Джеймс Пакер. Кальвин как богослов

КАЛЬВИН КАК БОГОСЛОВ
Джеймс Пакер (1959)

1

Богословие Жана Кальвина с самого начала привлекает внимание по двум причинам: оно всегда было необычайно влиятельным, и его всегда злостно искажали. Вряд ли будет каким-то преувеличением сказать, что начиная со второй половины своей жизни и особенно  спустя столетие после своей смерти Жан Кальвин был самым влиятельным человеком в мире, в том смысле, что его идеи повлияли на историю больше, чем у кого-либо в этот период. Богословие Кальвина породило пуритан в Англии, гугенотов во Франции, гёзов в Голландии, ковенантеров в Шотландии и Отцов-пилигримов Новой Англии, и было более или менее непосредственно ответственным за шотландское сопротивление, восстание против испанского владычества в Нидерландах, французские религиозные войны и Гражданскую войну в Англии. Ибо именно учение Кальвина о государстве как слуге Божием установило идеал конституционного представительного правления и привело к явному признанию прав и свобод граждан, а со временем и к веротерпимости - хотя, по общему признанию, Кальвин и его первые последователи не видели, что терпимость была логически востребована их принципами (1). Эти факты свидетельствуют о том, что Кальвин в действительности является создателем не только протестантизма в его наиболее яркой и основательной форме, но некоторых из наиболее фундаментальных составляющих в постренессансной западной цивилизации. Сомнительно, что любой другой богослов когда-либо играл столь значительную роль в мировой истории.
Что касается второго: действительно поразительно наблюдать, как настойчиво, от тех дней до наших, искажалось учение Кальвина! Его воспринимали как раздраженного мизантропа, который спроецировал свою неприязнь к человеческому роду в злобное богословие, главное в котором было то, что большинство людей бесповоротно прокляты. До сих пор широко распространено мнение, что главной чертой его мысли были интеллектуальные спекуляции - как если его богословие было когда-либо иным, чем агрессивно библейским, или как будто он когда-либо утверждал что-либо о предопределении, для чего он не представил доказательства из Писания и прецеденты из Августина! Его учение о грехе (позже названное «полным падением») все еще часто якобы означает, что каждый человек сейчас настолько плох, насколько он может быть, несмотря на его явное учение об общей благодати, действующей через совесть, закон и гражданское правительство, которая постоянно сдерживает человеческое растление и внедряет в среду безбожных людей социальные и культурные установления непреходящей ценности. Или же вера Кальвина в Божественный суверенитет неоднократно приравнивается к физическому или метафизическому детерминизму(к которому он вообще не имеет никакого отношения), а его этический уровень смешивается с явным фатализмом - как будто Кальвин никогда не трудился, чтобы показать, что каждый человек несет ответственность перед Богом за свой выбор, и что Бог осуществляет Свои цели через  разумное действие со стороны человека.
Предполагается, что богословие Кальвина вредит евангелизации и сужает границы Божьей милости - как если бы Кальвин никогда не подчеркивал, что Христос свободно предлагается в Евангелии (такого термина в Библии нет и в традиции до Сомюра не было! - Пер.*). как обетование всем, кто примет Его, и не потратил 30 лет своей жизни на написание книг, консультирование лидеров, обучение духовенства и распространение Евангелия по всей Европе! Он изображается как богословский иконоборец, сметающий богатое наследие послеапостольского христианства, которое он якобы считал бесполезным материалом, когда на самом деле он изучал Отцов так глубоко, как не многие люди его времени, в том числе Джуэл и Кранмер, и осознанно шел по стопам Августина и его средневекового ученика Бернарда. Он описывался как холодный интеллектуалист, тогда как на самом деле нет богослова, чей интерес более практичен и чьи произведения дышат духом благоговения и обожания в присутствии Всемогущего Бога. А потом, с другой стороны, Кальвина неоднократно - и несправедливо - считали покровителем взглядов, лишь косвенно связанных с его собственными, как, например, радикальный кальвинизм, классически выраженный  знаменитым мистером Риландом, вскричавшим со стула, когда Уильям Кэри выступил с миссионерским обществом: «Садись, молодой человек; когда Бог пожелает обратить язычников, Он сделает это без твоей или моей помощи» (НЕВЕРНО! - Пер.**). Кальвин, который сам отправил первых иностранных протестантских миссионеров в истории на остров в Бразилии, не одобрил бы это! Или, опять же, в последние годы Карл Барт и некоторые его последователи назвали Кальвина пионером своего христологического метода в догматике - метод, который, вполне понятно,  Кальвин никогда не имел в виду и энергично критиковал. И так продолжается.  Масса искажений должна быть убрана прежде, чем мы сможем увидеть настоящего Кальвина и оценить его за то, кем он был на самом деле.
