Часть 46. Бункеровка

(Предыдущая часть http://www.proza.ru/2019/05/27/1474)

62. Вторая попытка. Бункеровка

Минула ночь, настало утро. Это романтическое начало следующего дня было прервано беготнёй палубной команды и гулом работающих дизелей – «Кренкель» дал ход.
Мы ещё сидели за столом и допивали чай, когда почувствовали, что судно вошло в циркуляцию. Качка тоже изменилась, её амплитуда слегка уменьшилась.

Быстро допив чай, мы побежали на палубу, посмотреть что там и как.
На первый взгляд, погода не сильно отличалась от вчерашней. По серому небу быстро неслись серые облака. Но волнение, на наш взгляд, слегка снизилось. Вода по-прежнему виделась непрозрачной серой массой, однако пенных валов стало явно меньше.

«Кренкель» бодро завершил манёвр и снова, как вчера, встал к базе с подветренного борта. И снова чёрная громадина начала медленно надрейфовывать на нас, постепенно закрывая сначала горизонт, а потом и небо.

Мы со Славкой заняли нашу излюбленную позицию на левой части полуюта и приготовились. К чему именно, не могу описать, но мурашки у меня по спине забегали основательно.

Вот уже до базы осталось пятьдесят метров, вот уже тридцать… Напряжение нарастало. Швартовые команды замерли на своих местах в готовности получить концы с базы.
 
Стоит сказать, что команды обоих судов сделали необходимые выводы из вчерашней неудачи. Сегодня "Кренкель" подходил к борту базы медленнее, соблюдая при этом строгую параллельность корпусов. Нам хорошо был слышен перемежающийся шум винтов за кормой и частые подвывания электромотора подруливающего устройства.

Двадцать метров! До борта базы можно почти достать рукой – у нас со Славкой одновременно появилось такое ощущение. Однако глаза прикованы не только к высоченному борту, обвешанному кранцами, который мотается перед нами всё сильнее по мере нашего приближения к нему. Мы стараемся не упустить команды начала швартовки.

И вот! Взмах руки старшего, короткая команда: «Принять концы!» С борта базы полетели плетёные шарики бросательных концов, а за ними – сами швартовы, которые наши матросы споро завели на кнехты. Наверху завыли лебёдки, швартовы натянулись и мы, наконец-то прижались к борту базы.

Это была кульминация всего процесса. Небольшой толчок, глухой звук соприкосновения корпусов, а следом… противный визг, переходящий в громкий скрип – это наши суда принялись пережёвывать бортами всю «батарею» несчастных кранцев. Стоит отметить, что в некоторых местах этой «батареи» периодически начали появляться облачка пара. Резина не успевала охлаждаться от чудовищного прессинга и в некоторых местах доводила воду почти до кипения.

В районе лаборатории появился Толик, который призывно замахал нам руками. Мы покинули наш наблюдательный пункт и заспешили на зов.

В лаборатории собрался весь наш отряд. Михалыч дождался тишины и начал очередной инструктаж. Оказалось, что помимо скучного процесса бункеровки, командование запланировало обмен делегациями между судами. Целью было объявлено взаимное ознакомление с трудом и бытом экипажей, а также некая неофициальная часть.

Это была хорошая новость. Но Михалыч тут же разбавил её дополнительным сообщением, что состав делегации минимален, и от каждого отряда пойдут только два человека. Причём, один из них уже назначен – это сам начальник отряда. Поэтому мы можем выдвинуть ещё только одного кандидата.

Ответом на это предложение было молчание. Конечно, всем нам захотелось побывать на борту могучего рыбозавода, но… должен был пойти только один. Не станешь же предлагать себя, перекрикивая товарищей! Потому все только переглядывались.

Михалыч недолго оценивал нашу скромность. Он оглядел нас, хмыкнул и вытащил из коробка пять спичек. Сломал одну и, зажав их в ладони, протянул нам. Мы по очереди вытянули по спичке – короткая досталась Игорю. И всё, вопрос был решён.
После этого все шумно повалили на палубу. Игоря хлопали по плечу и с завистью раздавали ему самые разнообразные напутствия. Среди них самым популярным было – принести побольше «свежих» рыбных консервов. Мы со Славкой пожелали ему не посрамить честь нашего отряда на «неофициальной части» встречи, какой бы она ни оказалась. Игорь вяло отшучивался и не отставал от Михалыча, поскольку не знал, что делать дальше. Однако Михалыч приказал ему оставаться на палубе и удалился к руководству.

Между тем, на палубе обстановка изменилась. На корме и на баке палубная команда открыла ранее задраенные люки и протянула в них толстенные шланги, которые свесились с высокого борта базы на длинных балках. Люди суетились вокруг, периодически покрикивая на своих коллег с базы, которые нависали над ними, словно корсары перед абордажем и тоже не скупились на различные выражения.

