Концерт для киллера с оркестром. Иронич. детектив

   Едва Алина начала проваливаться в сон, как в дверь позвонили. Послав мысленно незваного гостя ко всем чертям, она натянула одеяло на голову. Звонок повторился еще дважды, затем раздался стук ногами в дверь.
   - Ракитина!!! Где ты там?! – истошно завопила на весь подъезд Алинина подруга Тамара.
   Алина вскочила с постели и, едва не упав, зацепившись ногой за дверной косяк, помчалась в прихожую.
   - О… живая, - выдохнула Тамара в распахнувшуюся дверь и, перекрестившись, переступила порог.
   - Томусик, я, может, и живая пока, но палец… - Алина стояла, поджав ногу, и морщилась от боли. - Чего на мобильник не позвонила? Я только засыпать начала.
   - Нет, вы посмотрите на нее! – хлопнула себя по бокам подруга. – Ты мобильник свой давно в руках держала? Битый час пытаюсь с тобой связаться… Спать она надумала среди бела дня!
   Алина, прихрамывая, пошла в сторону спальни.
   - Отключила, извини, - обернувшись, бросила она. – Только-только температуру сбила. Ночь и полдня, считай, без сна.
   Тамара прошла следом за подругой и плюхнулась в старое скрипучее кресло возле кровати.
   - Прости, - приложила она руку к груди, - совсем из головы вылетело, что ты на больничном. Но, знаешь, что-то я так испугалась…
   - Валерьянки накапать? – спросила Алина, укутываясь в одеяло.
   - Зачем?
   - От испуга.
   - От испуга заговоры читают. Не до того. Убийство у нас, - Тамара многозначительно повела бровями и уставилась, не моргая, на Алину.
   - У вас?? Это…
   - Это у нас, в филармонии, - понизив голос, пояснила Тамара и поднялась, - пойду, чайник поставлю, хорошо? Что-то мне не по себе...
   - Так кого убили? – крикнула вслед Алина, с ужасом перебирая в уме всех работников их скромной областной филармонии. Тамара, ее подруга, работала там же – пианисткой. Алине показалось, что у нее вновь поднялась температура. Она зябко передернула плечами, набросила на себя одеяло и пошла на кухню.
   - Что ты молчишь? Кого убили?
   Тамара, повернув ручку на плите, обернулась.
   - Вторую скрипку. Во время репетиции симфонического.
   - Так это ж скандал! – ахнула Алина. – Они вроде как вчера приехали на гастроли…
   - Вот именно. Заславского скорая откачивала. Для него это удар вдвойне: мало того, что он дирижер, так погибшая еще и родственница – сестра жены.
   - Какой ужас!
   - В семье горе, короче.
   - Подожди, - Алина нахмурила брови, - как именно убили? Что известно?
   - Я сама была на репетиции, сидела в зале, слушала. Все произошло, можно сказать, у меня на глазах. Они играли финал Седьмой симфонии Бетховена. Там тутти как раз…
   - Чего там?
   - Тутти. Ну, это когда все инструменты разом играют. Обычно в заключительных моментах. Громко и все вместе, в общем. Там хоть бы и бомба взорвалась, так не услышал бы. Это я образно, конечно. Короче, музыка стихла, и тут душераздирающий крик арфистки. Скрипачка на полу, в голове дырка… Заславский, белый как полотно, на негнущихся ногах сделал несколько шагов, увидел все это и рухнул без сознания. Скорая, полиция, визг и крик.
   Тамара заварила чай в чашки, присела за стол.
   - Вот такая история. Хочу, чтобы ты над этим подумала, применила этот свой метод погружения, - Тамара побарабанила пальцами по столу и выразительно посмотрела на Алину.
   - Да, ситуация, я тебе скажу. Гастроли накрылись, имидж у филармонии ниже плинтуса… стоп-стоп!.. это ты про что? О чем я должна думать? – Алина сбросила одеяло и стерла со лба испарину. – Я что, сыщик?
   - Ты намного лучше. Ты аналитик-психолог. - Тамара свела брови домиком и с мольбой в голосе добавила: – На тебя вся надежда. Я же помню, как ты, не сходя с места, можно сказать, раскрыла кражу у нас на даче…
   - Тома, ты эти глупости брось. Там детский случай был. И я не это, что ты там сказала, а обычный журналист. Еще и на больничном. Таблетки с погружением в сон теперь мое занятие.
   - Вот. На больничном. Не на пенсии же! Лечись и думай. А я тебе морсы варить буду. В перерывах между допросами.
   - Ага, ты там была и ничего не можешь толком сказать. А я тут…
   - Да, была. Считай, что ты рядом со мной сидела. Вот, значит, сидим мы в середине зала с тобой, глаза прикрыли, балдеем от музыки. И тут – бац! Убийство.
   - Погоди, не тарахти, - Алина поскребла лоб, - что полиция сказала? Ее застрелили?
   - Ну да! Я же сказала – дырка в голове. А что полиция? Выяснили, что стреляли с балкона. Гильзу там нашли что ли. Слышала, как они между собой говорили: «заказуха». Киллер исчез…
   Алина отхлебнула из кружки, пожала плечами:
   - Ну вот. Все ясно…
   - Как? Уже ясно??? – Тамара вскочила со стула.
   - Нет, ты малахольная, ей-богу! Пей чай. Ты понимаешь, что такое заказное убийство?
   Тамара, судорожно сглотнув, помотала головой.
   - Висяк это. Киллер сбежал. Выяснить, кто заказал убийство в такой ситуации – практически никаких шансов. Вот если бы кто-то из оркестра пальнул во время этого самого тутси…
   - Тутти.