Третий поразительный факт о богословии Кальвина также может быть упомянут здесь: последовательность. Здесь снова мы встречаемся с самым необычным явлением. Его первая богословская работа (Psychhopanychia, опровержение анабаптистской доктрины сна-души) была написана в 1534 году, а вторая - первое издание "Наставления" (1536), небольшой том из шести глав, был завершен в следующем году, когда его автору исполнилось 25 лет. До своей смерти в 1564 году Кальвин расширил "Наставление" посредством семи пересмотров в том в 80 глав, увеличив его объем в пять раз. Он подготовил также комментарии или проповеди ко всем книгам Библии (2) и написал большую серию полемических трактатов по всем основным доктринам веры против католиков, лютеран, анабаптистов и разных эксцентричных людей. Этот 30-летний труд заполняет почти 40 томов Corpus Reformatorum. Все же единственное изменение в опубликованных взглядах Кальвина, от первого до последнего, которое, кажется, было до сих пор обнаружено - это то, что в "Психопаннихии" и "Наставлении" он приписал апокрифическую книгу Варуха самому Варуху, тогда как позже он был склонен думать, что это псевдоним (3). Помимо этой единственной детали критики, его взгляды никогда не менялись вообще. «Хотя он из числа тех, кто, уже старея, учится каждый день, - писал Беза под конец жизни Кальвина, - с самого начала и до наших дней, во всех его многих трудоемких писаниях, он никогда не ставил перед церковью ни одну доктрину, в которой он должен был что-то изменить - по крайней мере, насколько я это знаю и помню, общаясь лично" (4). В отличие от Лютера и Меланхтона, его старших современников,  Августин до него и Карла Барта после него, его взгляды полностью сформировались к 25 годам, когда началась его богословская карьера, и, хотя он был в состоянии усилить и улучшить свою раннюю работу, поскольку его понимание вещей возросло, он никогда не находил повода исправить или убрать то, что он сказал или написал. По любым меркам это замечательное достижение. Вряд ли ему существует параллель среди творческих богословов, если не считать Афанасия.

2

Как же следует после всей клеветы понимать богословие Кальвина, которое в прошлое оказало столь сильное влияние на протестантский христианский мир - и, мы можем добавить, остается и сегодня одним из сильнейших влияний на протестантскую традицию? Каковы были цели Кальвина, его подготовка как богослова и его достижения? Чтобы найти ответы на эти вопросы, нам не нужно смотреть дальше, чем на последнее (1559 года) издание "Наставления", этого Magnum Opus ,  который  есть одновременно исповедание веры, протестантская апология, христианский vade-mecum, манифест Реформации и богословский учебник, и по общему согласию - лучшая богословская работа Реформации, если не на все времена. Ее полное название включает в себя заявление о том, что его содержание, значительно дополненное, было построено для этого издания в 4 книги и 80 глав «в соответствии с наиболее подходящим методом» ( ad aptissimam methodum ), так что план книги сам по себе даст ключ к цели Кальвина и его взгляду на правильные отношения между различными обсуждаемыми предметами.
