Люди-обезьяны

    Он молча стоял, опустив глаза в пол, потому что напротив него находилась среднего роста обезьяна, её взгляд напомнил ему взгляд виденной им гориллы с обложки книги Дайан Фосси «Гориллы в тумане», в них не было ничего человеческого, не пробегала никакая мысль, они были серо-оловянного цвета и полностью пустыми. Эти глаза напротив были точно такими же, с одним лишь отличием, что не были на картинке, а существовали в действительности. В них даже не присутствовало какого-то любопытства, они просто смотрели на него и всё,  продолжая ничего не выражать.

    Он понимал, что его начинает сначала раздражать, а потом бесить эта чёткая тупость, прослеживающаяся во взгляде. Не было сил выносить её, и он набравшись храбрости спросил, обратившись к обезьяне на «вы»:

    — А вам что надо?

    — Ничего, я просто слушаю.

    — А вас что, звали, или вам лично что-то говорили?

Обезьяна продолжала стоять и бесстыдно смотреть на человека, как на что-то диковинное, ни виденное ею до селе и никогда в жизни.

     — Ну, что, довольны? — Проговорил он, уже не раздражаясь. — Вышли всем стадом посмотреть на обезьян, которые пришли к вам, людям, в зоопарк?
 
    Обезьяна, не смущаясь продолжала его рассматривать. Казалось, она не слышала его слов, но она точно не знала, что это не прилично, так смотреть на другого человека, она ничего не поняла из его вопроса о зоопарке и людях, будучи обезьяной с оловянными глазами и без проблеска какой-либо мысли и ума. Потом она медленно повернулась к своим товаркам, таким же обезьянам, стоящим за прилавком магазина, не понимающе пожала плечами, те сказали ей, чтобы не обращала внимания на людей, тех, что пришли за покупками,а они, эти обезьяны швырнули сдачу на прилавок, откуда монеты с громким звоном скатились вниз, и тогда мужчина и попросил не вести себя так, не швырять деньги, даже если и плохое настроение, и день не удался. И вот тогда и вылезла из подсобки та мохнатая обезьяна с оловянными глазами и уставилась на него, как на какой-то экспонат для показа зрителям.

             Иван давно уже покинул пределы того магазина и шёл не спеша по мокрым улицам города, почти под проливным дождём, опираясь на трость не раскрытого зонтика, не замечая огромных луж под ногами и часто капающего дождя, стекающего холодными длинными струями по его тонкому гладко выбритому лицу.

      Он давно понял, что те обезьяны, что стояли за прилавком, были такими же людьми, как и он сам, но они не казались ему таковыми, в их глазах не было ничего человеческого, в них не было проблеска какой-либо мысли. И он домыслил за них, за тех, что тоже назывались, как и он, людьми, представив их в образе обезьян почти с той картинки с обложки книги Дайан Фосси. Он когда-то читал эту книгу, и даже позже смотрел фильм, снятый по этой книге «Гориллы в тумане» про горных горилл, правда, они казались ему очень умными, гораздо умнее и человечнее тех, кого называли людьми, ведь это люди потом охотились на этих огромных приматов, так похожих внешне на людей. И потому в их- то глазах, как раз и был не просто проблеск мысли, в них читался ум. И он должен был быть в тех, других глазах, но этого не было, этого не случилось, всё произошло совсем наоборот, и потому Иван с такой лёгкостью вообразил себе, что перед ним за прилавком магазина стоит большая обезьяна, которая бесстыже смотрела на него, не понимая простых вещей. Правда, в её взгляде не было ещё и никакого страха. А вот это уже никуда не годилось. Потому что Иван, всё так же продолжая наступать на лужи и не чувствуя промокших ног в ботинках, и не ощущая проливного дождя, представлял себе, как замахивается и со всей силой бьёт это существо по лицу без какого-либо намёка на человечность,напомнившего ему морду примата, хватает его за мохнатый чуб и молотит гладким плоским лбом о прилавок, разбивая его в кровь, от безысходности, от невозможности реально залепить в это нечеловеческое лицо, принадлежащее всё же человеку.

   Но он не мог себе этого позволить, хотя хотел и очень. Он очень хотел разбить этот череп, чтобы удостовериться в том, что внутри него есть хоть чуть-чуть того мозга, о котором принято говорить, когда речь идет о людях, но поступающих совсем не по людски. А ведь таких было не мало, не только та обезьяна, стоящая за прилавком продуктового магазина и мало чем напоминающая человека.

