От сессии до сессии...

    Есть известная студенческая песенка: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год». И так уж получается, что оба эти раза попадают на самое лучшее время в году, на его начало и середину – снежный январь и жаркий июнь, когда сама погода, как кажется, нарочно не располагает к усидчивым занятиям за скучными, пыльными учебниками, а тянет на свежий простор сияющего дня, но – ничего не поделаешь – приходится отложить все вольные мечтания до другой поры и упорно возвращаться к сухим учебным материям.

    Вот и сейчас, в середине января, во всех вузах города – самый разгар зимней сессии. Новогодняя праздничная пауза невозвратно миновала, и, как бы по контрасту с ней, неумолимо наступил совершенно новый этап студенческой жизни, ничего общего не имеющий с прежним укромным затишьем и беззаботным покоем.

    Сессия! Ее наступление чувствуется во всем – и в возбужденных, порывистых движениях студентов, целыми ватагами проносящихся по всем этажам и кафедрам института, собирая недостающие зачеты, и тревожном слитном гудении огромной студенческой толпы, стесненной в узком коридоре перед заветными дверями деканата, ибо, как гласит одна из точных, многолетним опытом проверенных студенческих поговорок: «Все дороги ведут в деканат». Приметы начавшейся сессии безошибочно угадываются также по толчее и давке перед доской с расписанием экзаменов для разных учебных групп; по непривычно серьезным и озабоченным лицам студентов, второпях высчитывающих, сколько дней им осталось на подготовку к первому экзамену; по хмурым и печальным выражениям лиц тех из них, кто «за грехи свои», а точнее – за «хвосты» свои не успел в срок получить необходимый допуск к экзаменам и теперь судорожно изыскивает способы как-нибудь разжалобить суровых преподавателей и поскорее ликвидировать все свои долги.

    Такова при беглом взгляде картина первого этапа начавшейся сессии – этапа, главная задача которого для всего студенческого братства заключается в том, чтобы с наименьшими потерями времени, но зато с максимальным напряжением всех своих способностей – от тонко-дипломатических до напористо-волевых – преодолеть всяческие неизбежные заминки и препятствия, вроде недополученных в срок зачетов, и свободно выйти на новый виток сессионной гонки, ведущий ко второму ее этапу – непосредственной подготовке к экзамену.

    Здесь картина разительно меняется. Институт вдруг стихает и пустеет. Нет уже ни волнующейся толпы перед деканатом, ни одиночных бледных студентов, робко переминающихся с виноватым видом перед преподавательским кабинетом, жалостливо упрашивая непреклонного доцента подписать зачетку. В просторных полутемных коридорах лишь изредка гулко раздадутся торопливые шаги какого-нибудь бедолаги, буквально в последний день перед экзаменом сумевшего наконец-то собрать все положенные зачеты и теперь спешащего в деканат за вожделенным допуском, в то время как его одногруппники, сидя по домам, уже третий день напролет экстренно штудируют толстенные тома учебников и тоненькие тетрадочки конспектов лекций, напряженно пытаясь: кто – сознательно уяснить, а кто – наскоро зазубрить мудреные формулировки экзаменационных дисциплин. И вот сейчас, когда дело дошло до подведения итогов полученных за целый семестр знаний по изучаемому предмету, очень многих охватывает запоздалое раскаяние и горькое сожаление о том, что не слишком-то усердно вникали на занятиях во всевозможные тонкости и подвохи институтской науки, привычно отмахиваясь: мол, потом, перед экзаменами как-нибудь наверстаем!.. А в результате нередко оказывается так: экзамен уже завтра, а подготовиться удалось успеть едва лишь по одной половине вопросов, и на оставшуюся вторую половину, о которой имеется весьма смутное и отдаленное представление, времени просто катастрофически не хватает.

    К счастью, в такой почти безвыходной ситуации все-таки есть еще две спасительные лазейки: надежда на конспекты одногруппников и предэкзаменационная консультация, где под видом просьбы подробнее разъяснить какие-нибудь непонятные частности любого экзаменационного вопроса можно, если повезет, прослушать целую мини-лекцию, благосклонно восполняющую очевидный пробел в студенческих знаниях.

    Вообще, при всей кажущейся медлительности и монотонности подготовительного периода, на самом деле он предельно насыщен чрезвычайно бурной и кипучей, хотя, разумеется, совершенно негласной деятельностью. В последние дни перед экзаменом телефоны в студенческих квартирах практически не умолкают: звонят приятели с курса в тщетной надежде услышать немедленное объяснение неизвестных им вопросов или хотя бы узнать отчасти утешительные для себя факты – например, что и товарищи их находятся сейчас в таком же точно положении, как и они сами; идет суматошный поиск дополнительной литературы, справочников, пособий, чужих лекционных конспектов и даже вполне обстоятельных, несмотря на свою миниатюрность, искусных шпаргалок, кропотливо изготовленных еще к прошлогодним экзаменам кем-нибудь из ловких друзей-приятелей со старших курсов; кроме того, в результате длительных и порой отнюдь не бесконфликтных переговоров, заранее устанавливается очередность: кто вслед за кем будет заходить в экзаменационную комнату, чтобы этим наивным приемом все-таки хоть как-то подстраховать себя и получить дополнительный шанс сесть отвечать более доброму экзаменатору и попытаться избегнуть более строгого.