   - Ну да. Вот тогда, я понимаю, есть о чем подумать. Интересное дело могло бы быть, - Алина мечтательно посмотрела в окно.
   - Ой, цинизм какой…
   - Это - правда жизни. Так что, дорогая подруга, могу только посочувствовать вашему Заславскому.
   - Ага, срочно передам. А мне? Мне ты можешь посочувствовать? Как теперь там работать, как выходить на сцену, если в любой момент могут выстрелить с балкона или из-за кулис… - Тамара отодвинула чашку и всхлипнула.
   Алина обхватила руками голову и простонала:
   - Скорее, я загнусь от твоих завываний и головной боли. Кому ты нужна? Убили кого?
   - Вторую скрипку…
   - Да хоть тридцать вторую! Убили приезжую артистку. Убийца – приезжий киллер. У них там свои заморочки. Понимаешь? Здесь не наша история. У меня уже сложилась картинка в общих чертах. Тебе ничего не угрожает.
   - Неужели? Ты меня сразу успокоила, - злорадно усмехнулась Тамара. – А ничего, что я в этом зале была единственным слушателем? Свидетелем - для тех, кто в танке.
   Алина опустила руки, задумчиво посмотрела в потолок, затем перевела взгляд на подругу.
   - Слушай, Томусик, а почему бы тебе не взять отпуск, а? Пока там все рассосется.
   - Ладно, Аля, я пойду. Тебе лежать больше надо. Выздоравливай…
   Алина посмотрела на сгорбленную спину подруги, и сердце ее дрогнуло.
   - Нет, ну я подумаю обо все этом… вот только голову подлечу немного, - залепетала она, догоняя Тамару. – Мне бы видео какое, у вас там камеры есть?
   - Есть. Только без звука будет. Попробую скинуть завтра на флешку.
   - Вот и хорошо. Что мне звук? Я же не качество исполнения буду оценивать. Слушай, а что значит «вторая» скрипка? А первая, третья и так далее – тоже имеются?
   - Нет. Есть шесть первых и шесть вторых. Так у Заславского.
   Алина удивленно присвистнула:
   - Какой бардак…

   Проснувшись ближе к ночи, Алина почувствовала себя несколько лучше. Она заварила  большую кружку кофе, открыла банку имбирного конфитюра и включила компьютер. Никаких иллюзий насчет решения задачи с убийством второй скрипки она не питала, однако ей захотелось послушать ту самую Седьмую симфонию Бетховена. Было как-то стыдно перед подругой, что она, журналистка, так далека от серьезной музыки. Первое прослушивание не произвело на нее большого впечатления. Допив кофе и облизнув ложку, Алина нашла другой вариант, где можно увидеть оркестр. Это было намного интереснее, тем более что вид сцены с оркестрантами давал возможность разгуляться воображению. Вскоре музыка захватила Алину целиком. Прочитав, что эта симфония по замыслу Бетховена являла собой торжество жизни, она была несколько обескуражена, потому как во второй части у нее неизменно выступали слезы. Что ж, жизнь такая штука. Закрыв глаза, она тихо подпевала: «та-а-м, та-та, та-ам, та-ам…»
   К полудню примчалась Тамара.
   - Вот, возьми, - она вытащила из сумки флешку. – Там, увы, ничего такого. Все, некогда даже поговорить. В филармонии дурдом – тебе не передать! Все зашуганные, глаза на лбу, друг с другом разговаривать боятся, рабочий сцены вообще пропал после того, как стали выяснять, кто притащил ширму на балкон… Эй, Ракитина, а что у тебя вид такой загадочный? Есть мысли?
   - У меня? – пожала плечами Алина. – Хотя, да – одна мысль есть. Я прослушала раз десять вашу симфонию. Да, Бетховен гений. Я это говорю искренне…
   - У-у… как все запущено, - сокрушенно покачала головой Тамара. – Ты температуру мерила?
   - Знаешь, тутти в финале меня впечатлило, - настырно продолжала Алина, -  но вторая часть – просто божественная, - она закатила глаза и слегка подалась назад.
   - Держись, подруга! А я помчалась дальше. Вечерком заскочу…
   Едва она взялась за ручку двери, как тяжелая рука Алины опустилась ей на плечо.
   - Ой! Ты чего? – вскрикнула Тамара. – И так нервы ни к черту, ты еще…
   - Скажи, а с какого перепугу там арфистка сидела? – ледяным тоном спросила Алина. – Партии арфы у Бетховена нет.
   - Тьфу на тебя! – махнула рукой Тамара. – Они до этого Мусоргского играли. Осталась сидеть, ничего такого.
   - Понятно. Беги к своей Эвтерпе.
   - Что? А, ну да…
   Каблучки Тамары зацокали по ступенькам.
   - Я скоро приеду к тебе на работу! – крикнула вслед Алина.
   Качество видео было ниже среднего: угол обзора не позволял увидеть балкон, сама запись обрывалась на том месте, когда артисты опускали смычки. Кто именно из скрипок свалился потом на пол – загадка. Но одну деталь Алина все же заметила. За несколько секунд до конца записи из-за левой кулисы показалась корзина с цветами. Откуда взялись цветы на репетиции? Кто и зачем принес их именно в этот трагический момент? Алина откинулась на спинку дивана. Нет, однозначно, эти цветы  появились там неспроста! Пересмотрев запись еще раз, она почувствовала все нарастающее раздражение из-за корзины с цветами. Это как чужеродный пазл в мозаике. Но на этом хлипком аргументе версию не построишь. В голове назойливо звучало: «та-а-ам, та-та, та-ам, та-ам…»
   Порыскав по записям ютуба, Алина захлопала в ладоши – нашлось видео выступления оркестра под управлением Заславского. И не просто выступление, а как раз с этой самой симфонией! Что она хотела увидеть здесь, она пока и сама не знала, но для себя решила поиграть в игру «найди отличия». После нескольких безуспешных попыток что-либо понять, Алина неожиданно замерла: вот оно! Это же бросается в глаза! Осталось проконсультироваться у Томусика, чтобы не попасть впросак со своими выводами.

