На крыше мира

На крыше мира.

                Беседа с Машковым. – Разведка на всю жизнь. –
                Памир – Северные Гималаи. – Цели и задачи. –
                Спальник из Англии. – В челюстях развала. –
                Мнимый путч. – Спецоперация агентов влияния. –
               Удар по Армии. – Поляна Москвина. – Пиршество звёзд. –
                Красота в падшем мире. – “112 ещё не смерть!” -
                Перевал бытия.

           Конец августа 1991-го. Знойное лето на просторах СреднейАзии. Погожий, солнечный день в экзотической столице Таджикистана.
          Захожу в светлый, просторный кабинет на первом этаже изящной виллы на окраине Душанбе. Подхожу к массивному письменному столу, заваленному различными бумагами, снимками, брошюрами, документами. Тепло приветствую приятного бородатого мужчину атлетического сложения:
     -  Здравия желаю, Владимир Сергеевич. Неужели передо мной тот самый, легендарный Машков, покоривший все наши семитысячники?
     -  Так точно… Было дело…
     -  Никогда бы не сказал, что вам 60. Выглядите значительно моложе.
     -  Посмотрели бы вы, как выглядит моя Римма в свои 44!..
     -  Ваша спутница жизни?
     -  Она самая… Добрая и преданная, понимающая и неразлучная…
     -  Тоже альпинистка?
     -  Ещё какая… А вам, если не секрет, сколько?
     -  Тридцать восемь.
     -  Прекрасный возраст.
     -  Согласен.
     - Мне бы ваши годы…У вас борода маститого геолога, но военную выправку не скроешь… Где служили, Алексей Алексеевич?
     -  В юности – Московское Суворовское военное училище (МсСВУ), потом – Военный Институт иностранных языков (ВИИЯ).
     -  Наслышан, – бросает моментальную реплику знаменитый альпинист, – знаю, знаю…
     -  Далее – разведка… Кадровый офицер…
     -  Ну, тогда и спрашивать не буду, как и где вы обо мне узнали.
     -  В Москве… Я коренной москвич.
     -  М-м-да-а-а-а…Разведчик. Интересно… А ведь бывших разведчиков не бывает…
     - Разведка – состояние духа. Оно остаётся на всю жизнь, как и всесторонняя подготовка.
     -  Отлично… Выходит, со здоровьем у вас всё в порядке?
     -  Более чем… По Милости Божией, нахожусь в шикарной форме.
     -  Верующий?
     -  Православный христианин.
     -  Вид благообразный, достойный. На лице уверенное спокойствие, внушающее доверие. Священником не хотите стать?
     -  Всему своё время.
     -  Очень хорошо… Вот теперь, когда мы общаемся не по телефону, а лицом к лицу, у меня уже складывается ясное впечатление от нашего знакомства.
     -  Взаимно… Главное – это личный, живой контакт. Он всегда скажет больше, чем любые заочные свидетельства и рекомендации.
     -  Рад, что у нас с вами полное взаимопонимание в этом вопросе. Скажу прямо: вы мне симпатичны.
     -  Благодарю.
     -  Значит, хотите с нами в горы, в самое сердце Памира?
     -  Давняя мечта.
     -  Что вам известно о Памире?
     -  Возможно, слово “Памир” пришло к нам из древнеиранского языка. Общепринятый перевод на русский отсутствует. Есть, например, такие варианты: “подножие смерти”, “нога птицы”, “подножие Митры”. Но, пожалуй, самое распространённое толкование – “крыша мира”. Именно оно, на мой взгляд, точно, ёмко, объёмно передаёт, отражает всю изумительную, непередаваемую красоту и мощь этой горной системы на юге Центральной Азии. Кстати, учёные из Института Географии АН (академия наук) СССР, с которыми мне довелось вместе работать в Памирской гляциологической экспедиции на пульсирующем леднике Медвежий летом 1982-го, считают так: горная система Гималаи, расположенная на территории Афганистана, Пакистана, Китая (Тибет), Непала, Бирмы (ныне – Мьянма), Бутана, Таджикистана, включает в себя и Памир (северная часть Гималаев).
    -  Неплохо, весьма неплохо… Ставлю оценку 5… И всё же… В чём ваш главный мотив?.. Каковы ваши цели?..
    -   Я бы сформулировал свою программу следующим образом:

              1. Молитва и Богомыслие.
         2. Созерцание роскошной, первозданной природы.

