Пятна

Виктория не привыкла проигрывать. И, стоя напротив этих двоих, она понимала, насколько жизнь может быть злодейкой. Самой настоящей. Мерзкой предательницей.
Дорофей пил кофе, сидя в своем кресле, в дурацкой клетчатой рубашке и квадратной широкой оправе на длинном носу с горбинкой, небритый. Он улыбался, беседуя с Зоей, этой бестией. Этой уродиной, страхолюдиной.

Нет, уродиной она все же не была. В отличии от Вики, которая не могла влезть в свои любимые обтягивающие джинсы, так классно подчеркивающие ее пятую точку, уже месяц, Зоя как будто бы похудела. Видимо, на радостной почве. Теперь ее фигуру обрамляла кожаная короткая юбка, подчеркивающая острые коленки, а грудь на размер больше Викиной подчеркивал красный топ с довольно-таки глубоким вырезом.

Или она хорошо сосала. Поэтому заняла место помощника режиссера?

Уж точно не за талант. Вика тот человек, который заслужила это место, а не эта прошмандовка.

Кто такая Зоя? Просто кучерявая зеленоглазая миниатюрная красотка. Она, в отличии от Вики, не поддерживала идеи Дорофея, его самые смелые мысли, она вообще ими не интересовалась. Она не сидела с ним ночами, в отличии от Вики, не пыталась проработать детали съемки, диалоги в сценарии и не убеждала Дорофея в том, что он гений, когда он с полными энтузиазма глазами, радостно, словно дитя, читал ей свои великие задумки.

Все это делала только Вика. Вика заслуживала этого места. Она должна была быть на ее месте. Обязана.

Еще пару минут назад Вика ждала решения. И Дорофей, как обычно, сердечно обняв ее после приветствия, сообщил:

– Викуля, я знаю, кто будет моим помощником.

Смотря в его пепельные, доброжелательные, горящие глаза, Вика готова была вспорхнуть от счастья сквозь потолок. Наконец-таки, он решился, спустя полгода их знакомства.

– Кто же? – в предвкушении спросила она.

– Зоя, – он готов был запрыгать от радости, а Вика готова была закричать и заплакать от резкой ненависти к Зое и несправедливости со стороны Дорофея. Но она старалась держаться также улыбки, дабы не расстроить парня.

– Ух ты, как неожиданно, – последнее слово она выплюнула словно слюну в прохожего. – Я так рада за тебя.

– Спасибо большое за помощь! Но я все равно буду рад тебя видеть в любое время. Ты мой лучший друг.

Даже спустя тридцать минут, когда Вика помогала стилисту с макияжем для актрисы, она не могла понять, как такая, как Зоя, могла занять ее место. ЕЕ! Ничье, а ее.
Сто процентов сосала. По-другому никак. Странно, но по коленкам не видно.

Талант?

Какой талант у Зои? Может, вежливость, но не более. Вика настоящий талант: она и тексты редактирует, и имеет сертификат визажиста, и одежду шьет для себя. А Зоя только ходит, каблуками сверкает.

Может, все из-за того, что Вика ходила угрюмой? Нет, конечно, в мыслях она была дико рада каждой работе с Дорей, но улыбаться постоянно она не могла, считая, что лыбиться в привычке только у подхалимов, выскочек и дур.

– Викуль, улыбнись, – неоднократно напоминал режиссер, когда замечал отпечатки глубоких размышлений на лице Вики. – Ты чего такая угрюмая?

Но в отличии от надоедливо улыбающейся Зои, она не летала в облаках, а разрабатывала детали-нюансы в работе Дорофея над первым серьезным проектом. И восхищал он ее в отличии от Зои, ни своим внешним видом молодого где-то наивного начинающего режиссера, ни его перспективным будущем, а желанием снимать, творить, создавать; жизнью, детскостью, простотой в глазах.

И только Вика, только она готова была готовить и приносить ему бутерброды, выслушивать его жалобы на непринятие его личности безвкусной публикой, непрофессионализм актеров и съемочной группы, несчастные случаи, из которых мысль, вспыхнувшая во мгновение, исчезла; лишь бы он продолжал притворять в жизнь неповторимые новые идеи. Она его понимала, как никто другой, знала все его заскоки и предпочтения, восхищалась им, как творцом. А Зоя? Что Зоя?

Зое Дорофей нравился лишь внешне. Она мечтала о том, что находилось между ног парня, а не о его первом серьезном «Льве». Ей было все равно на глубокую душу режиссера, его великие гениальные замыслы инженера кино.

Она же испортит его впечатлительную хрупкую душу своими развратными целями и совращающим видом. Кожаная юбка и облегающий топ, – все на съемках ходили в самом удобном неприглядном стиле: треники, свободные рубашки и футболки, сланцы или кроссовки. А она вырядилась. На укладку и макияж потратила наверняка больше двух часов. Для своего любимого и неповторимого режиссера. Настоящий помощник!

Актеры были готовы и собрались напротив оформленной декорациями сцены. Они повторяли сценарий, пока светооператор разбирался с освещением, а визажисты подправляли им, входящим в образ, макияж. Режиссер прошел к своему креслу, развалился в нем, медленно попивая колу из стаканчика через трубочку. Зоя разместилась тут же рядом, на другом кресле, теперь уже своем. Вика стояла в стороне и тоже наблюдала за происходящим.

Когда съемки начались, она кинула взгляд в сторону режиссера и его помощника. Зоя доела свой обед в виде бутерброда с колбасой и кетчупом и, что-то прошептав на ухо Дорофею, вскочила с кресла и направилась в туалет.