   Тамара встретила ее у служебного входа.
- Иди за мной. Быстро. Посторонним здесь сейчас не рады, –  прошипела Тамара, озираясь по сторонам. – Чего пришла-то?
- Дело есть. Но вначале с тобой посоветоваться хочу.
- Дело у нее. Сейчас Заславского допрашивают в кабинете у директора. Любой жест могут истолковать превратно.
- Какой еще жест? Я на минуточку представитель прессы…
- Т-с-с! – пригрозила кулаком Тамара. – Они тут только о тебе и мечтают. Вынесут за руки и за ноги.
   Мимо них прошел худощавый коротко подстриженный молодой человек.
   - Кирилл, - окликнула его Тамара, - с вашим шефом еще беседуют?
   Тот обернулся.
   - Беседуют плотно, - кивнул он. - А ваши ключи нашлись?
   - Нет. Да мне пока без надобности. Концертов не предвидится, - ответила она и пояснила Алине: - шофер Заславского.
   Затащив подругу в первую гримерку, Тамара заперла дверь на ключ.
   - Это не моя, хозяйка в отпуске. Оно и к лучшему, здесь нам никто не помешает.
   Алина присела на стул у зеркала и с интересом посмотрела на свое отражение.
- Как-то я сегодня не очень, да? – обернулась она к подруге.
- Тебя подгримировать или как?
  Интонация подруги насторожила Алину.
- Ладно, ладно. Не кипятись, - примирительно сказала она. – Лучше посмотри видео и развей мои подозрения. – С этими словами Алина достала мобильник. – Вот смотри сюда. Это момент твоего тутти…
- Ну, вижу. И что? – Тамара приблизила к носу экран мобильника.
- Это запись с ютуба. Скажи, дирижер палочкой размахивает по смыслу или так – для острастки?
- Алина, мне не до шуток.
- И мне. Я так понимаю, что в общих чертах один и тот же шедевр один и тот же дирижер будет изображать руками приблизительно одинаково. Вступить там, ну или громче-тише.
- Само собой. Ты, я смотрю, подковалась за ночь неслабо.
- Ага. Ну, вот смотри, - Алина остановила видео, - здесь Заславский как бы собирает жестом оркестр, чтобы типа все звуки слились в одну мощную точку. Не знаю, как правильнее объяснить…
- Все правильно, Аля. – Тамара, нахмурив брови, внимательно смотрела на изображение.
- И так, собственно, во всех записях. У других дирижеров та же картина. В общих чертах. А теперь посмотрим то, что ты мне принесла, - Алина нашла запись с флешки. –  Откуда такой нелепый жест? Для кого? Смотри! Буквально за считанные секунды до окончания Заславский выворачивает правую руку с палочкой к левому плечу. Туда, откуда, я понимаю, стреляли. Странное дело…
   Тамара несколько секунд пребывала в оцепенении, затем, охнув, прикрыла ладошками рот.
- Какой ужас… Алина… он как будто дал сигнал – стреляй!
- А ты что, сама не обратила на это внимание во время репетиции?
- Я же говорю, слушала, закрыв глаза.
- А что ж артисты, тоже закрыли глаза? Объясни мне.
- Нет. Там другое. Они сосредоточены на игре, на нотах. Особенно в быстром темпе. А на дирижера смотрят вполглаза, общие жесты улавливают. Это на записи хорошо просматривается, что как-то не так. А в реальности… - Тамара приложила ладошки к вискам. – Сейчас голова треснет от всего этого.
- Вот такой вот пердимонокль вырисовывается, Томусик, - со вздохом подвела итог Алина.
- Лучше бы я не просила тебя ни о чем. Что теперь делать? Идти в полицию что ли? На смех поднимут с этой дирижерской палочкой. И вообще…
- И вообще, Тома, - перебила ее Алина, - убийство во время исполнения – как же эффектно! Экий затейник ваш Заславский! Прихлопнул свояченицу одним легким движением руки. И при этом неоспоримое алиби в кармане фрака. Но, - Алина щелкнула пальцами, - хочу я сама об этом поговорить с дирижером. Чистосердечное признание пойдет ему на пользу.
- Тебе жить надоело?! – Тамара протянула руку к графину с водой, наполнила стакан. – На, глотни водички, а то на тебя смотреть страшно – кутикула усохшая…
   Алина, хмыкнув, возразила:
- Это делу не помеха. Ты сама меня вчера стащила с койки. Помереть спокойно не дала, а теперь указываешь, как жить!
- Тихо… – Тамара на цыпочках подбежала к двери, приложила ухо. – Кто-то ходит.
- А что, не должны?
- Вообще-то в гримерках сейчас никого не должно быть, - прошептала Тамара. – Концерты отменены, артисты разошлись. Потому и повела тебя сюда. Наверное, показалось. Мне сейчас все время звуки мерещатся.
- Кстати, почему видео такое куцее? Ни секунды после окончания игры.