"Наставление" представляется в первых главах Книги I как трактат о знании Бога. Как таковой, он может быть описан с двух точек зрения, соответствующих традиционному различию между формальными и материальными принципами Реформации (каковы принцип библейского авторитета и доктрина оправдания только верой, Sola Scriptura и Sola Fide). Формально это анализ всего богословского содержания Библия, из которой, как из Слова Божьего, должно исходить наше знание о Боге, и от которой оно целиком зависит. Бог является высшим предметом, так как Он является окончательным Автором всего Писания, и если мы знаем Его, мы будем следовать Писанию, ибо через Свое вдохновенное Слово в Священном Писании Бог сегодня свидетельствует о Себе и открывает Себя нам. Соответственно 80 глав Кальвина представляют собой тщательный систематический анализ всего Писания, что раскрывает волю и пути Бога, и весь том может быть прочитан с этой точки зрения как расширенный ответ на вопросы: как люди могут знать Бога,и что входит в истинное знание Его?
 Но это еще не все. Поскольку формально "Наставление" есть лишь изложение библейского откровения, оно также материально есть богословие Евангелия и справочник евангельской религии; потому что это то, что представляет Библия с точки зрения ее содержания. Серьезный взгляд показывает, во-первых, что центром Библии является Евангелие, "керигма" Нового Завета , в которой Творец открывает Себя грешникам как Спаситель через дело Христа и дар Духа; и, во-вторых,  Писание представляет это искупительное откровение для практической цели, а именно, чтобы восстановить нечестивых людей, через веру во Христа, в жизнь послушания и любви к Богу, в которой и состоит истинная религия. Кальвин, как верный толкователь, представляет библейский материал с библейской точки зрения. Соответственно, его "Итог теологии" имеет определенную цель; как гласит название этой работы, она есть "справочник по религии" (5). С материальной точки зрения мы можем описать это как теологическое и практическое изложение Евангелия Христа в самом широком масштабе, задуманное как ответить на вопросы, которые некогда-либо стояли перед самими апостольскими богословами: что такое человек, а как Бог относится к нему? Что такое истинная религия и как ее получают грешники? Что такое христианская вера, а что значит жить христианской жизнью?
 Одна из причин, почему "Наставление" одновременно так богато содержанием и так сложно по текстуре, состоит в том, что Кальвин все время пишет с этими дополнительными вопросами;  и это на самом деле одна из самых глубоко библейских особенностей его книги. Можно сказать, что Кальвин и хотел написать таким образом, если  он должен был излагать библейское описание познания Бога - поскольку библейское описание этого предмета само по себе является ответом на оба набора вопросов. Когда Писание говорит о познании Бога, эта идея включает в себя как получение Его откровения, которое рассеивает наше невежество о Нем, так  и вступление в Его общение, которое прекращает наше отчуждение от Него. Знать Бога - значит обладать двойным благословением света и жизни. У грешников есть двойная нужда: грех ослепил их перед Богом и отчуждал их от Него. Но Новый Завет провозглашает Евангелие как двойное лекарство. Это создает двойное ударение в изложении Евангелия: например, Иоанн решительно подчеркивает, что, как откровение примирения , Евангелие приносит мир. Кальвин, со своей стороны, стремится отдать должное обоим акцентам на каждом этапе своей книги. 
Короче говоря, цель "Наставления" - показать, как Творец, о котором грешники от природы ничего не знают, делает Себя спасительно известным Им; как Он открывает им Христа через Свое слово, привлекает их к Себе через веру и держит их в благодати, пока Он не приведет их к славе. Эта книга содержит любую тему, которая имеет отношение к этой великой центральной теме. И это равносильно тому, что точка зрения, с которой написано "Наставление", в точности соответствует тому, что написано самими новозаветными богословами; и так и должно быть (хотя, к сожалению,  так бывает не всегда) в библейских учебниках богословия.
