Небольшой международный конфликт

О нем не писали мировые СМИ, не было обмена дипломатическими нотами протеста, не приводились в повышенную боевую готовность армии стран, но этот конфликт был на самом деле. Его свидетелями стали по меньшей мере полтысячи человек, но большинство из них даже не поняли, что это именно международный конфликт, подумали, подрались подвыпившие мужики, и быстро помирились. Но уверяю вас, уважаемые читатели, что этот, на первый взгляд бытовой конфликт, был именно международный.

Но для того, чтобы вы согласились с моим мнением, я должен дать небольшие пояснения.  Но вначале несколько общих рассуждений.

Странная у меня память, какая-то выборочная. Кто-то помнит все номера телефонов, а я их просто записывал в записную книжку, которая всегда со мной, и напрочь забывал. Зачем  помнить, ведь записная книжка всегда под рукой? Помните сериал про Шерлока Холмса и доктора Ватсона, где знаменитый сыщик сравнивает человеческую голову с чердаком, забитым всяким хламом, где ничего невозможно найти, потому что в него складываются данные о людях или событиях, которые не потребуются в дальнейшей жизни.  Ведь не помним же мы имя и фамилию соседа по купе, с которым проехали 7 дней от Хабаровска до Москвы. Не помню я и двоих своих коллег, с которыми два месяца на курсах усовершенствования жил в общежитии.  Уверяю вас, в моей голове полный порядок, и там нет ни имени, ни фамилии человека, с которым мы дня четыре делили одну комнату в пансионате Совмина Эстонской ССР под Таллинном.  А, между тем, именно этот мой коллега из Хабаровска стал причиной этого международного конфликта, сам того не подозревая.

Почему же я не запомнил ни имени, ни фамилии своего коллеги и земляка? Да просто потому, что ни до, ни после я с ним не встречался.  Если я был выбран на Всесоюзный съезд врачей-рентгенологов и радиологов как активный член правления научного общества, то этого моего коллегу просто направило начальство.  Мол, съезди, посмотри,  может, чему-то научишься.  И он был не из какого-то закрытого медицинского учреждения, нет. Из окружного пограничного госпиталя ДПВО.  Но если его коллеги из окружного военного госпиталя посещали заседания научного общества в Хабаровске, то мой сосед по койке не считал это нужным.  Не знаю, почему, мы с ним на эту тему не говорили.  Или все знал в рентгенологии, или тяжелой патологии в его пограничном госпитале не встречалось.  А может, по другим причинам.  Секретным, например. У меня на бейджике, который нам выдали организаторы съезда,  была написана имя и фамилия, и ниже, мелкими буквами  – г.Хабаровск. А у него имя, фамилия и медслужба КГБ. Погранвойска в советское время входили в состав Комитета государственной безопасности.

Попали мы с ним в один номер пансионата Совета министров Эстонской ССР совершенно случайно.  Просто организаторы всесоюзного съезда в Таллинне обмишурились с местами в гостинице «Виру».  А это был конец октября, и пансионат Совмина пустовал, лишь единичные номера были заняты отдыхающими ответственными работниками министерства, то и были предоставлены номера тем, кто приехал позже, и предпочтительно из одного региона.  Вот и оказались дальневосточники во главе с профессором Сипухиным из Владивостока за городом, на побережье Финского залива, в чистейшем сосновом бору.  Нас утром увозили на заседания съезда, вечером ходило два рейса. Один – сразу после заседания, а второй около 22 часов. Завтракали мы в пансионате, причем по ценам, намного ниже, чем наши коллеги в буфетах гостиницы «Виру».  Можно было и поужинать в пансионате, в работающем до 24 часов небольшом буфете.

Мы с моим коллегой и соседом по комнате были люди дисциплинированные,  сидели на пленарных заседаниях съезда  и заседаниях по секциям от звонка до звонка.  Это утомляло, и поэтому мы возвращались в пансионат на первом вечернем автобусе. Там ужинали, и прогуливались по сосновому бору. К тому же я за неделю до съезда, будучи на курсах повышения квалификации в Ленинградском ГИДУВе, заболел лярингитом, и усиленно лечился, так  вдыхание смолистого воздуха в сосновом бору мне очень помогало.

Но съезд заканчивался, а мы так и не увидали город. Наши коллеги из гостиницы все вечера проводили в нем, а мы даже в Стар-граде не были. Поэтому, когда в последний день съезда заседания закончились около обеда, мы с моим коллегой пошли по городу.  Ходили много, почти не отдыхая, в надежде, что вечером на банкете посидим за столом, и сможем вытянуть ноги.  Но какое же была наше разочарование, когда мы вошли в банкетный зал гостиницы «Виру» и увидел, что будет фуршет.