- И за это спасибо скажи.
- Спасибо.
- Василий просмотрел и сказал, что этот кусок можно, а больше и не мечтай. Я же не могла сказать, что это для нашего следствия. Несла лабуду всякую про дирижерское искусство. Василий, видать, охренел от моих терминов и предпочел сдаться. 
   Алина скривилась, будто у нее заболели все зубы разом.
- Так, мне срочно надо переговорить с Заславским. Иначе никакого следствия не будет.
   Тамара посмотрела на подругу и тяжело вздохнула:
- А, может, ну его, это следствие? Страшно мне как-то идти на контакты с кем бы то ни было. Если честно, хочется раствориться в толпе ничего не знающих зевак.
- Не ной. Иди в разведку лучше.
- Куда это?
- Узнай, когда закончится допрос дирижера.
- Он с тобой не станет разговаривать. Ты как себе это представляешь? – Тамара начала нервно расхаживать по комнате. Затем вдруг остановилась у окна, аккуратно приподняла планку жалюзи и махнула Алине рукой.
- Ну, вот и вся разведка. Уезжают.
- Кто, Заславский?
- Нет. Следаки.
- Очень хорошо. Надо брать дирижера, пока тепленький.
   Алина поправила перед зеркалом помаду, взбила руками волосы, поднялась.
- Куда идти, рассказывай. И зовут его как?
- Ой, горе мне, горе, - тихонько завыла Тамара. – Виталий Тихонович. На второй этаж надо… пойдем домой лучше, Алька, будь другом…
   Алина приоткрыла дверь, осторожно огляделась по сторонам и решительно направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
   Дверь директорского кабинета была приоткрыта. Слышно было, как Заславский нервно разговаривал с кем-то по телефону:
- Я сейчас в аптеку и потом в гостиницу. Сил моих нет. Два битых часа трясли, как грушу!
   «Ишь ты, вспотел он показания давать! Плохо тебя трясли», - мысленно съехидничала Алина и решительно распахнула дверь кабинета.
- Здравствуйте, Виталий Тихонович.
- Я перезвоню, - дирижер опустил руку с телефоном и удивленно уставился на Алину. Его взъерошенная редкая шевелюра выглядела так, будто служитель муз все эти два часа рвал на себе волосы.
- Здравствуйте, - медленно проговорил он, мучительно пытаясь понять, к чему ему готовиться.
- Алина Ракитина, - браво представилась она и тут же прикусила язык: интонация выдавала ее с головой.
- Пресса?! – тут же взвился Заславский, и его лицо в одну секунду покрылось багровыми пятнами. – Да как вы смеете… почему ко мне? Катитесь к дьяволу, пока я не стукнул вас! О, Боже, что я несу… - он схватился за голову.
   Алина подняла ладонь и, не сводя взгляда с мужчины, медленно произнесла:
- Спокойно, Виталий Тихонович, спокойно, - она закрыла за собой дверь и сделала пару осторожных шагов вглубь кабинета. – Я не пресса. Я пришла предупредить, что эти шакалы, пресса в смысле, ожидают вас у входа. Поэтому не спешите выходить на улицу. Как только все рассосется, нам дадут знак, и вы спокойно покинете здание.
   Заславский судорожно вздохнул и с недоверием посмотрел на девушку.
   - Алина Ракитина – вы кто? Я вроде отчитался уже перед всеми. Остались газетчики, но мне лучше уж застрелиться самому, чем…
   - Вот не надо так говорить, - сокрушенно покачала головой Алина. – Вы весь на нервах. К тому же слова, брошенные в сердцах, имеют мифическую силу. Присядьте.
   Дирижер изменился в лице и послушно опустился на стул.
   - Меня пригласила подруга. Сказала, что сейчас их работникам требуется психологическая помощь. С некоторыми я уже поработала.
   - С нашими из оркестра? – тихо удивился Заславский.
   - Нет. С нашими из филармонии. С местными.
   - Да, да, я понял. А что ж ко мне?
   - Просто проходила мимо. Слышу, что вы буквально не в себе от отчаяния. Решила поговорить, если не прогоните, конечно.
   Дирижер махнул вялой рукой в ее сторону.
   - Что уж там, поговорим. Хотя, если честно, у меня язык едва работает. Да и голова горит огнем. Сутки без сна.
   - Понимаю. Очень тяжело осознать такую потерю. Убитая была сестрой вашей жены?
   - Женечка? Да. Моя последняя родственница по линии покойной жены. Она моим детям, считай, была второй матерью. А теперь… - Заславский уронил голову на грудь и тихо заплакал.
   Алине вдруг стало неловко за свой спектакль перед этим человеком. Его слезы были искренними. В голове тут же зазвучала вторая часть симфонии. «Та-а-ам, та-та…»
   - Извините, - Заславский вытащил из кармана платок и шумно высморкался.
   - Все в порядке, Виталий Тихонович. Вам необходима разрядка. Не слушайте тех, кто говорит, что надо быть мужественным и держать себя в руках. Это все неправда. Душевной боли нужно время, ее, в конце концов, нужно уважать, как ни странно это звучит…
   - Спасибо. Вы добрый человек, Алина, - закивал головой мужчина. – Понимаете, я артист, у меня каждая клеточка организма пропитана эмоциями. Я без них и не я вовсе. У Женечки вчера день рождения был… я… - Заславский поднялся и замахал руками, силясь как-то совладать с собой. – Я решил ее поздравить. Заказал корзину белых роз. Договорился, что как только прозвучит окончание симфонии, цветы вынесут на сцену. Чтобы сразу, пока никто не встал со своего места, вручить. Понимаете?