                “ПРИРОДА – ИКОНА БОГА”
                ПРЕПОДОБНЫЙ ИОАНН ДАМАСКИН)

          3. Активная жизнь в горах среди альпинистов.
          4. Поэтическое творчество.
          5. Миссионерская работа.
          6. Духовные спецоперации.

  -  Шестой пункт звучит крайне интригующе.
  -  Могу объяснить.
  -  На поляне… В базовом лагере… Сейчас некогда…
  -  Берёте?
  -  Решено…Беру с собой…
  -  Шик и блеск! – моему восторгу нет предела…
  -  Чувствую, с вами явно не соскучишься.
  -  Попали в ядро десятки.
  -  У нас сытное трёхразовое питание… Каждый день, кроме всего прочего,
в обязательном порядке мясо и ветчина. Но и физические нагрузки будь здоров.
   -  Понимаю.
   -  Будете читать молитву перед трапезой и после её окончания. Просвещать в духовном плане моих ребят…Будут у вас и другие задачи… По вашему профилю… Однако об этом позже…
   -  Великолепно, дорогой Владимир Сергеевич. От души благодарю. А найдётся ли в альплагере тёплая одежда моего размера?
   -  Обижаете… И свитера, и отменные пуховики всех размеров.
   -  Вот и чудесно.
   -  Посмотрите-ка на эту вещицу, – с этими словами корифей альпинизма почти неуловимым движением, с неожиданной для его солидных габаритов быстротой стремительно открывает рядом стоящий шкаф, достаёт с полки совсем небольшой спальник тёмно-синего цвета, вынимает его из чехла и развёртывает. – Знаете, что я держу в руках?
  - Разумеется… А не холодно ли будет в таком миниатюрном спальнике?..
  -  Шутите?.. Это же – Файябёрд (firebird) из гагачьего пуха. Сделан в количестве 14 экземпляров для восхождения на Эверест особой группы. Один экземпляр у меня. Безценная редкость. Подарок моих друзей-альпинистов из Англии. В нём при любой минусовой температуре так же жарко, как в сауне.
  -  Дивно было бы в этом подарочке провести где-нибудь ночку-другую.
  -  Думаю, ваше желание исполнится.
  -  Уже исполняется… Такое чувство, что наша встреча совершается в каком-то сказочном сне…
  -  Завтра в 7. 00 собираемся у входа в аэровокзал. Затем все вместе идём на вертолётную площадку. Ми-26 за полтора часа доставит нас на поляну Москвина. С нулевой отметки на высоту 4 200 метров над уровнем моря. Без акклиматизации будет нелегко: головная боль, повышенная температура… Уверены, что ваш организм справится?
  -  Не волнуйтесь. За плечами армейская школа. Выдержу,справлюсь. 
  -  Надеюсь, – широко улыбается добродушный обаятельный здоровяк. – Скажу больше: не сомневаюсь… Погода на Памире хорошая. Если ничего не изменится, пробудем там весь сентябрь.
  -  Замечательно. Ещё раз примите мою сердечную благодарность.
  -  До встречи, – рукопожатие Машкова оказывается поистине железным.
  -  С Богом…
          Даже не верится, что утром я был где-то далеко-далеко внизу, в напряжённом, предгрозовом Душанбе. Незаметно прошли, промелькнули несколько предельно насыщенных часов. Но кажется, что канули в прошлое целые эпохи, века, тысячелетия. Возникает стойкое ощущение: за  относительно короткое время прожит огромный пласт жизни.
         На падшей, агонизирующей планете бушуют неистовые страсти, разгораются войны, кипят катаклизмы. Советский Союз – вроде бы, непобедимая, ядерная сверхдержава – давно разваливается изнутри. С превеликим трудом балансирует на грани распада. Катастрофически зависает над зияющей бездной. Несметные сонмы смятённых умов и сердец низринуты в пропасть идейного хаоса, ментальной анархии.
          Перед мысленным взором встают, оживают в высшей степени интересные, знаменательные моменты трагикомического, опереточного “путча” на улицах и площадях Москвы.
          19-го августа 1991-го, на двунадесятый праздник Преображения Господня, после окончания Божественной Литургии в Успенском соборе московского Кремля покидаю сие священное место и через Кутафью башню выхожу на Манежную площадь. Сразу же упираюсь в колонну армейского спецназа с бронетехникой. Люди и машины непонятно, бездарно стоят на месте. В доверительной беседе с бравым капитаном открываются удивительные факты. Боекомплект не получен. Боевые задачи никем не поставлены. Офицеры томятся в полнейшем недоумении. Никто не знает, что делать дальше.