"Наставление", таким образом, намеренно являются богословием Евангелия; и сущностью Евангелия для Кальвина, как и для всех реформаторы (и Павла до них), была доктрина оправдания по вере. Поэтому неудивительно, что эта тема богословски стоит в центре великой работы Кальвина. Она заполняет главы 11-18 III книги, которая сама по себе является ядром "Наставления" (6). Кальвин вводит этот предмет в словах, которые достаточно указывают на его центральность. "Теперь мы должны тщательно обсудить оправдание, - пишет он, - имея в виду, что это основа для поддержки религии , и поэтому уделяя этому больше внимания и заботы. Ибо если вы прежде всего не поняли свое положение перед Бог и Его суд над вами, у вас нет никаких оснований для спасения и благочестивой жизни" (7).
Эта основополагающая доктрина фактически является центром "Наставления", на который ориентировано все остальное. Ей предшествуют главы, дающие систематический обзор вещей, которые сначала должны быть известны, чтобы правильно понять ее (8): то, что знание о Боге происходит только из Писания (1.1-9),  Бог является Триединым, Творцом и Всевластным (1.10-18), эта религия означает смиренную любовь и подчинение Богу; человечество виновно, слепо и беспомощно во грехе (2.4); что Христос, Богочеловеческий Посредник, принес спасение для нас (2.6-17), что такое вера (3.1-2) и как она порождает покаяние (3.3-5) и христианскую жизнь (3.6-10). Далее идет то, что оправданный человек должен знать, чтобы сохранить веру и здоровые отношения: что он освобожден от закона, не для беззакония, но чтобы он мог его свободно хранить (3.19), что это знание о свободном и суверенном избрании Бога как источника Его веры и спасения, которое будет держать его смиренным, благодарным и неустрашимым (3.21-24), что он должен держать перед собой надежду на воскресение, дабы не погрязать в земном и не расслабляться (3.25), ждать назначенного служения слова и причастия в Церкви для укрепления его веры (4.1-19), и что он должен быть лояльным гражданином во все времена, так как государство существует для защиты Церкви (4.20).
Таков задуманный Кальвином план изложения Евангелия. Столь органичная презентация учения Реформации не имела прецедента, ибо только два ее основных утверждения появились раньше: "Общие места" Меланхтона (1521) и комментарий Цвингли "Об истинной и ложной религии" (1525) - но и они были не более чем чередой отдельных дискуссий. Подвиг богословской интеграции, который Кальвин совершил в "Наставлении", был полностью его работой.
Все сказанное уже дает некоторое представление о подготовке Кальвина к богословскому письму. Он действительно был очень хорошо подготовлен для него. Он был хорошим лингвистом, верным экзегетом, точным и проницательным мыслителем, который мог видеть следствия своего дела и умел обсуждать его, у него был разум безграничной энергии, огромная творческая сила и почти непогрешимая память обо всем, что он прочитал; он имел лапидарный, насыщенный и живой латинский стиль великолепной элегантности и чистоты ("слишком роскошный для богослова, как сказал Джозеф Скалигер), и, что лучше всего, у него было сердце, тронутое истинами, о которых он писал. Он был религиозным и честным с детства, но он не был христианином, пока в 20 лет, по его словам, «внезапным обращением Бог покорил мое сердце, которое прежде было более упрямым, чем можно было ожидать от юноши". "Его выражения приводят на ум беспокойную молодую лошадь, прирученную и заставленную чувствовать уздечку хозяина, - комментирует Бэзил Холл. - Действие Божие, "Бог покорил" - эта фраза есть ключ к сердцу Кальвина" (9). "Недаром, - снова пишет мистер Холл, - Кальвин сделал своей печатью эмблему сердца под большой рукой с девизом Prompte et sincere. Кальвин искренне хотел следовать царственной воле Всемогущего Бога, чтобы во всем повиноваться и воздавать Ему славу" (10). Pectus facit theologum , сердце делает богослова, сказал Ансельм; и это было, конечно, верно в этом случае. Бог смирил гордость Жана Кальвина и сломил его упрямую волю, и Кальвин никогда не забывал об этом. Это, без сомнения, объясняет интенсивность, с которой он пишет о страданиях человека во грехе, о Божьей искупительной милости, суверенном владычестве и авторитете Его слова, а также о том, что так часто лежит в основе его сильного пренебрежения к тем, кто выступал против него по этим пунктам; они, как мы можем догадаться, видели точные моменты, по которым Бог имел дело с Жаном Кальвином, гордым молодым ученым, когда Он провел его через ужас и отчаяние, чтобы преподать ему веру в Иисуса Христа (11). Тогда Кальвин почувствовал силу Бога, о котором он писал, и в результате он написал о Боге с силой. У Кальвина есть помазание: почитайте его, и он приведет вас в присутствие Бога, перед Которым он стоял. Он один из немногих, кто написал о Боге таким образом, чтобы побудить своих читателей поклониться Ему.