В центре зала стояло огромный стол, на котором была в больших блюдах расставлена закуски и кучковались алкогольные напитки.  По периметру зала стояли высокие столики, совершенно пустые, на них были лишь высокие стаканчики с цветами и салфетками.  Я такое увидел впервые. Наши мечты отдохнуть и вытянуть уставшие ноги развеялись как дым.

Мы были в числе первых, так как буквально еле держались на ногах. И тут оказалось, что мой напарник по комнате уже бывал на подобных фуршетах, и он взял бразды правления в свои руки. Мы с ним заняли один из таких высоких столиков, перенесли на него с большого стола несколько больших блюд с закуской, и энное количество бутылок алкоголя.  И когда в банкетный зал стали заходить наши коллеги из Хабаровска, мы собрались у одного стола. Нас оказалось пятеро. Заведующий кафедрой рентгенологии  медицинского института Анатолий Иосифович Чайка, ассистент его кафедры Василий Кузьмич Грушук, заведующий рентгеновским отделением 301 ОВГ, и мы с моим соседом.

Начался банкет, скоро вся закуска с большого стола и выпивка оказались в желудках делегатов и гостей съезда, которые пустые бутылки  и блюда сгрудили в центр этого стола,  и сами сели по его периметру. А за нашим столом была еще и закуска, и даже стояла  непочатая бутылка водки.  Она-то и стало «яблоком раздора», и чуть не привела к разрыву дипломатических отношений между СССР и ФРГ.

Честно признаюсь, я не видел начала конфликта. В это время я сидел на том большом столе, вытянув, наконец-то, усталые донельзя, ноги. И вдруг услышал шум  в районе нашего столика, и увидел, как наш Гришук вцепился в горло какого-то молодого человека, а коллега из военного госпиталя вырывает из рук этого молодца бутылку  водки.  И тут же около нас появились другие молодые люди, которых сейчас, после освобождения Крыма, называют вежливыми.  Наша бутылка оказалась водворена на свое законное место – на наш высокий столик.  Но к этому времени вокруг него стало толпиться много народа.

Сейчас я сделаю небольшое отступление от своего повествования, чтобы рассказать с чужих слов о начале конфликта, и сразу дать некоторые пояснения.

Оказалось, что среди гостей съезда были и представители некоторых зарубежных фирм, поставщиков рентгеновского оборудования. Делегатов съезда возили в выставочный зал с такой техникой, организованный непосредственно перед  съездом.  Были представители из ГДР,  с фирмы ТУР, из Венгрии, которая поставляла аппараты «Диагномакс» и ЕДР, наши поставщики аппаратов РУМ и УРД. Были представители самой известной немецкой фирмы из ФРГ «Сименс». Это сейчас все знают бытовую технику этой фирмы, а те 80-е годы это были в основном разные модификации рентгеновской аппаратуры, и все рентгенологи мечтали работать на них.

В составе представителей «Сименса» было 4 мужчины и 1 женщина. И когда за их столиком уже было все выпито и съедено, один из изрядно подвыпивших мужиков увидел за нашим столиком непочатую бутылку водки и решил конфисковать её. Но какой русский мужик  позволит взять без спросу бутылку водки? Да никакой! А Василий Кузьмич был настоящий русский мужик, вот он и вступился за честь всего русского народа, даже не зная, что перед ним немец.

Все закончилось без дипломатического скандала, но для этого нам пришлось пригласить к нашему столику всю немецкую делегацию «Сименса», и вместе выпить за брудершафт злосчастную бутылку водки.  Василий Кузьмич на плохом немецком языке втолковывал немцу, который потирал свою свернутую набок шею, что если бы тот попросил по-русски «дриньк», то мы бы угостили. Но хватать чужое без спроса – не по-русски.  Тем более водку, которую изобрел наш Менделеев. А мне пришлось пригласить высокую молодую немку, которая была совершенно трезвая, на танец, музыка вскоре после инцидента начала играть.

А виновата в этом чуть не случившемся конфликте, как вы понимаете, оказалась КГБ. Впрочем, как всегда. Точнее, этот самый наш коллега из пограничного госпиталя, который предложил снести на наш столик  больше, чем положена для пятерых, и водки, и закуски. Вот так всегда, КГБ берет на себя лишнее. А теперь вам решать, уважаемые читатели, прав я или нет, назвав конфликт международным.