да не говори с этой!
Он кивком указал на связаную девушку.
- Задурит тебя, несмышлёныша, глазом не моргнёшь.
- Не буду, - заверил Ковыль, протирая котелок и ложку.

Лунь расстелил у костра одеяло, завернулся в него и почти сразу захрапел. Ковылка убрал посуду и стал смотреть на огонь. Язычки пламени весело плясали, источая приятный жар. Вскоре парень почувствовал, что его клонит в сон. Тряхнув головой, он с завистью посмотрел на старшего товарища, на пленницу и вздрогнул, встретившись с ней взглядом. Невольно опустил голову и подумал с сожалением: «Красивая. Молодая совсем. Может и не ведьма вовсе. Может домыслы неказистых подружек. Или злобных старух. Знаю я таких. У нас в деревне есть. Вот, не так давно мамка с соседкой поругалась, так тут же в ведьмах оказалась. Хорошо, помирились быстро. А то...»

- Меня Кармарой кличут.

Пленница с видимым с удовольствием произнесла своё имя. Чёрной бабочкой оно сорвалось с губ и растворилось в темноте. Лес будто отозвался — неподалёку ухнула сова, прохлопали крылья. Ковылка вздрогнул, словно его ударили. Подняв голову, он вновь наткнулся на взгляд пленницы. Их разделял пылающий костёр. Потрескивали дрова, взлетали искры, в отсветах пламени лицо девушки пугающе менялось: то прекрасная юная дева, то безобразная древняя старуха. Ковылка поспешно опустил глаза: «Нет, взаправду ведьма! Смотреть на неё — недолго и рассудка лишиться».

- Молчать, - на всякий случай проговорил он. Голос сорвался, белёсые брови сердито сошлись в одну линию. Парень взглянул на спящего Луня. «Спит. Ему хорошо, а мне как свою стражу продержаться? Ночь, кругом лес дремучий, того и гляди зверюга какая на спину кинется. Или, ещё хуже — духи лесные. Тьма-то какая —  как у чёрного козла под хвостом».
 
По телу Ковылки пробежали мурашки. Кармара пожала плечами и скривила в лёгкой усмешке чувственные красные губы.

- И молчала бы. Так ведь меня скоро не станет, - сказала она, глядя в безусое лицо караульщика. – Пускай хоть имя моё останется. Ужели не любопытно, как я ведьмой сделалась?
«Ух ты! Сама призналась» - пронеслось в голове Ковылки.
- Ты не гляди, что я такая чернявая, да рослая — родом-то и я из этих мест. Из Красного Кута. Слыхал, небось?

Ковыль промолчал. Да и что скажешь. Конечно, он слышал про Красный Кут, что на  берегу реки Глинки, хоть это и далеко от его деревни Верховцы. Сам Ковыль не бывал там. Да и где вообще он бывал? Вот теперь, на княжеской службе, везде поездит. На девчонок посмотрит. Выберет покрасивше. Женится. Ну, не сразу, конечно. Надо бы погулять сначала. А то ещё ни с одной...
Он старался не смотреть на пленницу, то и дело подкидывая хворост в костёр и наблюдая за пляской язычков пламени. «Уже не мой ли костёр напомнил бедняге о завтрашней казни? Ладно, пускай брешет. Связанная. Чего сделает? Всё не так хандрово. Того и гляди, засну ведь. Сраму перед Лунем не оберёшься. Да и не разговор это вовсе. Говорит-то она, а я всего-навсего слушаю».

Кармара будто услышала его мысли и заговорила куда увереннее:
- Ну и не говори. И так вижу — тутошний: волос белый, глаз серый, рост мелкий, кость широкая. У нас в деревне все такие были. Кроме меня. Деревня-то — всего дюжина дворов. За околицей речка малая. Вода в ней из-за родников даже зимой не застывает. Вокруг дремучий лес, вот как здесь. 