    Между тем, дни, отведенные на подготовку, неудержимо тают, и наступает знаменитая последняя ночь перед экзаменом – тот момент, когда специфические студенческие способности массивно поглощать и пусть ненадолго, но почти дословно запоминать колоссальный объем учебной информации, достигают своего наивысшего напряжения и развития. Все учебники перелистаны, все конспекты многократно изучены вдоль и поперек да полюс к этому еще и густо испещрены всяческими условными пометками, вставками, подчеркиваниями – на тот маловероятный, но поистине счастливый случай, когда, впопыхах просматривая напоследок свои записи непосредственно перед самым заходом в учебную аудиторию, вдруг ненароком скользнешь взглядом по ответу как раз на один из тех вопросов, которые буквально через минуту вытянешь в экзаменационном билете! Но, как бы там ни было, а всё это предстоит еще только лишь завтра, а сейчас, уже сильно поздно за полночь, истомленный отчаянными надеждами и тревожными предчувствиями завтрашнего испытания, студен смыкает, наконец, тяжелые веки и проваливается в беспокойный и судорожный сон, чтобы наутро, спеша спозаранку в морозной январской тьме по пути к институту, с каждым шагом вступать в третий, кульминационный этап сессии – предстоящую сдачу экзамена.       
               
    Экзамен! Это короткое и энергичное слово всегда приводит в невольный трепет даже самых спокойных и добросовестно занимавшихся в течение всего учебного года студентов; и, подтверждая правильность замечания: «Сколько людей, столько и мнений», действительно, каждый студень воспринимает экзамен очень по-своему. Для одних это логичный и закономерный итог их повседневной учебной работы, тогда как для других – не что иное, как досадная помеха в их вольготной студенческой жизни и приятном времяпровождении, занятом преимущественно заботами, мало связанными с собственно учебной нагрузкой. Для кого-то экзамен – очередной повод для затруднений и огорчений, а для кого-то, напротив – долгожданный случай отличиться, блеснуть накопленными знаниями и украсить свою зачетку новыми отличными оценками.

    А надо сказать, что в наши дни принцип экономических отношений напрямую коснулся и вузов: теперь зачетка стала своего рода платежным документом, ибо начисление стипендии производится с учетом выставленных в ней оценок, полученных на сессии, причем если отличники и так называемые хорошисты могут рассчитывать на получение существенной поощрительной надбавки к величине базовой стипендии, то провалить сессию, наоборот, становится, помимо риска досрочно расстаться с институтом и познакомиться с военкоматом, еще и финансово весьма невыгодным, поскольку повторные пересдачи экзаменов (да, кстати, и отработки пропущенных без уважительной причины занятий) отныне осуществляются только за определенную официальными положениями плату, и само собой, что ни о какой стипендии для таких студентов речь уже не ведется вплоть до следующей сессии.

    Впрочем, тех, кто с внутренним (а часто и с видимым внешне) трепетом вступают нетвердой ногой в экзаменационную аудиторию, в эти мгновения вряд ли занимают подобные экономические соображения – для них сейчас гораздо важнее успешно освободиться от изнурительного интеллектуального и эмоционального напряжения, доказать самим себе и экзаменаторам, что не зря ими было затрачено столько времени и усилий на подготовку сложного предмета. Ими владеет в этот миг «одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть» – упорным напряжением воли, памяти, правильным пониманием и безошибочным логическим домысливанием, а подчас и счастливым интеллектуальным угадыванием (не без учета элемента слепого везения, конечно), собрать все силы и сдать этот роковой экзамен, самый первый, самый сложный во всей сессии; а после этого уже закономерно должен наступить психологический перелом и придти ясное осознание того, что с каждым следующим благополучно сданным экзаменом неуклонно приближается радостный и благословенный день окончания бессонной поры тревог и волнений.

    В итоге усталый, но торжествующий студент с честью выходит из сурового испытания, именуемого сессией. И вот тогда-то он, гордо возвращаясь из института после самого последнего успешного сданного экзамена через белый январский город, пронизанный бодрящей свежестью, ослепительным зимним солнцем и колким морозцем, ликующе расправит плечи, свободно вдохнет инистый воздух и, посмотрев вокруг на знакомые кварталы, ставшие вдруг словно бы светлее и наряднее в блистающем парадном опушении, взметая носками сапог рыхлый и мягкий снег, не спеша пойдет куда душа зовет, напевая про себя озорной мотив старой, но навеки жизненной и правдивой студенческой песенки: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всегда два раза в год!»

    Январь 1996