Съемки начались, и постороннее замерло. Воплощение эпизода на пленку пошло. Режиссер полностью сосредоточился на камерах, через которые получались необходимые кадры с актерами, прочитывающими свои строчки, играющими.
Вика дождалась, когда полностью весь состав съемочной площадки отвлечется на актеров, и вышла в туалет, следом за Зоей.

Девушка находилась в одной из кабинок, в самой правой, напротив высокого маленького окошка. Из кабинки доносились неслухоприятные звуки рвоты. Зою тошнило. Тошнило сильно. Вика прошла к кабинке и резко открыла ее, сорвав с ободранной дверки слабый замок.

Зоя сидела на грязном обсосанном полу и склонила свою мордашку над унитазом, в котором плавал обед Зои бледной кашей с вкраплениями некогда колбасы. Ее пальцы были перемазаны в слюне, на губах еще оставались следы блевотины, а покрасневшие глаза инертно выплескивали слезы, размазывая туш синяками под глазами.

При виде Вики она глупо улыбнулась:

– О, Вика, это ты!

– Дрянь, – сказала Вика, как будто выпалила, схватила Зою за длинные кучерявые волосы и окунула голову в унитаз.

Девушка пыталась вырваться, царапала руки Вики, ей даже удалось пару раз оторвать свое лицо от каши, что плавала в воде, но мстящая хватка Вики была сильнее. И уже спустя минуту Зоя прекратила брыкаться, ослабла и осталась плавать в своей блевотине.

Вика отпустила волосы, поправила футболку, убрала некоторые следы от рук Зои и ее не переработанного, но разжеванного обеда, и, прикрыв кабинку, вышла на съемочную площадку.

Она встала на прежнее место, продолжая следить за разыгрываемой картиной, торжественно и победно. Дождавшись окончания дубля, она взяла свою сумку и ушла, попрощавшись со всеми.

***

Вика купила бутылку вина в знак благодарности себе, что не побоялась поставить Зою на место и показать, чего она на самом деле достойна. Теперь Вике и Дорофею никто не помешает создать шедевр.

Вика налила вино в бокал и присела за рабочий стол. Она включила компьютер, выбрала джаз-композицию для прослушивания и сделала глоток.

На стартовой странице в браузере открылись новости. Вика пролистнула их: «Топ-10 диет для сброса лишних килограмм», «Новая звезда российского шоу-бизнеса показалась публике в бикини», «Прошедшее собрание парламента увенчалось успехом»… Все настолько было однотипно. И среди клишированной информации попалась одна новость, которая остановила Вику распивать горьковатый успокаивающий напиток.

«На съемочной площадке скончалась помощник режиссера»

Вика нажала на заголовок и новость всплыла в новой вкладке со всеми подробностями:

«Молодая девушка, Зоя Зеленоглазова, была обнаружена в одной из кабинок туалета. Неизвестный утопил жертву в рвоте и оставил окунутой головой в унитаз.

— Зоя просто отошла. Никто со съемочной площадки не догадывался о произошедшем, — пояснил Дорофей Лучиков, режиссер фильма «Пятна».

По его словам никто из присутствовавших во время съемок не был замешен в убийстве помощника режиссера. Есть подозрения на суицид. Детективы начали расследование».
Джазовая мелодия закончилась. Допив бокал вина, Вика закрыла крышку ноутбука.
Она заходила по комнате, грызя ногти.

«Все хорошо, меня никто не поймает. Я не числюсь в составе съемочной группы. Никто не видел, как я убила ее. Все хорошо… Кого я обманываю? Нет. Все знаю, что я убийца! Кто-нибудь что-нибудь видел, просто пока боится говорить, потом полицейские его расшевелят, и он все выдаст на блюдечке со всеми подробностями. Точно!

Еще и отпечатки оставила на ее лохмах! Нужно было пакет взять или перчатки надеть…

Я убила ее… Как я могла? Я решила все в один момент. Я не виновата. Нет. Это было резкая односекундная мысль, и я ее притворила в жизнь. Я… я не жалею об этом. Нет. Я правильно сделала…

Родители меня возненавидят. Они меня такой не воспитывали. Музыкальная школа, бальные танцы. Четыре года исторического факультета на платном, два года жизни за их счет, пока я ищу работу…

Что же я наделала! Я убила человека! Меня поймают!»

От таких тревожных мыслей закружилась голова и закололо в сердце. Вика решила, что утра вечера мудренее и она обязательно найдет решение неотложной, как скорая медицинская помощь, проблемы завтра. А сейчас нужно лечь, успокоиться и заснуть.

Ворочаясь в кровати в попытках поймать сон, Вика ощущала жар. Тело сковывало. От пота, что выступил крупными каплями на теле, кожа начала чесаться.

Вика включила прикроватную лампу и рассмотрела при тусклом свете едва заметное шелушение на коже. Кожа начала облазить и продолжала чесаться. Вика не могла остановиться, и спустя какое-то время по всему телу появились пятна. Они темнели и расширялись.

— Что за чертовщина? — закричала Вика.

Пятна были повсюду. И посредине бордовых пятен начали появляться маленькие черные точечки. Дырки.

Вика проводила по ним пальцами, и от ужаса кричала. Дырки становились больше, и Вика различала сквозь них постельное белье. Вместе с дикими криками из глаз Вики струями лились слезы. Дыры становили огромными и начали засасывать ее.

Вика исчезала. Ее тело заглатывало ее внутрь.

Последний крик, и от Вики ничего не осталось. Она испарилась.