В голосе Кармары Ковылке послышались нежность и грусть. Сердце парня сжалось от жалости. Он бросил быстрый взгляд на пленницу: печальное бледное лицо, большие глаза под чёрными бровями вразлёт. «Нет, до чего ж красивая!»
А низкий задушевный голос всё лился и лился в уши стражника, вытесняя жутковатые звуки ночи. Однако, Ковылка не поддался минутной слабости.
- Тоже, невидаль, - ответил насмешливо. - Здесь каждый, кого не спроси, в такой деревне рос. Правду говоришь — и я тоже. Папаня лучший охотник в округе. Маманя и сестра в шубах и шапках меховых красуются. Сами шьют. Мастерицы они у меня по выделке шкурок, да по пошиву. Сестрица хоть и малая ещё, от мамани не отстаёт. Брат старшой — лесоруб не последний. А я вот, решил к князю нашему на службу податься. Белку бить не интересно. Людей охота посмотреть, себя показать. 
Ковылка расхвастался и не заметил, как сболтнул лишнее о себе, не заметил её злобно сверкнувшего взгляда. Но заговорила Кармара вполне миролюбиво:
- Ну, да. У тебя было хорошо. А у меня нет. Детство — не позавидуешь.  Отец ненавидел, бил смертным боем. Называл не иначе, как вражьим семенем или ублюдицей. Мать никогда не заступалась. Молчала. Она всегда молчала. Как мёртвая ходила — ни улыбки, ни слезы, ни ругани, ни ласки. Деревенские дети  меня ведьмой дразнили. А за что? Какая я была ведьма тогда? Обычная девчонка. Затравленная только, глаз не смела ни на кого поднять.  Работала за двоих: и по хозяйству, и по дому, и за младшими — во всём матери помощница. Пока маленькая была, любила всех, угодить во всём старалась. В том, что меня не любят, себя винила, искала, что во мне не так. Старалась, похвалы ждала. Не дождалась. Так ни разу и не услыхала ни одного доброго слова ни от кого. Слёз никому не казала, а сколь пролила их — одной мне ведомо. Ладно бы, уродиной была, так ведь нет — посмотри на меня!

Кармара выпрямилась, расправила плечи, подчёркивая крепкие округлости груди под тонкой рубашкой. Толстые косы чёрными змеями шевельнулись от белой шеи вдоль рук до коленей. Кровь бросилась в лицо Ковылки, влажно блеснули глаза. Он облизнул пухлые губы: «Эх, кабы не ведьма...»

А Кармара, будто не замечая, продолжала:
- Тот же волос, тот же голос, то же белое лицо. И глаза такие же синие, и губы такие же алые. И ростом вышла, и фигурой. Когда пятнадцать стукнуло, я уже очень даже понимала, как хороша собой. Да что толку — никто из парней нашей деревни в мою сторону не глядел. Улыбалась я всем, а в душе ненавидела люто. Ай, как люто! Могла бы взглядом испепелить — всех пожгла бы! Нет, вру, не всех ещё поначалу ненавидела, - поправилась Кармара. - Нравился мне один парень из соседней деревни. В других-то деревнях всё равно не так зло, как в своей, ко мне относились. Им-то всёравнее. А этот, он тоже на меня посматривал. Я повадилась в ту деревню бегать, хоть мимоходом встретиться, хоть одним глазком на милого глянуть. Гляну, и так жарко внутри делается, и так млеет в руках и ногах. А он...
 
Кармара бросила быстрый взгляд на своего стража: тот слушал, как завороженный.  В глазах недоверие и интерес. Ведьма низко свесила голову к связанным рукам, лежащим на коленях.
- Он завлёк меня однажды в лес и...
Подняв на мгновение голову, отметила, как стражник напрягся в предвкушении интересного момента.
- Не знаю, как смогла вырваться от него, - сказала со скрытым злорадством. - Будто помог кто. Бежала, не разбирая дороги. Лес-то знакомый, возле деревни расчищенный от валежника и сухостоя.