         Нет и в помине ни захвата важнейших объектов, ни контроля над связью противника, ни каких бы то ни было арестов. Никакой активности. Абсолютное, умопомрачительное бездействие!..
         И с пронзительной ясностью приходит понимание происходящего. Ни о каком военном перевороте и речи быть не может. Так называемый путч – блестящая спецоперация агентов влияния – есть всесторонне продуманная политическая провокация в масштабе всей страны; тонкая, изощрённая, масонская игра, на масонском поле, по масонским правилам. Вероятно, и саму идею “путча” – с подачи “Вашингтонского Обкома” – подготовил, продвинул, развил именно Горбачёв, видный масон и ставленник Глобального Синедриона. Ныне, в октябре 2019-го, когда пишутся эти строки, частично рассекреченные аналитические документы ЦРУ США всецело подтверждают такой вывод.
         Пресловутые путчисты-коммунисты из ГКЧП (Государственный Комитет по чрезвычайному положению) – на формальном уровне – обладали всей полнотой власти. Однако внутренне они уже были давным-давно связаны замшелыми тенетами партийных догм. Подавлены собственным безверием, бездуховностью. И сами, словно под гипнозом, безвольно и бездумно отдавали власть либерально-масонской банде во главе с Ельциным.
         В итоге нанесён разящий духовно-нравственный удар колоссальной силы по Вооружённым Силам нашей истерзанной, поруганной, но всё ещё непокорённой, богохранимой Отчизны. Коварные враги успешно решили главную морально-стратегическую задачу. С помощью СМИ весь мир увидел поразительную картину. На фоне сокрушительной мощи огромных танковых колонн и прочей бронетехники, застывших в летнем мареве, личный состав различных воинских частей ярко демонстрирует какую-то убийственную усталость, слабость, дряблость, сонную апатию. И всё это жалкое действо, сугубо усиленное вопиющим безволием политического руководства, окончательно расставляет все точки над i…
         СССР – сей колосс на глиняных ногах – дрожит, шатается, даёт трещины. Его дни сочтены. Ещё месяц-другой, и он рухнет. Расколется, превратиться в пыль, станет прахом…
          А здесь – подле древних ледников, на родине громокипящих лавин, в окружении горных гигантов – разительно иное бытие. Мы полностью отрезаны от цивилизации. Попасть на “большую землю” можно лишь только “вертушке”. До ближайшего кишлака Дипшар на высоте 2 300 метров более шести суток пути через скальные дебри. Нет даже звериных троп. Надо продираться сквозь груды отвесных утёсов. Преодолевать обрывы и провалы, замаскированные пустоты и ледниковые щели. Если бы вдруг возникла экстренная необходимость спуститься вниз – далеко не каждый дошёл бы до цели…
          Забывая сильную усталость, лёгкий озноб, ноющую боль в затылке, заканчиваю чаепитие. Неспешно надеваю удобный пуховик – в нём не замёрзнешь. Осторожно выбираюсь из тёплой палатки на свежий воздух и…
          Замираю от избытка чувств, в немом восхищении…
          Поляна Москвина, будто малое зёрнышко или крохотная песчинка, тает, теряется, исчезает на фоне циклопических громадин высоченных гор…
А я как бы улетаю, скорее, ныряю в сердцевину Центрального Памира. Дерзновенно поднимаюсь над апокалиптической действительностью. Реально стою сейчас на крыше мира .Безмятежно парю над суетой сует. Повсюду – властно и царственно – разлита таинственная, завораживающая, чарующая Надмирность. Она буквально пронизывает причудливые образования ледниковых скал, исполинские рёбра отвесных круч, жемчужно-фирновое плато, белоснежные шлемы суровых отрешённых вершин.
          Надо мной мягко раскинут пленительный чёрный бархат, усыпанный неисчислимыми мириадами сверкающих топазов, алмазов, изумрудов, бриллиантов. Там, в мерцающих высях небесного океана, в бездонных глубинах манящего Космоса, среди безмерного множества неизменно куда-то летящих галактик и метагалактик, непрерывно, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в года, из века в век, торжественно идёт роскошный парад вечных странников – кормчих звёзд. Сие восхитительное, неизреченное Зрелище как бы открывает всё новые и новые бытийные горизонты, невиданные перспективы, грандиозные дали, феноменальные просторы. И ты с благоговейным трепетом и священным ликованием, ощутимо и зримо приближаешься к вратам блаженной, неизглаголанной Вечности…
 