3

Мы сказали о целях и качествах Кальвина как богослова; но каковы же его достижения? Достаточно будет сказать, что он сделал то, что намеревался сделать. Он действительно представил богословие Реформации в его совершенной форме, надлежащим образом организованной, тщательно интегрированной, с библейской основой, разъясненной по каждому пункту, и полностью развил ее практические, полемические, пастырские и церковные последствия. «Система учения, которой учил Кальвин, - говорит Уорфилд, - это просто августинианство, общее для всего сообщества реформаторов... И это августинизм, которому он был научен в основном так, как он узнал об этом от Лютера, чьи плодотворные концепции он полностью ассимилировал, и наиболее непосредственно от Мартина Бусера, в чью этическую и практическую позицию он прекрасно вошел. Многие высказывания, наиболее характерные для Кальвина, на такие темы, как предопределение, вера, этапы спасения, Церковь, таинства - лишь воспроизводят, хотя, конечно, с той ясностью и религиозной глубиной, что свойственны только Кальвину, учение Бусера, который, соответственно, был выше всех других наставников богословия для Кальвина" (12). Блоки истины, которые с помощью Августина Лютер добыл из Писания, а Бусер вырезал и отполировал, были взяты Кальвином, чтобы возвести законченное богословское здание. И в определенные моменты ему было дано в ходе его конструктивной работы  так или иначе улучшить то, что сделали его предшественники. Таким образом, "он был первым, кто разъяснил дело Христа по основным темам. Ранее богословы с Евсевия и далее ссылались на эти темы, иногда упоминая все  вместе, но (по словам Кальвина) «холодно и без большой пользы, и без знания того, что подразумевает каждый заголовок" (13).
Суть учения Реформации уже подразумевалась в развитии Лютером темы, что спасают не мои дела, не то, что Церковь делает для нас, спасает только Христос, от первого до последнего. Кальвин тем не менее, был первым, кто увидел, что библейский способ вполне адекватно объяснить спасительное дело Христа - это представить Его как Пророка, учащего Своих людей Своим словом и Духом, Священника, обеспечивающего их спасение Своей Кровью и ходатайством, и Царя, правящего ими и всем порядком творения ради них; таким образом, Его тройственное служение составляет все их спасение. Кроме того, Кальвин был первым, кто предложил систематический взгляд на работу Святого Духа. Уорфилд постоянно настаивает на этом моменте, считая его главным вкладом Кальвина в богословие. "В том же смысле, в котором мы можем сказать, что учение о грехе и благодати возводится к Августину, учение об удовлетворении пришло от Ансельма, учение об оправдании верой от Лютера, мы должны сказать, что учение о работе Святого Духа - это дар Кальвина Церкви. Именно он первым связал весь опыт спасения именно с действие Святого Духа, проработал его в его деталях, и рассмотрел его несколько шагов и этапы упорядоченного продвижения результатов конкретной работы Святого Духа в применении  спасения к душе... Кальвин, в частности, заменил римскую доктрину Церкви как единственного источника гарантированного познания Бога и единственного института спасения, Святым Духом... "Наставление", соответственно, просто трактат о работе Бога Духа, делающего Бога спасительно известным грешнику. Это великое учение о свидетельстве Духа... И он сосредоточен также на истине о возрождении, субъективном восстановлении человека для Бога.  Кальвин заслуживает поэтому великое имя богослова Святого Духа" (14).