Она ненадолго замолчала, подождала, пока парень разочарованно выдохнет и, резко  выпрямившись,  проговорила:
- Лучше бы не убегала. Лучше бы он. Потому что кто-то напал на меня в чаще.

Глаза Ковыля блеснули, дыхание участилось.

- Остановилась я, чтоб отдышаться, как вдруг удар сзади по голове, - дрогнувшим голосом сказала Кармара. - И свет померк. Очнулась — лежу на земле, платье порвано, тело болит, всё синяками покрыто.

Ковыль подался вперёд, весь обратившись во внимание. Ведьма с ненавистью проговорила:
- Что, интересно? Али сила мужская в тебе бурлит, выхода просит? Как в тех двоих, что меня обидели? Один по душе сапогами, другой по телу. Так ведь на любую силу всегда ещё большая отыщется, или не знаешь? Вот и для меня защита нашлась. Поднялась я с земли тогда, да как закричу. Вся, как есть, в крик обратилась. Всю свою боль и злость выплеснула. И мне ответили!
 
Кармара  произнесла это громко. Тон её был зловещим и мрачным. Ковылю показалось, что кроны наверху зашумели сильнее, пламя костра колыхнулось так, что чуть не погасло. Спящий Лунь зашевелился, но не проснулся. Только перевернулся на другой бок.  Кармара на него и не взглянула.

- В тот же миг всё вокруг потемнело, загудело, - продолжала она торжествующе. -  Меня будто огнём ожгло, потом мертвенным холодом обдало. Почуяла я запах палёной листвы и ещё чего-то. Странный это был запах. Он и отталкивал, и привлекал. Ужас, обуявший меня попервости, сменился исступлением. Даже то, что надо мной надругались, показалось знаком: больше не принадлежу я ни своей семье, ни кому бы то ни было. Свободна! Больше не ранят слова, не пугают  угрозы. Ожидание чуда, чего-то необыкновенного — вот что заполнило всё моё естество. И я снова закричала. Только теперь от переполнявшего меня восторга. И услышала в гудении листвы:
- Прими это в дар, дочь мрака! Да пребудет он всегда с тобой!
И снова стало светло.
«Принять дар или мрак? - подумала я весело. - От дара я бы не отказалась».

Кармара пристально посмотрела на Ковыля. Бледное лицо и дрожащие руки стражника вызвали у неё злорадную улыбку. Ковыль захотел прикрикнуть на ведьму, заставить замолчать, но не смог вымолвить ни слова. А Кармара всё говорила, громко, уже не таясь:

- Я получила свой дар! Чёрная кошка с горящими глазами оказалась у моих ног. Думаешь, я испугалась? Правильно думаешь. Очень испугалась. Почти как ты сейчас. Но ненадолго. Даже  не поняла сначала, что она моё спасение. Взяла на руки, глянула в глаза, и меня затянуло в них, как в омут. Диковинная картина открылась мне: на сумрачной поляне под могучим дубом стоит кто-то огромный, непохожий на человека. Лицом к нему, спиной ко мне – девушка. Я совсем рядом с ними, но невидимая. На его голове корона из золотых листьев. А волосы зелёные, похожие на тонкие ветви. Коричневое лицо покрыто не кожей, а корой. И глаза. Глаза, как у кошки на моих руках — тёмно-зелёные, с овальными зрачками. Он смотрит на меня, поверх головы девушки, я слышу его низкий гудящий голос: «Ты моя. Моя. Моя!» И не понимаю — кто «моя»? Я или незнакомая девушка.
Тут Кармара перешла на громкий шёпот:
- И вдруг он делает шаг назад и исчезает, слившись с деревом. Только представь – как и не было! А девушка оборачивается. Она не в себе. С трудом узнаю в ней свою мать. Только лет ей, совсем как мне тогда. И вдруг я понимаю, кто я!