                Центрифугу мгновений умом не понять.
                Караваны эпох исчезают незримо.
                Но душа устремляется в горы опять.
                Неподвластное время – поверь! – обратимо…
 
                Наша жизнь – это россыпь пленительных тайн.
                Путь к вершине – полёт арбалетной стрелы.
                На подходе лазурно-сиреневый май.
                Растворяется скопище жизненной мглы…

                Небоскрёбы Нью-Йорка, романтика прерий,
                Резиденты лукавых времён, ЦРУ,
                Мегаполисы, джунгли, руины империй
                Испарились… Памир расстегнул кобуру…

                Эхом выстрела сходит ночная лавина.
                Затаился в потёмках крутой ледопад.
                Разрывая тенета московского сплина,
                Принимаю под скалами звёздный парад…

                Убежал управляемый хаос распада.
                В неземные пространства распахнуты двери.
                Открываются тайны Небесного Града
                И безмерные бездны Иных Измерений…

                Исчерпались колодцы глобальных амбиций.
                Властолюбцы лелеют последний мираж.
                Мы подходим вплотную к надмирной границе.
                Пик Гармо на посту как незыблемый страж…

          Бдительно выверяя каждый шаг, тщательно осматриваясь по сторонам, мало-помалу подбираюсь к леднику Вальтера. Он простирает своё громадное тулово к подножию пика Сомони. Напоминает гигантского многоглавого спящего дракона. Таинственное, реликтовое чудище в любой миг готово проснуться, поднять свои головы, разинуть клыкастые пасти, поглотить всё живое вокруг…
           Но пока оно мирно дремлет, органически вписываясь в окружающий пейзаж. Будто строго хранит господствующую окрест Безмятежность. Ничуть не мешает глубинному Созерцанию…
          Вокруг настоящий пир пленительной, ошеломляющей красоты.  Но сия грозная красоты явно не та, что была в Эдеме до падения первых людей – Адама и Евы. Причём, первой пала именно Ева….
          Справа и слева, спереди и сзади, где-то внизу, на зелёных равнинах, среди жёлто-бурых предгорий и значительно выше, меж скальных гигантов, у снежных пиков и жемчужных вершин денно и нощно источают, струят свои жгучие, почти неодолимые чары бренные красоты этого зыбкого, быстротечного, падшего мира. И вот эта падшая бренность красноречиво подчёркивает всю неизъяснимую трагичность нашего временного пребывания на сей грешной, агонизирующей, обречённой Земле. И лишь правая Вера в совершенного Богочеловека Иисуса Христа, Искупителя и Спасителя падшего человечества; постоянная, непрерывная молитвенно-литургическая жизнь в Церкви Христовой, во Святом Православии победно снимает, сметает все, казалось бы, непреодолимые препятствия и неразрешимые противоречия в нашем эфемерном, земном бытии. Отверзает светлый, спасительный путь от дольнего к Горнему, от материального к Нематериальному, от чувственного к Сверхчувственному, от временного к Вечному, от тленного к Нетленному…
         Всеми фибрами прозревающей души ухожу в Иисусову молитву. С упоением открываю внутри себя всё новые и новые выси и дали. Каждой нано-частицей обновлённого, преображённого существа погружаюсь в несказанную Тайну, имя Которой – Горний Иерусалим…
          Разумеется, мы безмерно далеко от того, чтобы сравнивать себя с безстрастными, богоносными исихастами. Все метаморфозы, происходящие с нами, совершаются как бы на детском, младенческом уровне. И, тем не менее, этого вполне достаточно, чтобы пребывать в священном Изумлении, испытывать небывалый духовный Подъём…
          Умаляется, скукоживается, улетучивается, исчезает в бездонной воронке небытия хаотический мир несбывшихся мечтаний, незавершённых проектов, гнетущих сомнений. Неуловимо восстанавливаются утраченные контакты со всеми жизненно-важными сферами. Возобновляется разорванная связь времён. Вся окружающая реальность приобретает какую-то первозданную чистоту и целостность. Превращается в судьбоносный бытийный плацдарм. Нацеливает тебя на успешное решение всех острейших, первостепенных задач. И в этом контексте всё невозможное кажется и как бы становится Возможным…
           В прекрасном настроении, напрочь забыв о головной боле и леденящем дискомфорте, собираюсь вернуться в благостное тепло уютного пристанища. Останавливаю цепкий взгляд на высочайшей горе Советского Союза и…снова отдаюсь неповторимому очарованию момента. Циклопическая громадина грозного пика тихо, невесомо плывёт и парит сквозь неизведанные времена и сроки. Над ней так же плавно и неизменно идут и парят мерцающие эскадры, несметные армады астероидов и планет, комет и созвездий. Всё сие необъятное сонмище явно выполняет некую высшую Волю. Оно строго подчинено незыблемым законам. С поразительной скоростью, феноменальной точностью движется, несётся, летит по определённым траекториям и орбитам. Ни на йоту не нарушает чудную стройность, установившийся порядок, несомненную целесообразность, явленную вездесущим, всеведущим, всемогущим Творцом и Законодателем.
          Все эти премудро сотворённые миры и безкрайние межзвёздные просторы немолчно воспевают полифонические гимны своему Создателю. Порождают влекущую неисчислимость манящих тайн. Скромно и неприметно одолевают минуту за минутой, неделю за неделей, тысячелетие за тысячелетием, эру за эрой. И ты сам блаженно и непостижимо включаешься в завораживающую феерию роскошного Космоса…