    Он отлично знал и помнил, что сделали с ним вот такие же обезьяны, знал, откуда в нём сидело теперь желание периодически раскроить череп кому-нибудь и посмотреть, чтобы убедиться, потому что сомневался. Всё время сомневался в том, что находился среди людей, или тех, кого привычно называли людьми. Больше это были нечто подобие людей, и больше это были обезьяны, но не те из книги Дайн Фосси, ни-ни, ни в коем случае, те никогда не сотворили бы с ним того, что сделали эти, реальные обезьяны с оловянными глазами без проблеска какой-либо мысли. Они хотели сделать из него своё подобие, чтобы и он напоминал тех обезьян, стоящих за прилавком продуктового магазина, чтобы умея читать и даже писать, не мог мыслить и анализировать, они хотели лишить его разума, лишить его человеческой жизни, короче, сделать из него сумасшедшего. Но не вышло.

    Вышло только посмеяться. И не у них, а у него. Потому что он не сошёл с ума, он сумел понять, кто тут ненормальный, кто тут обезьяна в человечьем обличье, не смог додумать только почему, почему и зачем они так поступают, делают из людей диких зверей, которые опасны прежде всего для них же. Особенно в момент, когда захотят отомстить, но не понимая, что делают, за нанесенную обиду в виде травмы на всю их оставшуюся жизнь с начала встречи с ними. И они так и делали, мстили, и не просто мстили, а с оружием в руках, когда шли против всего человечества, уже не разбирая дороги и того, кто перед ними, кто прав, а кто виноват, они мстили всем, всем людям, тем обезьянам из-за прилавка, тем, что были так же тупы и не разумны, не обладали чувством самосохранения, не знали, что на вожака собачьей стаи нельзя так смотреть, он ответит. А эти мстящие были в такие моменты, как те вожаки, и кидались на всех без разбора.

     Это было плохо, это было бесчеловечно, убить тех, кто не виноват в твоих несчастьях, в тех травмах, полученных от других, но ещё хуже было то, что сделали с такими как Иван. И это на них лежала вина за невинно убиенные жертвы, попавшие под огонь, когда кто-то из иванов разряжал автомат, заряженный железной сталью.

    А кто понял? Кто понял суть произошедшего? Ведь кругом были давно не люди, а люди-обезьяны, с тем оловянным взглядом серо стальных глаз. И те, кто такое совершил с Иваном, тоже и в первую очередь, были из касты людей- обезьян. Он это знал точно. Он полностью прочувствовал это, ощутил на своей шкуре, когда отошёл и понял, что не поддался, что ему удалось посмеяться над не смешным, а горьким и трагичным. Он, не те люди-обезьяны, знал, что происходит с тем, кто берёт оружие и стреляет в невинных людей и не просто так, не с бодуна и по пьяни, а с того, что сделали и с ним. Он и сам много раз хотел вот так же взять в руки автомат и расстрелять. Расстрелять всех тех, кто поизмывался над ним и над другими, а их было не просто не мало, их было много, очень очень много, задумав лишить их жизни, сделав из них жертв раздумий своего воспаленного обезьяньего сознания, того мозга, на который хотелось взглянуть Ивану, раскроив чей-то череп, и вообще проверить его наличие в тех головах, в которые приходят такие вещи, ещё и под эгидой благих дел.

   Нет, это никакие не благие дела, это Иван знал точно, как и то, что с ним не прошло, или не совсем прошло, вышло, но не то, что им так хотелось, сделать из него худшее подобие себя, людей-обезьян, что б не мог думать, чтобы не смог подумать о том, что сделали.

    Но он, продолжая мучиться разными желаниями, наподобие тех автоматных очередей, направленных против тех людей, и преодолевая их, испытывая разные неприятные, отвратительные, мерзкие ощущения в своём измученном многострадальном теле, от которых хотелось лезть на стены и кричать, как от той знакомой безысходности, как в том магазине, терпел. Терпел и мучился, но терпел ради того,чтобы оставаться до конца человеком, и не стать обезьяной, из касты тех людей- обезьян, которые были хуже горных горилл в тумане, что тоже пострадали, как и он, как и многие, подобные ему, от рук людей- обезьян.
Нет им прощения в этом мире, но есть почему-то место в мире, где редко, но встречаются настоящие люди, а не люди- обезьяны.

11.10.2019 г
Марина Леванте