Проходы к люкам были перекрыты леерами, густо усеянными красными табличками «Не курить!». Морские ароматы в окружающем воздухе быстро и уверенно вытеснялись запахом солярки. В общем, происходило ни с чем не сравнимое истинно русское артельное действо, которое не столько приносило пользу, сколько нравилась самим её участникам. То есть, бункеровка шла полным ходом.

Было жутко интересно. Мы расположились на свободных кнехтах с видом завзятых театралов и начали вполголоса комментировать бушевавшие перед нами процессы. Периодически между бортами раздавались громкие стоны, заставлявшие нас повышать голос. Это какой-нибудь слабак из кранцев, зажатых между стальными челюстями бортов, громко жаловался на судьбу. Однако мы уже начали привыкать к этим звукам и почти перестали обращать на них внимание.

Через некоторое время на палубе появилась группка людей, в которой можно было заметить первого и старшего помощников капитана, ещё нескольких членов команды в парадных формах, а с ними начальников некоторых отрядов, включая нашего Михалыча.
Игорь поспешил к шефу, а мы приготовились лицезреть невиданный нами ранее процесс перехода на высоченный борт базы, который мотался перед нашими глазами вверх-вниз, чавкая кранцами.
 
Мнения снова разделились. Некоторые члены отряда предположили, что сейчас притащат лестницу типа авиационного трапа, по которой делегаты и полезут наверх, а с базы просто спустятся по канатам. Пессимисты же предположили, что дело ограничится просто канатами, по которым делегаты и залезут, и слезут. Им возразили, что в этом случае пострадают белые рубашки парадной формы. Нашлись и оголтелые оптимисты, которые стали доказывать, что на палубе соорудят катапульту, с помощью которой закинут наших товарищей на гостеприимный борт.

Действительность, как всегда, разбила самые смелые мечты. С борта базы вывернулся солидный кран с длинной стрелой, которая нависла над нашей палубой. Со стрелы спустился трос, к гаку которого была подвешена сетка в виде гигантской авоськи, а в авоське горизонтально лежала покрышка от какого-то циклопического трактора диаметром метра два-три. Наверное, в обычные дни эта авоська использовалась для поднятия улова рыбы с траулеров.

Трос плавно опустился на нашу качающуюся палубу, гости первой партии окружили авоську и встали на покрышку снаружи сетки, вцепившись в неё руками. Крановщику крикнули «Вира!», и вся эта гроздь гостей поплыла вверх, крутясь и раскачиваясь над палубой. Зрелище было необычным и слегка жутковатым.

Кран поднял их выше борта базы, развернулся и спустил их к себе на палубу. Следом за первой группой таким же манером убыли в гости ещё две. На палубе остались только мы и несколько матросов, обслуживающих шланги.

Мы ещё некоторое время праздно понаблюдали за процессом перекачки топлива, но это занятие нам быстро наскучило. Процесс шёл, как положено, страсти улеглись, и матросы с обоих бортов больше не подгоняли друг друга заковыристыми «морскими» выражениями. Топливные танки «Кренкеля» заполнялись в нужном темпе.

Окружающий океан тоже давал немного пищи для глаз. Солнце почти не проглядывало сквозь светло-серые облака, волнение скрывало всё, что происходило в глубине, а траулеры столпились где-то почти у горизонта и казались мелкими чёрными крошками на неглаженной водной скатерти.

Поэтому мы с удовольствием оживились, услышав объявление о скором обеде, и покинули палубу, чтобы подготовиться к нему должным образом, в смысле, организовать в каюте небольшой аперитив.

После обеда мы снова вышли на палубу, чтобы не пропустить возвращения наших делегатов, но ещё до этого мы стали свидетелями интенсивного обмена между судами грузами и людьми. Использовался тот же самый кран с авоськой на гаке. Грузы (коробки, ящики и бочонки) размещались внутри авоськи, люди – снаружи.

Самым интересным оказался процесс переноса людей на уже упомянутой покрышке.
Казалось бы, какая разница для крановщика – перенести гроздь людей к себе на борт, или наоборот, обратно на «Кренкель»? Оказалось, очень большая, можно сказать, принципиальная.

Дело в том, что палуба «Кренкеля» не только качалась, но и ходила на несколько метров вверх-вниз по отношению к палубе рыбной базы. Но когда покрышка с людьми, стартуя вверх, отрывалась от неё, то она успевала подняться выше той точки, где палуба «Кренкеля» смогла бы её «догнать» и наподдать снизу. Поэтому переход народа с нашего судна на базу был относительно безопасен. Важно было только не свалиться с покрышки и крепко держаться за сетку. А уж на собственную палубу крановщик опускал авоську с людьми плавно и аккуратно. Когда покрышка ложилась на палубу, люди просто сходили с неё и всё.

А вот при обратном рейсе всё было гораздо сложнее. Когда покрышка со стоящими на ней людьми зависала над палубой «Кренкеля», его палуба то подлетала к ней, грозя крепким ударом снизу, то наоборот, стремительно удалялась, не позволяя людям спрыгнуть с большой высоты. Смельчаки рисковали поломать ноги, мало того, можно было, упав, попасть под тяжёлую покрышку и испытать судьбу мухи, прихлопнутой газетой.