                Словно горный орёл за утёсами Абдукагора,
                Лунно-звёздная шаль зависает над грудой вершин.
                Среди чудных красот не заметил такого узора.
                Это диво со мной. И не буду я больше один…

                Неземной звездопад низвергает на нас бриллианты.
                В ледниковое тулово впились шунты-буераки.
                Отдалённые гулы – как будто на башне куранты –
                Подают Фортанбеку сигнал для грядущей атаки…

                Изумрудно-лазоревый шлейф – миллиарды созвездий –
                Ускоряя свой бег, устремились к надзвёздным мирам.
                Даже мысленно эти миры не объять, не объездить.
                И в блаженном восторге бреду в свой уютный вигвам…

                Здесь смыкается Небо с Землёй…
                И гигантские змеи –
                Ледники, обнажая клыки, продираются в высь.
                Безконечен размах этой звёздно-земной Эпопеи.
                По спиралям Вселенной летит шифрограмма: “Молись!”

           Утром стоит мягкая, чудесная погода. В безбрежном море необозримых небес – ни малейшего облачка. Пик Сомони, обрамлённый сверкающими снегами, жемчужными кручами, купается, плещется в радостных, ликующих лучах блистающей лазури.
           После долгих ночных созерцаний, глубинных дум и трёх-четырёх часов лёгкого сна чувствую себя почти здоровым. Прежней усталости и разбитости как не бывало. Болевые ощущения в области затылка и чуть ниже постепенно сходят на нет. Температура тела нормальная. Рискованная акклиматизация близится к успешному завершению.
           Сделав кое-какие неотложные дела, отправляюсь к Машкову на миссионерскую беседу. Бодро пересекаю по диагонали каменистую площадку. Через минуту я у цели. Поднимаю полог “командирской” палатки. Получив разрешение, пролезаю внутрь.
           Владимир Сергеевич и Римма (так её называли все альпинисты нашей группы) уже приготовились, усевшись на спальниках в восточных позах, скрестив ноги. Перед ними – на живописном персидском коврике – стоит большой фарфоровый чайник и три глиняные пиалы.
     -  Добро пожаловать в наш скромный памирский шатёр, присаживайтесь, – Машков с улыбкой наливает дымящийся, ароматный, крепкий, прекрасно заваренный индийский чай в пиалу и подаёт мне. – Завтрак у нас прошёл необычно, по-новому: с молитвой до и после еды. Все были довольны. Никто не возражал.
     -  Очень хорошо. Будем надеяться, такая трапеза станет доброй традицией.
     -  Как вы себя чувствуете? Голова не болит?
     -  Сегодня утром вполне терпимо. Скоро пройдёт.
     -  Значит, здоровье у вас в норме.
     -  Начну с главного… От кого-то я слышал, что вам пока так и не удалось креститься. Это правда?
     -  Всё верно. Ещё некрещёный…
     -  Дорогой Владимир Сергеевич, постарайтесь с этим не затягивать. Всегда готов оказать вам любую духовную помощь.
     -  Видите ли, Алексей Алексеевич, вопрос сей не так прост и лёгок, как кажется на первый взгляд. Тут много тонких нюансов, в которых ещё предстоит разобраться.
     -   Разберёмся… В Душанбе вас может окрестить отец Стефан.
     -   Я с ним ещё незнаком.
     -   Вернёмся с гор – обязательно познакомлю.
     -   Посмотрим…
     -   Альпинисты живут в зоне повышенного риска, – делаю маленький глоток вкуснейшего чая и перевожу взор на молчаливую, задумчивую Римму. – Нередко они оказываются на волосок от погибели… Запорошённая снегом трещина на леднике… Расшатанный, выскочивший из щели крюк… Неправильно завязанный узел на страховочной верёвке… Шквальный ветер у отвесной стенки… Коварный камнепад… Внезапная лавина… Сердечный приступ от перегрузки… Где-то в горах, на каком-то отрезке маршрута, ожидая в западне, таится верная, неминуемая смерть. Но каким-то то образом – иногда совершенно необъяснимо – буквально чудом удаётся её избежать. И в вашей жизни, наверняка, бывали случаи чудесного спасения. Поведайте хотя бы об одном из них.
