Санитар Кеша

- Санитар приемного отделения, медбрат психбольницы, психинтерната, детской инфекционной больницы…Диплом с отличием…У вас хороший опыт, молодой человек! – комментировала начальница отделов кадров, просматривая мои документы, - к сожалению свободных сестринских ставок у нас на сегодня нет! Только санитарские остались.

- Я согласен на санитарскую!

Дама недоверчиво посмотрела на меня через толстые линзы и нехотя предложила написать заявление.

- Ну а теперь на собеседование к заведующему седьмым отделением и старшей медсестре.

Заведующий неторопливо пересмотрел трудовую книжку с дипломами и спросил:

- А почему к нам?

- Психиатром мечтаю стать!

- А сейчас на каком курсе учитесь?

- На шестом!

- Воинское звание у вас есть?

- Младший лейтенант.

- А что офицерам нынче плохо платят?

- Как сказать! Задержка денежного довольствия на пять месяцев. У меня двое маленьких детей. Жена в декретном.

- Вы знаете, неудобно мне офицера-медика, да ещё почти коллегу в санитары брать. У нас тут появился вакант старшего сестринской бригады. Пойдете? Но предупреждаю, больные у нас далеко не простые. Насильники, убийцы…многие из них рецидивисты. Недавно сестру в заложники взяли. Пришлось ОМОН вызывать. Шесть часов вели переговоры. Слава богу, обошлось без жертв.

Я с радостью переписал заявление и через неделю вышел на первое дежурство в психбольницу строгого и интенсивного наблюдения. Первый месяц - испытательный срок, во время которого меня проверяли сестры, охрана и пациенты.

Отделение рассчитано на сто двадцать человек. В ночную смену заступают бригада из двух сестер и трех санитаров. После отбоя двери палат закрываются контроллерами из ведомственной охраны, которые в течение ночи ежечасно обходят отделения. В мои задачи входило организовать досуг пациентов, патрулирование палат, выдать вечерние, ночные и утренние таблетки и описать поведение больных, находящихся под особым наблюдением. Суицидентов, в остром психозе да склонных к побегу.

К любой работе можно привыкнуть. И я постепенно свыкся с тем, что открываю неведомую для меня жизнь за колючей проволокой. К тому, что каждую субботу необходимо устраивать шмон палат с простукиванием стен деревянной киянкой, к тому, что за стакан нифелей или отработанной чайной заварки пациенты моют пол и стены, к тому, что все лекарства помещаются в пенициллиновые пузырьки и заливаются обыкновенной водой, а после приема нужно попросить широко открыть рот; к тому, что пациенты лечатся годами и получают пенсию по инвалидности, которая сравни с моей повышенной стипендией. Работа научила меня не бояться людей, пусть и таких нездоровых. По ночам я перечитывал многотомные истории болезни с развернутыми анамнезами.

«Отца не знает. Наследственность отягощена алкоголизмом матери, которая лишена родительских прав. В детском доме употреблял алкоголь, курил, дрался, сквернословил, дублировал классы. В пятнадцать лет после драки с учителем психиатром диагностирована психопатия. В двадцать лет совершил вооруженный грабеж. Находясь в СИЗО, удушил сокамерника. Заявил себя санитаром общества. Психиатром диагностирована шизофрения, направлен на принудительное лечение…»

Я перечитывал три тома истории болезни относительно невзрачного на вид мужиченка с серебряными фиксами во рту и не мог поверить. Шестнадцать убийств. Расчленил, зарезал пилой, убил ломом, утопил…

Он лежал в первой палате, которую я про себя окрестил блатная, так как в ней лечились местные авторитеты. Там был собственный телевизор и видеомагнитофон, там всегда незаметно для охраны варили чифирь на унитазе, и там жил женщина-мужчина, которого иногда сдавали в аренду соседям. Во время обходов её тщательнее других простукивали, но найти запрещенное не могли.

- Док, послушай меня! Как там у вас в академии учат. Че-то кашляю, и в груди стреляет.

Я оторвался от описания дневника и посмотрел на зашедшего в постовую комнату пациента. Серая кроличья шапка набекрень, майка-алкоголичка, синие спортивные штанишки с черными лакированными туфлями, рисованные перстни на пальцах и бегающие по углам глазки.

- Раздевайтесь по пояс.

- Давай на ты. Зви меня просто Кеша… Говорят, у тебя скоро выпуск? Далеко отправляют служивого?

- Откуда вы знаете?

- У нас тут нет секретов. Ещё ты сюда не пришёл, а мы знали, что к нам идёт новый медбрат из академии.

- Покашляйте…А теперь задержите дыхание…

Я невольно рассматривал кешины росписи на груди и размышлял. Сталин, Ленин, Маркс, вперемешку с латынью, крестами и таинственными аббревиатурами. Зачем он пришел? Что искал он в моём кабинете?

- Ну как там у меня? Жить буду?

- Нормально…Курить надо меньше, Кеша.

- Уж поздно бросать.

- Кеша, скажи, а почему тебя Санитаром зовут?

- Всё просто, док…Общество освобождаю от балласта. Вот ты пользу приносишь. Лечишь. Я бы тебя не тронул... Думаешь, я просто так убивал? – спросил он после паузы…- Нет. Я сначал за жизнь поговорю, узнаю, что за человек…

Кеша ушёл, оставив меня надолго в размышлении, чем же болел Кеша и излечима ли его болезнь. Через три месяца в бурятский гарнизон пришло письмо, от медсестры из больницы. Она сообщала, что первая палата взяла в заложники дежурную смену и совершила побег. Двоих застрелили ОМОНовцы, остальным удалось скрыться.