Лютер, по крайней мере, перечислил все пункты заявления Кальвина о доктрине, но именно Кальвин свел разбросанные Лютером идеи в упорядоченное целое. Опять же, Кальвин был первым богословом в христианской истории, воздавшим должное тринитарному характер библейской сотериологии, который так заметен в посланиях Павла и Евангелии от Иоанна. На основе острого утверждения об абсолютной равночестности Трех Лиц Троицы, которое Уорфилд рассматривает как эпохальное само по себе (15), Кальвин анализирует спасение грешников как единое сложное дело Божие, в котором участвуют все три Лица: Сын исполняет волю Отца в искуплении избранных, а Дух исполняет волю Отца и Сына в обновлении их. Этот органический характер спасительного действия еще сильнее подчеркнули преемники Кальвина в споре с арминианами, но это уже ясно выражено в сотериологии Кальвина, изложенной в Книгах II и III "Наставления".
Кроме того, Кальвину оставалось написать первое систематическое исследование христианской жизни, которое произвела Церковь - золотой маленький трактат, который занимает НХВ 3.6-10, пионерскую работу в области, которую реформатские богословы должны были развить с такой силой в следующем веке. Также Кальвин обогатил протестантское понимание Вечери Господней, вступив в спор между Лютером и Цвингли. Лютер считал, что евхаристический хлеб на самом деле содержал тело Христа, что, казалось, подразумевает, что общение со Христом происходит в Вечере просто и определенно через физический акт еды. Цвингли ответил, что тело Христово, ныне прославленное, пребывает на небесах, а не в хлебе, и что евхаристия есть воспоминание о Его смерти, но не более - что, казалось, означало, что на самом деле особого общения со Христом в Вечере нет вообще.  Кальвин согласился, что прославленное тело Христа пребывает на небесах,  но утверждал, что таинство означает смерть Христа и отсюда вытекает польза и то, что Вечеря в действительности является местом, где Христос преподает Самого Себя и Свои дары тем, кто получает знак через акт веры в Него. Это более богатый и более библейский взгляд, чем любой из других.
Кальвин также развил учение о Церкви дальше, чем Лютер и Цвингли. Они, определив Церковь как сообщество верующих, внутренне управляемое Христом, оставили регулирование внешней жизни Церкви гражданским магистратам.  Кальвин, однако, настаивал на том, что Церковь имеет право и обязанность определять свою веру, распоряжаться своей жизнью и устанавливать для себя дисциплину через назначенных ею служителей, и что магистрат не призван Богом править Церковью, но признает и поддерживает право Церкви править собой.
Таковы были основные вклады Кальвина в богословие. Были и другие, например, связь между двумя заветами, учение о завете благодати и богословие цивилизации. У Кальвина были важные новые вещи, которые он мог сказать и о другом, но здесь на них уже не хватит места.

4

А как насчет  - могут спросить нас - Божественного суверенитета и предопределения? Пошел ли Кальвин дальше других реформаторов в этих вопросах?   Довольно удивительная правда в том, что на самом деле он изложил эти доктрины более осторожно, библейски и религиозно глубоко, чем Лютер или Цвингли - или, во всяком случае, сделал это последовательно. Все трое одинаково утверждали, что Божий суверенитет был абсолютным, а история - лишь временное проявление Его вечного замысла; что некоторые были безоговорочно избраны ко спасению, в то время как остальные были осуждены. Но Цвингли имел тенденцию обсуждать эти истины умозрительно, и Лютер, как это ни парадоксально, рассуждал здесь с определенной примесью философии. Кальвин излагает предопределение исключительно на библейской основе, и у него религиозная и пастырская точка зрения. Сила его утверждения, как и везде, не должна ослепить нас ясностью своей экспозиции. Когда он обсуждает предопределение, его забота, как всегда, практична, этична и религиозна. Он не выдвигает философскую теорию космического процесса; он возвещает богатства Божьей благодати от слова Божия, с целью показать, как вера в то, что Бог суверенен в благодати, укрепляет веру и побуждает к молитве Тому, от Кого все зависит, и вызывает поклонение Тому, от Кого текут все благословения. Здесь, опять же, на самом деле, Кальвин просто заявляет о богословии Реформации в его самой чистой библейской и религиозная форме.