           В палатке повисает глубокая, многозначительная пауза. Владимир и Римма обмениваются в высшей степени красноречивыми взглядами. И, наконец, загадочную, густую, насыщенную смыслами тишину нарушает потрясающий рассказ Машкова:
     -  Летом 1978-го мы с Риммой поднялись на плечо Гармо – знаменитое
памирское плато,  длиной 12 км и шириной 400м на высоте 6150 метров. Здесь,  среди вечных  снегов, на обжигающе ярком фирновом поле,  под куполом тёмно-синего,  почти фиолетового  неба,   утомленные  альпинисты делают  последнюю продолжительную остановку перед подъёмом на пик вершины (7495 м).
       Поставили  двухместную  палатку   в восхитительном царстве белого
безмолвия. Провели в нём немало счастливых дней, занимаясь научными изысканиями. Являя собой не только самую высокую в мире биологическую лабораторию, но и счастливейшую пару влюблённых.
        Однажды, раним утром радостная Римма  кипятила  на  примусе воду для чая. Я беззаботно сидел рядом. Отвернув полог, через открытый проём созерцал утопающий в лучах ослепительного солнца пик Корженевской (7105). Наслаждался царственным покоем белоснежно сверкающего Памира. И вдруг с ужасом заметил, как на 10-литровой пластиковой канистре с бензином вспыхнул едва заметный огонёк. Очевидно, она была неплотно закрыта, и бензин незаметно испарялся.
         Тотчас всецело постигаю всю трагичность текущего момента. Мгновенно принимаю единственно верное решение. Вытянув руки, совершаю молниеносный бросок.  Как мягкая торпеда, врезаюсь в изумленную Римму. Успеваю выбросить, вышибить её из палатки, накрывая собой горящий примус. 
         И в это мгновенье канистра рванула. Оглушительный взрыв превратил  обрывки палаточного брезента и контуженного альпиниста в два пылающих  факела. Грянула страшная катастрофа.
           Изнемогая от жуткой боли, перекатываюсь по твёрдому фирну.  Безуспешно пытаюсь сбить пламя. Далеко не сразу удаётся потушить горящую одежду. Сквозь дымящиеся, обугленные дыры почти чёрного от сажи  пуховика зияют кроваво-пепельные, чернеющие, смертоносные ожоги…
    -  Ну и жуть! – живо реагирую на услышанное. – Мороз по коже…
    -  Можете представить, что испытывала я, видя полуживого, обгоревшего Володю, – тихо произносит чуткая, взволнованная женщина, обращаясь к собеседникам. По её красивому, благородному лику трогательно скатываются дрожащие алмазы крупных слезинок. – То, что творилось тогда в моей душе, не передать словами.
    -  Как я не потерял сознание от боли и сам не знаю, – крепкий, твёрдый голос Владимира, спокойно продолжающего свою повесть, звучит ровно, отстранённо, без эмоций. – В этом явно прослеживается одно из чудес, которые сопровождали меня в тот роковой день.
    -  Именно так. Мы видим, как действовал Промысел Божий. Господь таинственно укреплял вас. Сохранял вашу жизнь для грядущих благих деяний. И крайне важно, что вы понимаете это.
    -  Положение сложилось катастрофическое. Вертолёт на такую высоту не поднимается. Сам обожжённый даже с помощью Риммы спуститься не сможет. Её сил явно не хватит. Эвакуация нереальна.  Ситуация безвыходная. Что делать?!...
        И тут, как из небытия, на  фирн  вылезают крепкие, закалённые  атлеты, идущие  к заветному  пику. Перед ними предстает ужасающая картина.  И  они  отменяют своё восхождение. С двух  сторон поддерживая измученного  страдальца,   начинают   экстремальнейший спуск, ещё невиданный в истории мирового альпинизма!..
