Странное чуйство любви

                Подарок для Алистера фон Тиз
     - Великая опока дискретных профанаций, - торопливо, разрывая разлохматившимся пером полупрозрачную папиросную бумагу, свернутую в трубочку, отчего было так неудобно записывать приглушенный лигами глуховатый голос Бедфорда, вывел на рулончике Кейворд и ошеломленно оглянулся на Циолковского, глухого, как пень, старца, влажной неопрятной массой сидевшего в креслах и жестоко дрочившего никак не желающий восстать старческий член наблюдаемыми через плоский экран стереофонца стратегическими победами над здравым смыслом, второй десяток лет буквально сотрясавших недооформленный разум вставших с колен богомилов Великой Булгарии, прикроватным существованием подтумбочных энцикликов возвеличивших имя восточных славян в самом конце времен. - Але, гараж ! - заорал Кейворд, приводя Циолковского в подчиненность слуховым мыслеволнам, уже льющимся из раззявленной щели влажного рта лунатика. - У них там все великое, что ли ?
     - Ы, - отвечал Циолковский, нащупывая в кармане ыку - семь - валамуйц, сверхсекретную разработку подпольной фабрички неродственницы премьер - министра, подземным стоянием через байконурность зафальшионившую спутники слежения агрессивного блока НАТО тоже, по смыслу сказочки, в конце времен. По всей видимости, концы так и будут присутствовать в этой прискорбной истории о пылесосных инновациях, высосавших - таки остаточные инстинкты из племени великороссов, ума же у них никогда не наблюдалось.
    - Ты не ыкай, - снимая с себя волосы попросил Кейворд, отдергивая с пропиленового шара регий. Он лег на пол, расставляя конечности по образу морской звезды, и усиленно задышал, приводя кальмарность поджаберных переходов к непривычной гравитации этой планеты, куда они и угодили с Циолковским сразу по пересечении границы Ржечи Посполитой.
    - Неверное понимание ситуации, - просигнализировал седастыми и жосткими волосками бороды Циолковский, с интересом свалаюбуя резковатыми вмах движения Кейворда. - Поддай, - указывал он, старческим опытом зная, как надо, - колено боком, а сраку приуготовь, - зашипел, вставая и вынимая из серого строгого френча орден, - держи, носи, не стаптывай, - приколачивая на саморезы орден к заду Кейворда лютовал пассионарно Циолковский, притопывая плашку медальных свирожек лаптем, подаренным еще триста лет назад Марией Захаровой при ее переходе из грибообразности в лишайниковый покров калужской заставы, где Циолковский служил бы рад, - неверное расслышивание отдаленных космических километражей, товарищ Кейворд, - оттопырив ухо, Циолковский вслушался в угрожающее гудение цепного Вуйкеса, жоресалферистым навозом краснознаменности распластанного вдоль сундука с нарядными латунными направляющими, - надо понимать не как великую опоку дискретных профанаций, а великую эпоху дискредитации всего.
    - Вряд ли я мог перепутать слово  " всего " с явным по слышимости  " профанаций ", - засомневался маленько Кейворд, никак не привыкнув к маразматической идиотии творящегося в Восточной Европе последние семь тысч лет, - хотя, - меньжуя межевое клеточное возбуждение щепотью нюхательного табаку, вызвавшего чих, грай, чох и стон на близлежащей Волге, тут же прозванный песней года, песней для уродов и суперзвездой " Джейн Эйр", зашевелившихся в неглубоких братских могилах коммунарского кладбища Пер - Лашез, тут же и сменил самомнение на присущую учености внутреннюю дискуссионость гипотез всяких Кейворд, отсекая вульку от ражц - пять, - можно понять и как Бонифаций, например.
    - Можно, - охотствовал Циолковский, оглаживая оглоблей цепного Вуйкеса со всем Курчатовским кооперативом по внедрению колбас в дикую дивизию Шкуро, - но не нужно.
   - Отчего же не нужно, Кокий Пармяныч ? - восстал с колен Кейворд, отлагая в глубины сундука с латунными направляющими свою память вместе с дедовской гимнастеркой, пробитой пулей и окрашенной охряной краской от скамейки в Сокольниках, куда в сорок втором прорвался прорыв, но Махмут Гареев.
    - А здеся уже ни х...я не нужно, - опадал в палькиба Циолковский, размещая седастую и жосткую волосом бороду диаметрально с покоящимся обок пластиковым крокодилом, укупленным на Новый год с семидесятого на восемьдесят первый, когда прогремела Олимпиада Матвеевна по кулисам театров, кулевринисто срывая тушевость анонсируемых оваций во все стороны, даже на разрыв селезенки приблудящего обозом кайры - самца, чорно - белого и с клювом, как нос.
    Ненужность смотрела на них сверху и таила скупую и мудрую ухмылку в густоте псовых усов. Наивные ! Это Россия. Здесь всегда так было, и будет, и говно, и х...ня, и такая дичь, что п...дец. А ведь уже шаббат. Хорошо, что всеядная свинья наконец осознала личную непотребность жрать издевательское наполнение сказочек, чего не скажешь о нашистской крысе, видимо, трущей мазохистский парховизм десадовских развлечений, охотно, бесплатно и ежедневно укармливаясь нацистскими инсинуациями ложащего на все расы, полы и сексуальные предпочтения автора, что, как минимум Ходаковского, заслуживает странной и трогательной виртуальной зависимости от тоненькой еврейки, без которой существование в сети теряет всякий смысл.