   - Да, - Алина вся напряглась. – Было бы эффектно. Вы дали знак, - она повторила жест с видеозаписи, - чтобы кто-то вынес…
   - Откуда вы знаете? – Заславский побледнел и, опираясь на стол, медленно присел на стул. – Неужели сейчас все об этом говорят?
   - Нет, что вы! Просто я представила, как бы сделал это дирижер. Язык жестов у вас развит, как ноги у балерины, - нескладно сравнила она. – Знаете, я люблю смотреть на дирижеров на сцене.
   Заславский замер, будто заподозрив неладное. У Алины вспыхнули щеки, надо было как-то выкручиваться из ситуации.
   - И даже сейчас с вами разговариваю, - прищурив глаза, медленно произнесла она, - а в голове звучит вторая часть Седьмой симфонии. Очень созвучно ситуации. И хочется плакать…
   Заславский вскинул голову, зашептал что-то, обращаясь, по-видимому, к Всевышнему. Затем посмотрел на Алину и горестно закивал головой:
   - У вас, Алина, тонкая душа. Это сразу видно. – Он шумно вздохнул и добавил: - да, именно так я и сделал – взмахнул палочкой. А вышло, увы, совсем не празднично.
   - И что ж наша славная полиция? – решила Алина перевести разговор на прозаические рельсы. – Версии хотя бы какие-то выдвигает?
   Заславский скептически усмехнулся и открыл бутылку с водой, стоявшую на столе. Сделав глоток, он сказал:
   - Версии? Да какие могут быть версии? Чудесный человек, не обидевший и мухи за свою жизнь. Ни богатства, ни врагов… За что ее убивать?
   - Погодите, как раз насчет врагов я не могу с вами согласиться. Ваша Женя была скрипачкой. Зависть, конкуренция – чем не повод? Вы как дирижер, можете охарактеризовать ее с профессиональной точки зрения?
   - Конечно! Прекрасный музыкант, просто прекрасный! Конкуренции быть не могло. Ничье место в оркестре она не занимала. Вторая скрипка. А вполне могла быть и первой. Но даже разговоров мы на эту тему не вели, чтобы не вызвать кривотолки в коллективе. Творческие люди таковы  - каждый из них считает себя гением. Пример: рядом с Женей сидит Соколова – серая мышь. В профессиональном смысле, конечно. Но ничего, Женю это никогда не коробило!
   В кабинет постучали, в приоткрывшуюся дверь заглянул тот самый парень, что встретился им с Тамарой.
   - Извините, Виталий Тихонович. Когда поедем?
   Заславский глянул на Алину.
   - Одну минуточку, - подняла она палец. Потыкав для вида в мобильник, спросила: - Ну что там? Порядок? Наконец-то…
    - Ушли? – спросил Заславский. В его голосе послышались нотки разочарования.
   Алина улыбнулась:
   - Да, теперь можно спокойно идти по своим делам.
   - Спасибо вам, Алина. Мне действительно стало как будто легче. Пойду, шофер заждался.

   Подруга караулила ее в конце коридора.
   - Фух! Вижу, обошлось, - воскликнула она.
   - А что могло не обойтись?
   Тамара схватила ее за руку.
   - Неужели страшно не было? Коварный человек…
   - Кто? Заславский? Несчастный он, а не коварный, - отмахнулась Алина. – Давай сходим на тот балкон.
   - Зачем? Гастролер ушел в несознанку? А ты сразу и поверила.
   - Тамара, я прошу тебя, не нужно голословных обвинений. Палочкой он махнул, чтобы цветы вынесли. Верю или не верю – это несерьезный разговор. Должны быть мотивы. У Заславского их, похоже, нет.
   - А вот пусть проверит полиция сначала, есть или нет.
   - Ну, не нам с тобой указывать полиции. Так мы идем? – с раздражением воскликнула Алина.
   - Идем, - Тамара кивнула головой. – Сворачивай налево.
   Вход на балкон был опечатан. Тамара разочарованно вздохнула:
   - Не судьба, видать. Да и что там…
   - Тома, раз я здесь, то хочу посмотреть. Нужна пища для размышлений, - с этими словами Алина осторожно отлепила бумажку с печатью.
   - Я не пойду, - заупрямилась Тамара. – Лучше постою на шухере.
   - На минуту зайди со мной, потом можешь бежать. Я не боюсь.
   В углу балкона стояла складная ширма.
   - Про эту ширму ты говорила, что рабочий принес?
   - Так говорят.
   - Понятно. Удобно было стрелять из-за нее, незаметно для тех, кто на сцене.
   - Ага. Ну что, пойдем? – Тамара потянула Алину за рукав.
   - Отцепись. Лучше покажи мне, где сидела скрипка. Стулья на сцене не передвигали?
   - Нет, конечно. Ничего трогать пока нельзя. Смотри – вон там, третий ряд от дирижерского пульта. Она сидела вторая от края. Ее стул убрали как раз – там пусто.
   Алина долго смотрела в щель между ширмой и стеной.
   - Может, пойдем, что ты там прилипла?
   - Хочу запомнить. Не мешай…

   Они зашли в Театральное кафе, что неподалеку от филармонии. Алина попросила принести ей горячей воды, чтобы растворить Антифлу.
   - У меня дома еды полно, зачем сюда притащились? Накормила бы тебя, напоила и в постель уложила, дорогая моя сыщица, - сокрушалась Тамара.
   - Нет, Томусик, некогда мне валяться. Вот порошочек выпью – и буду как новенькая. Глянь меню, закажи перекусить нам, а потом я тебя отпущу.