        За светлое  время  дня,  по жутчайшим обледенелым кручам,  ежеминутно рискуя попасть в губительную лавину или сорваться в пропасть, эти асы спустились на два километра, до отметки 4200м, к вертолетной площадке. Надежный Ми-8, вызванный по рации, уже поджидал нас с Риммой.
    -  Сногсшибательная история.
    -  Д-д-а-а-а… В своё время один талантливый журналист написал об этом сенсационную статью: “112 – ещё не смерть!”
     - Весьма необычное название.
     - Расшифруем его смысл. Некоторые эксперты из ожогового центра  утверждают: если площадь обожжённых участков кожи в квадратных  сантиметрах плюс возраст пострадавшего превышают в сумме цифру 100 – пациент умирает, практически не имея шансов выжить.
          В душанбинском госпитале выяснилось, что роковая цифра 100  превышена  на  12 единиц. В 1978-ом мне было 47. Соответственно, обгорело 65 см кожаного покрова. И, несмотря на это, безнадёжно больной не только выжил, но и целиком восстановил былую физическую форму…
    -  Неисповедимы пути Господни. Воистину безпредельна Милость Божия…
Покинув палатку Машкова, замираю на месте. Попадаю в блаженный плен. Грандиозная, феерическая панорама приковывает к себе восхищённый взор извне. Всеохватными очами ума наблюдаю где-то внутри себя чарующую картину. Далеко внизу, в межгорной салатово-жёлтой впадине, подле Джиргаталя живописно пестреют ветхие хижины гостеприимных кишлаков.  На янтарно-оранжевое, медно-багряное полотно осенних долин мягко ложатся блистающие ленты бирюзово-изумрудных рек. Идиллический пейзаж контрастно обрамляют суровые тёмно-бурые гиганты в сверкающих ледяных кольчугах и шлемах. Над ними властно довлеют, нависают неприступные исполины узла Гармо, высоченные семитысячники Памира. А выше неохватно распростерт нежно-лазоревый плат безграничного небосклона…
         Вот он, мистический перевал земных скитаний. Пограничный рубеж сознания. Вожделенный пик сердечной устремлённости, многолетних исканий, замыслов, деяний…
         Позади – трогательно-счастливое младенчество, непростое детство, лучезарно-кадетская юность, полная опасностей офицерская молодость…
         Впереди – почётная зрелость, зовущие зори заокеанских стран, взрывоносные реалии нарастающего Апокалипсиса.
               
                Ледниковые дыры в моренах опаснее мин.
                Судьбоносный проход загорожен базальтовой стенкой.
                Через звёздные дебри восходим к Вершине вершин,
                Обходя камнепады, где скалы танцуют фламенко…

                Легион перламутровых круч сохраняет свой чин.
                Технотронный гламур Вавилона рассыпался в прах.
                Среди лунных громад постигаю Причину причин,
                Собирая поющие звёзды в жемчужных горах…

                Так бы жил я и жил на излёте кромешных веков,
                В этом горном раю, забывая “серебряный век”,
                Разбивая последние звенья незримых оков,
                Созерцая, как новый во мне восстаёт человек…

                Но услышав призывные гласы надмирной Трубы,
                Прозреваю грядущий накат беспощадной стихии…
                Устоят ли в заветном лесу вековые дубы?
                Что же будет с последним солдатом пленённой России?!...
               
               

Примечания: Абдукагор – ущелье и одноименный ледник на Западном Памире.
                Фортанбек – памирский ледник.

                Москва. Октябрь 2019.
               
                Алексей-Яковлев-Козырев (Союз писателей России)