Таким был Жан Кальвин, лучший экзегет, величайший систематический богослов и самый глубокий религиозный мыслитель, которого произвела Реформация. Меланхтон восхищенно называл его «богословом по преимуществу" , и немногие отрицают его право на это звание. Он был сосредоточен на Библии в своем учении, на Боге - в своем мировоззрении, и на Христе - в своей сотериологии. Его акценты были великими евангельскими акцентами Реформации, и самого Нового Завета: только верой, одной благодатью, одним Христом. Он был воодушевлен двумя убеждениями, которые написаны на всех возрожденных сердцах, и выражаются во всех действиях настоящей молитвы и настоящего поклонения - что Бог есть все, а человек - ничто, и слава Богу во всем и за все. И его цель как богослова состояла в том, чтобы просто выразить эти убеждения в той форме, в которой Писание представляет их.
"Кальвинист, - пишет Уорфилд, - это человек, который видел Бога, и который, увидев Бога в Его славе, наполнен, с одной стороны,  чувством собственной недостойности стоять в глазах Бога как Его творение, и тем более как грешник, а с другой стороны, готов с обожанием удивляться, что тем не менее это Бог, Который принимает грешников. Тот, кто верит в Бога без остатка и решил, что Бог будет Богом для него во всех его мыслях, чувствах, желаниях, что Он компас его жизни, интеллектуальный, моральный, духовный - это кальвинист. Кальвинист - это человек, который видит Бога за всеми явлениями и во всем, что происходит, признает руку Божью, исполняющую Его волю; кто делает отношение души к Богу в молитве постоянным отношение во всей своей жизни и деятельности, и полагается только на благодать Божию, исключая всякую зависимость от себя во всем деле спасения" (16). Таким кальвинистом был Жан Кальвин; и из этого определения ясно, что кальвинист - это просто последовательный христианин. И этим мы должны закончить. Мы не должны думать о Кальвине как о человеке, который намеревался пропагандировать партийную линию, но как о том, кто изложил христианскую религию как таковую. Кальвин считал, что его богословие просто библейское христианство, не более и, следовательно, не менее. Если его требование когда-либо было правдой, оно  все еще правда; и мы должны с ним иметь дело как оно есть.

 1. Об этом см: A. Kuyper, Calvinism (1899), pp. 154ff.
2. Только Соломоновы писания. Судьи, Руфь, Цари, Хроники, Ездра, Неемия, Откровение, 2 и 3 Иоанна были опущены.
3. Warfield B.B. Calvin and Calvinism. N.Y.,1931. P.389
4. Abstersio Calumniarum , p. 263.
5.  Следует помнить полное название книги: "Наставление в христианской вере, содержащее сумму благочестия и все, что должно быть известно в учении о спасении, и достойное прочтения всеми, кто стремится к благочестию".
6. "Основной интерес Кальвина как богослова... лежал в широко понятой области сотериологии...  Его самый сильный интерес - в применении к грешной душе спасения, совершенного Христом ». (Warfield, Calvin and Augustine , p. 484.) Шесть глав первого издания "Наставления" - Закон, Вера; Молитва; Таинства; Христианская свобода - все имеют непосредственное отношение к этой теме, которая является предметом книги III издания 1559 года.
7. НХВ 3.11.1
8. Практическое отношение каждой из этих тем к жизни веры указано в параграфах, которые представляют их: НХВ 3.19.1, 20.1-2, 25.1; 4.1.1, 14.1, 20.1
9. John Calvin, p.14. Цитата из предисловия Кальвина к комментарию к Псалмам.
10. Op. cit., p. 17 комментируя призвание Кальвина в Женеву.
11. Если мы можем принять анонимную историю обращения в Послании Садолето за историю Кальвина, догадка становится уверенностью.
