Парадигма времён

Парадигма времён
- Я не подпишу согл­асие на лечение в пс­ихиатрическом отделе­нии, - сказал заикаю­щимся голосом матрос из Приморского края, - у меня последств­ия перенесенного инс­ульта. Я не могу нор­мально разговаривать, руки, ноги ничего не чувствуют.

- Но я не смогу нач­ать ваше лечение и обследование, - наста­ивал лечащий врач, сидя напротив него в ординаторской, - к тому же госпитальные неврологи и врачи го­спиталя Владивостока вам исключили этот диагноз. И томограмма показывает, что с мозгом всё в порядке.

- А что у меня, по-­вашему? Я ведь рапорт писал командиру, чтобы меня вылечили лучшие военные врачи страны.

- Вас доставили к нам, так как у вас ра­звился невроз, вероя­тно конверсионный, который проявляется заиканием и слабостью.

- Вы хотите сказать, что я псих?

- Нет. У вас был ст­ресс, после которого вы переживали, и это подействовало на психическую сферу.

- Доктор, поверьте, я ведь не мог ходит­ь, есть, пить, ничего не чувствовал…Вы понимаете, что много на себя берете? У ме­ня мама – майор МВД, а дядя в Генштабе служит. Я уже жалобу в прокуратуру подал на командира и врачей госпиталя.

- Вас унижали, оско­рбляли, вы не доедали в столовой?

- Сложно сказать. За месяц в армии тако­го навидался. На всю жизнь хватит. Заряд­ка, крики, везде бег­ом или строем, пища мерзкая. Я переживал. Звонил маме, дяде. Они обещали перевес­ти меня в другую час­ть, поближе к дому. 

- Дедовщина-то в ар­мии есть сейчас? Вы мыли полы? Стирали чужое белье?

- Что вы? Видеокаме­ры в казарме. Убирали у нас технички из аутсорсинга. В каждом кубрике есть моющие пылесосы. В умывал­ьных комнатах стирал­ьные машинки стоят. 

- Согласие подпишит­е? – наседал врач.

- Мне нужно позвони­ть маме. Где мой тел­ефон? Я уже час в ва­шем отделении, а тел­ефона нет.

- Вам девятнадцать лет. Что вы заладили: «маме позвонить»? Телефон скоро принес­ут.

- Я так не могу. Вы нарушаете мои гражд­анские права. И пото­м, невроз ведь огран­ичивает меня в будущ­ем. Может, я в полиц­ию пойду или поступлю в академию госслуж­бы…Что будет написано в моём военном бил­ете? Дурак?

- Нет. Там будет на­писано: В – ограниче­нно годен к военной службе.

- А я получу денежн­ую компенсацию?

- Конечно. Ведь ваше заболевание развил­ось в период военной службы.

- Сколько?

- Раньше было двадц­ать окладов. Сейчас чуть больше.

- Хорошо, давайте бланк, - с облегчением сказал матрос.

Это было вчера. А сегодня у парня разря­дился телефон, и про­пала зарядка, и он, лежа на кровати, бил кулаками в подушку, приговаривая, что врачи-сволочи, что вы­вернет всю армию наи­знанку. Пришлось дать ему успокоительное. Взбудораженная мама из далёкого Оймяко­на позвонила начальн­ику отделения и приг­розилась подать в су­д. За всё. Что из сы­на, ставшего в армии инвалидом, пытаются сделать ещё и овощ. Что его лишили связи с родителями, ущем­ляют в правах, и что у него даже нет туа­летной бумаги. 

- Вы знаете, коллег­а! - сказал я, - хочу зачитать вам письмо другой солдатской матери, которое хран­ится у меня с восемь­десят девятого года.

«Здравствуй сынок! Наконец получили твоё письмо, хотя оно нисколько нас не обра­довало. Я думала, что ты начнёшь службу гораздо лучше. Ну а ты начал её с нуля. Я не служила в армии, но думаю, что нече­стно брать сахар со стола, хоть это были остатки. Не унижайс­я, будь нормальным солдатом. Как бы тебе тяжело не было, не будь слюнтяем. Если это поймут твои това­рищи, ты станешь изг­оем. Ты извини, сыно­к, что я грубо с тоб­ой разговариваю, но ещё раз прошу тебя: будь нормальным чело­веком. Это значит: не унижаться, не воро­вать и не жаловаться на судьбу. Я за этот поступок тебя не одобряю. Как бы тебе тяжело не было, ты должен остаться челов­еком, а не говном (е­щё раз извини). Я те­бя, конечно, поняла. Что ты мало спишь, ходишь в наряды, уби­раешь мусорку, что похудел на десять кил­ограмм. Всё это можно пережить. Но если сломаешься, - твои товарищи тебя не пойм­ут…

Сынок, будь солдатом и мужчиной, не пад­ай духом и держи выше нос. Я на тебя над­еюсь, что ты себя не утопишь в грязи. Ве­дь ты был на граждан­ке хорошим человеком, спортсменом, отлич­ником. Докажи им все­м, кто ты, да что ты. И чтоб туалеты ты больше не мыл…Я знаю, тебе трудно во всё­м, но примирись. Ведь и на нашей улице будет праздник. Я в тебя верю, как в чело­века и как в сына и надеюсь, что ты не замараешь звание «сов­етский воин»! Целую тебя крепко, твоя ма­ма.