Поэтому технология схода была строго отработанной. Крановщик подводил покрышку к палубе так, чтобы она почти доставала её в самой верхней точке своего подъёма и тормозил. Двое матросов придерживали всю конструкцию за висящие верёвочные концы, не давая покрышке вертеться и раскачиваться. Далее один из них давал команду «Пошёл!» в тот момент, когда зазор между покрышкой и палубой был минимальным. И люди по очереди спрыгивали с покрышки и тут же отбегали в сторону. Если кто был не готов, то ждал следующего сближения палубы и покрышки. И так до тех пор, пока не спрыгнут все.

Несмотря на простоту и отработанность этого манёвра, парочка гостей всё-таки завалилась набок после встречи с палубой. Но это были моряки – люди опытные, они тут же откатились в сторону, чтобы их не прихлопнуло покрышкой или не затоптали более удачливые коллеги.


Толик сбегал в кают-компанию, где принимали гостей-рыболовов, и пообщался с руководством. Вернувшись, он сообщил, что «неофициальная» часть скоро заканчивается.

И точно, с борта базы свесилось несколько человек, которые закричали палубным матросам, чтобы те готовились к приёму первой партии наших экскурсантов. Тут же зашевелилась стрела крана, и в нашу сторону поплыла авоська с покрышкой, облепленная людьми.

В первой же группе мы заметили Михалыча и Игоря. Они вместе с остальными болтались, стоя на покрышке, причём Игорь держался очень крепко, прижавшись к сетке грудью, потому что в одной руке у него был объёмистый серый мешок.
Вот сетчатая груша зависла над нашей палубой, пара дюжих моряков подхватила и натянула свисавшие с неё концы. Палуба плавно опустилась, после чего стала подниматься.

Один из моряков крикнул «Пошёл!» Михалыч и ещё пара человек спрыгнули с покрышки. Удачно! Михалыч, правда, слегка споткнулся, но устоял и бодро отбежал в сторону. А вот Игорь сплоховал. Ему бы дождаться следующего подъёма палубы, а он спрыгнул после Михалыча с небольшой задержкой. За это время палуба ушла вниз больше, чем на метр и продолжала опускаться. Поэтому прыжок Игоря получился не совсем изящным, зато зрелищным. С мешком в руках и раскоряченными ногами он, как бы, завис в воздухе. Так, по крайней мере, нам показалось. А после этой неудачной попытки левитации он грузно приземлился на палубу и упал набок, всё так же обнимая мешок.

Мы подбежали к нему, помогли отряхнуться (поднялся он сам), и вместе с Михалычем отправились в лабораторию. Там мы расселись вокруг лабораторного стола, на котором ещё совсем недавно стояла наша аппаратура, и приготовились слушать наших делегатов.

Однако ожидаемая «пресс-конференция» началась не с рассказа а с вручения подарков. Из мешка Игоря извлекли множество банок консервов. Тут были и «Тунец в собственном соку», и «Сайра» также в собственном соку и множество других консервов в новеньких блестящих банках с яркими этикетками. Михалыч сказал, чтобы мы разбирали эти подарки, что все тут же и сделали. Нам со Славкой досталось шесть разнообразных банок.

После раздела Славка громогласно заявил, что теперь у нас есть достойная закуска к «тропическому», на что Михалыч хмыкнул и достал из мешка громадный коричневый балык какой-то рыбы. По помещению поплыл манящий запах.
      -  Вот вам закуска! – Михалыч указал на балык, – а консервы сложите в рундуки и забудьте!
      -  Как так? – удивились мы, – а зачем же мы их взяли?
      -  Домой отвезёте! Родных угостите, сами вспомните свой круиз.
      -  А всё-таки…
      -  Слушайте меня! Михалыч поднял палец, – Я не шучу! На базе нас строго-настрого предупредили, что консервы должны вылежаться не меньше месяца. Столько занимает процесс ферментации. Если откроете их сейчас, то пищевое отравление вам гарантировано! А через месяц банки следует осмотреть, бомбажные выбросить, а уж остальные – в закуску.

Он помолчал немного и добавил:
      -  Нам их подарили, взяв с меня клятву проинструктировать вас и проследить, чтобы глупостей не наделали. А для сиюминутного использования подарили вот этот балык. Всем ясно?
Мы примолкли. Куда уж яснее.
      -  А что за балык? – спросил Толик, – Из какой рыбы?
      -  А чёрт её знает! – Михалыч пожал плечами, – Забыл спросить! Всё так быстро случилось. Но вкусный, мы пробовали.
В тот же вечер мы все собрались «у самовара», слушали рассказы Игоря и Михалыча об устройстве рыбной базы и пили спирт с разными соками под великолепный балык из неизвестной рыбы.

                (Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/01/888)