 12. Calvin and Augustine, p. 22. O деталях отношения Кальвина к Бусеру cм. F. Wendel, Calvin: sources et evolution de sa pens;e religi;use. P.,1950, pp. 100 ff.
13.  НХВ 2.15.1. К истории тройственного служения Христа до Кальвина см.: J. F. Jansen:
Calvin’s Doctrine of the Work of Christ, L.,1956 pp. 23 ff.
14. Op. cit., pp. 485 ff.
15.  См. “Calvin’s Doctrine of the Trinity” (1909) op. cit., pp. 189ff.
16.  Op. cit., pp. 491 f.

* Концепт "свободного предложения" - спорная схема проповеди, возникшая у поздних пуритан и распространившаяся в связи со "Спором о сути" в Шотландии в 1719-1722 гг. Ее особенность - обращение ко всем людям, слышащим проповедь, как к потенциально избранным, что чаще всего связано не с надеждой на действие Промысла в данной ситуации, а с амиральдистским (школа Сомюр) допущением о потенциальном искуплении всех на условии веры. Последнее крайне сложно обосновать ссылками на Кальвина - хотя у него и был ряд неопределенных высказываний о пределах искупления, которые в XVI в.. были еще не доработаны но после Канонов Дортского синода оказались уже неприемлемы. Этот взгляд вызвал жесткую критику радикальных кальвинистов, в особенности когда "свободное предложение" сомкнулось в XIX в. с просвещенческим по сути понятием "обязанности верить". Строгие баптисты и другие радикальные кальвинисты избегали мотивировать аудиторию таким способом, настаивая лишь на том, что искупление совершено за избранных, а не за всех слушающих. Отказ от "свободного предложения" всегда означал значительно более индивидуализированный подход к обращению и духовному наставлению (не допускающий "вызова к алтарю" и других психологических приемов XIX в.), а также стремление убедить уже с начала обращения, что верующему предстоит суровый и нелегкий путь духовного возрастания. См. очерк: Джонсон Г. Миф об общей благодати http://www.proza.ru/2012/03/31/2178
** Вопрос о становлении радикального кальвинизма и влиянии на него континентальной традиции чрезвычайно сложен и обсуждению здесь по существу не подлежит на академических основаниях. В качестве введения в тему возможна статья: Muller R. John Gill and Reformed Tradition // The Life and Thought of John Gill (1697-1771): A Tercentennial Appreciation. Ed.M.A.Haykin. Leiden,1997. P.51-68.  В целом можно сказать, что сам Кальвин не относился к числу наиболее авторитетных авторов для ранних Частных баптистов и близких к ним богословов в Англии XVIII в.,  опиравшихся прежде всего на отечественный и немецкий богословский материал, тем не менее для них не утратили ценности важнейшие идеи, восходящие именно к Кальвину, например учение об искуплении, вменении, душе и предопределении. Что касается Джона Колетта Райленда, то, хотя он в своем споре с Кэри и мог исходить из спорного понятия о том, что Бог каким-то образом спасет тех, кто не имел возможности услышать Евангелие (в целом к "гиперкальвинизму" оно отношения не имеет, хотя изредка встречается в нем), его обвинение в отказе от благовестия как минимум несправедливо. Будучи ориентирована на внутреннюю, а не на иностранную миссию, община Райленда была очень сильна в проповеди, в особенности наиболее социально задавленным слоям населения. Достоверность указанной Пакером колоритной цитаты на 100% не подтверждается (см.: Элла Г. Джон Райленд и переосмысление баптистской истории http://www.proza.ru/2019/10/12/838) Исследованием жизни и деятельности Д.К.Райленда занимается д-р Георг Элла (ФРГ), сравнительно аргументированные взгляды (наряду с Эллой у Терри Картера и Томаса Ширмахера) представлены в сборнике: William Carey: Theologian – Linguist – Social Reformer. Ed. T.Schirrmacher. Bonn,2013; нами готовится обзор темы на русском языке.

Перевод и комментарий (С) Inquisitor Eisenhorn