   - Что значит отпущу? Ты куда намылилась?
   - Хочу с соседкой убитой поговорить. В гостиницу мне надо.
   - С какой такой соседкой? Аля, остановись уже. Заславский не заказчик – и слава Богу! Хочешь, встану на колени?
   - Зачем? – пробубнила Алина в кружку, отпивая маленькими глоточками лечебный напиток.
   - Я виновата. Признаю. Я сыграла на твоем азарте. Но, в конце концов, это уже становится слишком опасно. Я боюсь за тебя!
   Завибрировал мобильник. Тамара приложила телефон к уху.
   - Да, слушаю… что?.. это шутка?!... да, да, извините, Мария Сергеевна…
   Тамара смотрела на Алину невидящим взглядом. Спустя секунду, мобильник выпал из ее руки.
   - Что случилось? – Алина поставила кружку на стол и подняла упавший телефон. – Тебе дату конца света объявили?
   Тамара вздрогнула и закрыла глаза.
   - Все, Аля, конец света у нас в филармонии, - прошептала она. – Рабочего сцены убили. Вахтерша позвонила. Нашли на складе, где всякий хлам лежит.
   - Того, что ширму на балкон притащил?
   Тамара открыла глаза и кивнула:
   - Его самого. И что же это делается? Жили спокойно, ни бед, ни радостей больших не знали. И тут такое. Нет, надо увольняться, ничего не будет. Аля, можно я домой пойду?
   - Тома, теперь уже я за тебя боюсь. Возьми такси, дома хорошо запрись на все замки.

   Алина остановила машину возле гостиницы «Верес». Чтобы пройти на этаж к артистам, пришлось показать свое журналистское удостоверение. Номер, где жила Соколова, был в конце коридора. Пока шла, пыталась спланировать хотя бы в общих чертах разговор. Однако версия так и не родилась.
   Дверь открыла тетка с заспанным лицом, одетая в растянутые треники и линялую тунику до колен.
   - Вы к кому? – мрачно спросила она.
   - Я к Соколовой, - осторожно произнесла Алина, проклиная себя за то, что не узнала на ресепшне имени скрипачки.
   - А по какому вопросу? – справедливо поинтересовалась дама в трениках.
   Алина на мгновение растерялась, но тут из комнаты раздался голос:
   - Рита, не мути воду. Объясни человеку, что Светки нет.
   - Как нет? – удивилась Алина. – А мне сказали, что будет здесь вечером.
   За спиной Риты показалась невысокая блондинка с таким же опухшим лицом, что и у подруги.
   - Что ты держишь гостя на пороге? – она решительно отодвинула в сторону коллегу. – Проходите, девушка. Втроем все веселее, а то у нас настроение, знаете, как после субботника в морге.
   Сизый смог от сигарет плотно окутывал интерьер скромного двухместного номера. На журнальном столике окурки в пол-литровой банке явно перешли за «ватерлинию».  Большая тарелка с разнообразной нарезкой и бутылка с последними каплями водки на дне дополняли лаконичный натюрморт гастролерш.
   - Присаживайтесь, - блондинка расправила руками покрывало на кровати. – Меня Валей зовут.
   - Очень приятно. Алина.
   - У нас, Алиночка, большое горе. Да вы, наверное, слышали уже.
   - Да, город в шоке.
   На столе появилась непочатая бутылка водки. Рита хмуро строгала свежий огурец.
   - Помяните с нами Евгению. Так звали убитую. Светлый человечек был…
   - Соболезную, - кивнула Алина. – Говорят, что хороший музыкант.
   - И музыкант, и человек, и вообще… красивая молодая женщина. – Валентина глотнула из стакана и громко крякнула. Видно было, что эта порция лишняя для нее. Рита едва пригубила и достала сигареты.
   - А вы Соколовой кем приходитесь? – спросила она.
   Алина неопределенно пожала плечами:
   - Да как вам сказать. Когда-то вместе были в гостях в одном богатом доме под Питером. Так, случайная компания. Она сказала, что работает в оркестре у Заславского. А тут вы приезжаете. Дай, думаю, зайду. Авось помнит…
   - Ясно. Ну, это в стиле Соколовой по богатым домам шастать, - хмыкнула Рита. – Сколько знаю, все в поисках.
   - Да, ладно тебе, - вступилась Валентина, - пусть хоть у нее все сложится. С полгода назад нашла она свое счастье. Скоро свадьба вроде как. И будет она не Соколовой, а Ивановой. Простенько, зато богатенько.
   - Скажите, Света скоро придет? А то у меня со временем напряженка. – Алине хотелось поскорее свернуть этот разговор, чтобы ненароком не нарваться на Соколову.
   Валентина усмехнулась и похлопала Алину по плечу.
   - Если вы хотите с ней встретиться, то, я думаю, это уже не здесь. Это где-нибудь опять в богатом доме. Упорхнула ваша Соколова.
   - Как это, куда?
   - Нам не доложила. Сказала, что в такой обстановке она работать не будет, пожить, мол, еще хочется по-человечески.
   - Как странно, - задумчиво протянула Алина. – Разве можно уезжать сейчас, когда следствие собирает информацию?
   - Лично нам категорически не запрещали. Вчера сразу каждого опросили – и свободны. Это дирижеру пока велено задержаться. Но, если честно, бросать сейчас своего руководителя – не комильфо. Кроме Соколовой, между прочим, рядом с Женей сидела еще одна скрипачка, Настя. Соколова с краю, а Настя Попова – по левую руку. Думаете, ей не страшно? Да все мы там плечо в плечо сидим, в конце концов! Важно другое – почему Женю?! – Рита разволновалась, смяла недокуренную сигарету и бросила ее в банку.