Повисла напряжённая тишина. Ковыль сидел, не шевелясь и не сводя глаз с ведьмы. Костёр, не получая новых порций хвороста, осел, сник и вяло шевелил огненными язычками. Тьма за освещённым кругом сгущалась, наступала — уже не видно стало стволов, только сплошная стена мрака за спинами.

- Когда меня вытолкнуло обратно, я уже не была прежней, - еле слышно сказала ведьма, в упор глядя на стражника,  помолчала и вдруг прокричала, наклонившись вперёд:
- Прежней Кармарой!
Ковыль вздрогнул, хотел вскочить, но не смог даже пошевелиться. Только его глаза, казалось, сейчас выскочат из глазниц, да рот открылся в безмолвном крике. Лунь зашевелился, застонал, будто ему снился страшный сон.
 - Малыш, ты в детстве боялся темноты? – спросила Кармара насмешливо. – А-а-а-а, ты и сейчас боишься? Так вот, она пришла за тобой!

Костёр громко выстрелил снопом искр, ярко осветив искажённое от ужаса лицо Ковылки и торжествующее – ведьмы.

- Кшас! - позвала Кармара, обернувшись.

На её плече мгновенно оказалось чёрное жуткое существо. Зелёным огнём полыхнули глаза.

- А-а-а-а-а! - наконец прорвался наружу дикий вопль Ковылки и парень, как куль, рухнул на землю. 

Проснувшийся Лунь вскочил, не понимая, где он и что происходит.  Чёрный клубок с плеча ведьмы метнулся ему в лицо.

- Ой-ё! - заревел бывалый воин, пытаясь отодрать от себя разъярённую кошку, но, бездыханный, рухнул на землю.

- Кшас, помоги, - спокойно проговорила Кармара.

Кошка подошла, острыми зубами подгрызла верёвку на запястьях хозяйки и вспрыгнула ей на плечо.

- Ну вот, мы и на свободе. Как всегда просто, - поднимаясь и потирая руки, весело сказала Кармара. - С кем связались, глупцы. Я — дочь Лесного царя! Насильники и убийцы, продолжайте жечь на кострах своих женщин. А я была, есть и буду вашим вечным ужасом!

Она подошла к полумёртвому Ковылке, присела и сжала руками его голову. Почувствовала ток в венах, невероятную силу в теле. Разжала ладони, посмотрела на ставшие белоснежными волосы парня, обескровленное лицо, покрывшееся морщинами.
- Ну, вот и всё, Кшас. Я знаю, куда мы теперь пойдём. 
Резко взмахнула рукой в сторону костра и огонь мгновенно погас. Ведьма бесшумно растворилась в ночи.


продолжение: http://www.proza.ru/2019/10/22/1178


Рецензии
Давно не встречалась с Вами, Ирина, тут увидела новое название!Меня всегда привлекал Древний Лес,с его корнями,напитанными первозданными соками,его непостижимым первобытным разумом,его тайнами, его духами.
Интересно, какую историю Вы расскажите про него и его Хранителя. Знаю, что Вы всегда стараетесь копнуть поглубже и найти сокровенне смыслы.
Удачи Вам,

Наталья Листикова   16.11.2019 21:27     Заявить о нарушении
Здравствуйте, Наталья!
Прошу прощения за долгое молчание - в выходные до компа ни руки, ни ноги не доходят)
Очень рада, что Вы заглянули ко мне. Большое спасибо за отзыв!
История получается грустная, хотя я предпочитаю жизнеутверждающие финалы. Доделываю последнюю главу.
Я тоже вижу у Вас новые произведения, руки чешутся нажать, глаза - посмотреть) Но вскользь не хочется, а серьёзно не получается. Жду подходящий момент.
До скорой встречи на Вашей страничке!
Хорошего дня!
))

Ирина Гирфанова   18.11.2019 08:44   Заявить о нарушении