   В комнате повисло тягостное молчание. Алина лихорадочно соображала, куда можно примостить эти новые данные – убийство рабочего и бегство скрипачки. Все это выглядело, как вспышки молнии: то здесь, то там.
   - А вы, Алина, чем занимаетесь? Не музыкант? – нарушила тишину Валентина.
   - Что? – встрепенулась Алина. - А, нет. К сожалению. Я учитель, филолог. – Она поднялась. – Пожалуй, я пойду. Было приятно с вами познакомиться, девушки. Жаль, что в такой печальной обстановке.

   Алина лениво ковырялась вилкой в яичнице с ветчиной. Простуда потихоньку отступала, однако чувство усталости и разбитости овладело, казалось, каждой клеточкой ее тела. Заварив большую чашку травяного чаю, она устроилась на диване, включила телевизор и бессмысленно уставилась на экран. Почему люди решаются на убийство? Она задавала себе этот вопрос уже, наверное, в сотый раз. Как можно хладнокровно, по разработанному плану убить живого человека? Как убийца потом живет со всем этим?
   Она набрала номер Тамары.
   - Извини, что поздно. Не разбудила?
   - Не разбудила. Я очень сомневаюсь, что усну сегодня, - всхлипнула Тамара. – Только что разговаривала с вахтершей. Она тоже себе места не находит. Говорит, не поверишь, вот чуяла я неладное. Когда вчера утром видела Костика, он ей сразу не понравился.
   - В смысле?
   - Вот, говорит, печать смерти на нем уже была.
   - Тома, ну какая, блин, печать? Зачем ты на ночь глядя разговариваешь с сумасшедшими старухами?
   - А кто с человеком поговорит в трудную минуту, если все так будут рассуждать? – резонно возразила подруга. – Следов насилия на Костике не нашли. Так, ссадина на лбу. Когда падал, наверно, ударился. Похоже, что умер не сразу, помучился. Куртку с себя сорвал. Видать, дышать было трудно. Приступ какой или что. Вскрытие, как говорится, покажет. Понимаешь?
   - Понимаю. А печать при чем? Жаловался он ей что ли?
   - Нет. Наоборот, тихий был, сгорбленный какой-то. Тащил эту халабуду, ширма которая, и ноги заплетались. Мария Сергеевна говорит ему: Костик, тебе помочь, может? А он мотнул головой и дальше поплелся. Как не живой.
   - Да уж, картина маслом. Умеешь ты, Томусик, страсти наводить. Выпей снотворного и ложись спать.
   - Так и сделаю, - эхом отозвалась Тамара. – А что там твоя соседка?
   - Не моя. Света Соколова. Сидела рядом с убитой в оркестре.
   - А-а… ну что, жива еще Соколова?
   - Сплюнь! Жива, но сбежала из города.
   - То-то же! Нехорошо это. Люди бегут от смерти…
   Попрощавшись с подругой, Алина какое-то время лежала, уставившись в одну точку. В эту же точку сбежались все мысли. Тупик! Разговор с Тамарой окончательно испортил настроение. Захотелось поговорить с кем-нибудь адекватным, без соплей и стенаний. Она глянула на часы: половина первого. Что ж, время еще детское для некоторых бравых молодцев. Прокрутив контакты, выбрала репортера Пахомова.
   - Привет, столица…
   - Привет. Кто это? – глухо отозвалась трубка.
   - Спишь?
   - Какое… Ракитина, ты что ли? – хохотнул Пахомов.
   - Я. Как ты догадался?
   - Так кто ж еще так бесцеремонно может среди ночи интересоваться, с кем я сплю?
   - Ой, ну только не надо передергивать. Знаю я тебя как облупленного.
   - Неужели нет во мне никакой тайны? – томно промурлыкал репортер.
   - Есть. Твоя башка. Как там вмещается столько ума и дури одновременно – для меня загадка.
   - Ага. По мою головушку пришла, значит. Ох, Алина, проморгала ты свое счастье. Моего ума и дури хватило бы на двоих. Излагайте…
   - Я коротко. Помню, спортом ты занимался, биатлоном.
   - Еще свежо в памяти. Весьма успешно, кстати.
   - Это хорошо. А теперь скажи, ты симфонический оркестр слушал когда-нибудь?
   - Эк тебя забросило! Ну, было дело. Не совсем пропащий.
   - Скажи, радость моя, если, к примеру, с балкона выстрелить в артиста оркестра - попасть можно?
   - Жуть какая. Ты детективы взялась писать?
   - Ты от темы не уходи. Трудно попасть в конкретного человека во время игры? Вот, к примеру, размахивает он смычком.
   - Дай прикинуть… так, так… знаешь, Аля, здесь все зависит от мастерства, но я склоняюсь к такому определению: попасть трудно, зато легко промазать. Артисты сидят довольно плотно, опять же не истуканами – они двигаются из стороны в сторону. Угол обзора неудобный.
   - То есть киллер в равной степени мог как попасть в жертву, так и промазать?
   - Киллер твой просто дурак, скажу я тебе. Намного больше шансов сделать это в другом месте. Совет - переписывай главу. Сварганишь роман, мне, как консультанту, экземпляр подпишешь.
   - Договорились. Спокойной ночи.
   Алина нервно растирала ладони. Пахомов озвучил ее предположение. Убийство родственницы Заславского могло быть случайным. А вот побег Соколовой – подозрителен. Она явно что-то знала или чего-то опасалась.

   На Заславского Алина наткнулась в вестибюле гостиницы.
   - Алина? Вы к нашим?
   - Виталий Тихонович, очень рада вас видеть. Я сейчас вам скажу одну вещь, только вы подробности не спрашивайте. Некогда. Нужно срочно найти Соколову. Есть вероятность, что вашу Женечку застрелили случайно. Охота велась, скорее всего, на Соколову. Она в опасности.
   - Как?! – дирижер весь затрясся.
   - Время, Виталий Тихонович, время!
   - Понял. Попытаюсь узнать у родителей.
   Алина набрала номер Тамары. Вчерашнее настроение подруги не понравилось ей.
   - Привет, Томусик. Ты на работе?
   - У меня все хорошо, - невпопад ответила та.
   - Я рада. Так ты где сейчас?
   - Это ты вчера выглядела как-то не очень. А у меня, я вижу, все в порядке, - голосом робота долдонила Тамара. Связь прервалась.
   Алина смотрела на мобильник, вытаращив от ужаса глаза. Она судорожно пыталась понять, что происходит с подругой. Ее слова крутились в голове, как заевшая пластинка. При чем тут ее вчерашний вид…
   Подбежал Заславский.
   - Домой она не приезжала, на телефон не отвечает, - шумно дыша, сообщил он. – Дали адрес какой-то подруги, здесь, за городом. Иванов, как назло, запропастился вместе с машиной. Зачем только я его брал на работу?
   - Что? – вздрогнув, спросила Алина, - шофер исчез? Все бегут от смерти… Та-а-ам, та-та, та-ам, та-ам…
   - Алиночка, что с вами? Надо ехать, надо в полицию сообщить!
   - Нет, ехать далеко не надо. А в полицию сообщите. Пусть в филармонию приезжают. Я туда!

   Подергав за ручки запертые двери гримерок, Алина остановилась возле Тамариной.
   - Тома… - негромко позвала она. – Томусечка, отзовись! Сейчас сюда полиция приедет! – добавила она голоса.
   В гримерке раздался едва различимый шорох, затем неожиданно дверь широко распахнулась, и Алина в ту же секунду оказалась в комнате. Крепкая рука держала ее сзади за шею. В углу, привязанная к батарее, лежала девушка. Ее глаза были закрыты. Судя по всему, это была та самая скрипачка Соколова. Тамара сидела на стуле, обмотанная скотчем, рот тоже был залеплен.
   - Как ты нас нашла? - зашипел душегуб Алине в затылок.
   - Молодой человек, у вас есть считанные секунды, чтобы уйти отсюда. Не берите грех на душу. Все будет хорошо, - вкрадчиво прошептала Алина. – Вас дирижер обыскался уже. А мы ничего не скажем, правда, девочки?
   - Дура!!! – закричал парень и швырнул Алину на пол.
   Она пришла в себя уже на носилках, когда ее загружали в скорую помощь. В глазах двоилось, и голос Тамары звучал как из бочки.
   - Я еду с тобой, Алечка, я рядом, - причитала Тамара, размазывая слезы по щекам. – Его арестовали. Убийца! Расхаживал по гримерке и рассказывал нам, как все было. Видать, выговориться хотел. Нас спасло то, что у этого психопата сдали нервы. Когда он промахнулся и убил ни в чем не повинную Женю, оружие свое он выбросил. А Соколову обманом завлек в мою гримерку, украв оба ключа на вахте. Обещал, что поможет сбежать от убийцы, который ей якобы угрожал. Он не ожидал, что у меня дома найдется третий ключ. Я утром открываю гримерку, а там он и эта Соколова в полуобморочном состоянии.
   - На кой она ему сдалась? – едва слышно проблеяла Алина.
   - Он сынок богатенького папеньки. Правда, папенька давно развелся с его матерью и с ними не общался. Сынок и не предполагал, что может появиться какая-то новая «мама», с которой ему придется делить в будущем наследство. И тут вдруг выясняется, что у отца скоро свадьба.
   - С Соколовой.
   - Точно. И откуда ты все знаешь?
   - Потому что она за Иванова собиралась замуж. Шофер тоже Иванов. Правда, догадаться, что к чему тут не так и просто. Мало ли Ивановых. Похоже, она знать не знала про этого отпрыска. А рабочего за что он угробил? – спросила Алина.
   - Клянется, что не убивал Серегу. Говорил, нужна была рабочая куртка, чтобы занести ширму на балкон. Типа, вырубил его только на складе. Гад! Вот наша вахтерша и приняла его за рабочего. А уже потом бросил эту куртку рядом с Сергеем. Думал, что тот без сознания. Убийца он и есть убийца.
   - Вот именно. Никакой не киллер, а заурядный убийца, жадный и коварный.  Даже на работу к Заславскому специально устроился для своей операции. – Алина вздохнула: - Как я рада, что с тобой все в порядке.
   - Ты умница, догадалась про гримерку. А он, болван, решил, что будет лучше, если я отзовусь на звонок. Но шею мне сжимал, чтобы не пикнула лишнего.
   - У тебя, Томусик, хорошая память. Запомнила, что я вчера в гримерке у зеркала говорила.
   - Ладно, молчи. Тебе сейчас вредно разговаривать. Кажись, приехали.
   - Да мне вроде как полегчало, - Алина слегка приподнялась.
   - Э-э…. без глупостей, - Тамара пригрозила пальцем.
   - Выгружаемся! – раздался голос из кабины…