Горох

   После  войны дети, оставшиеся без родителей, бродили в поисках места, где можно было бы хоть как-то жить и добывать себе на пропитание. Интуиция подсказывала, что это большие города, куда беспризорники и стремились попасть. Драки между группами за место обитания, воровство, грабежи и убийства порождали страх и недовольство в обществе. И появилось множество интернатов, куда после массовых облав свозили обозленных на горькую сиротскую долю детей на постоянное место жительства до достижения ими совершеннолетия. Но и в интернатах не было изобилия ни в питании, ни в одежде. Дети зачастую голодали, особенно там, где не было надлежащего контроля за порядком среди учеников и обслуживающего персонала. Загнанные в угол, воспитанники и в интернате продолжали воровскую деятельность, особенно если это касалось продуктов питания. И если кто услышит, что готовится налет, он тут же просился в банду, чтобы участвовать в предстоящей операции.
  Интернат наш располагался в сосновом бору на берегу  лесной речки. Недалеко, в километрах трех, располагалась большая деревня. А за речкой начинались колхозные поля, которые засевали яровыми культурами, а дальше – кукурузой и горохом, которые можно было сразу есть. Но идти туда было далековато. Но голод – не тетка. Мы уже четвертый день жили впроголодь, животы, как нам казалось, к спине прилипли. Весь интернат был в поисках съестного и вот, наконец, пришла радостная новость, что на дальнем поле созрел горох. Но была и плохая: охранять поле поставили на лошади самого ненавистного в округе деда Пантелеймона. Характеру соответствовал и его внешний вид: культяшка вместо ноги, отсутствие нескольких пальцев на руках и тщедушное тело, наполненное желчью. Виной тому была хмельная молодость, которая его и окалечила. На него, пьяного, наехал паровоз. Женщины его сторонились. Да и в деревне с ним никто дружбы не водил и не связывался, после того, как он во зле искупал в ледяной воде деревенского учетчика Николая Федоровича. Пацаны об этом знали и готовились к набегу очень серьезно. Обсудив все детали, орава двинулась к желанному полю. Произведя на месте расстановку сил, они приступили в выполнению задуманного. Согласно их плану большая часть пацанов сидела в кустах с одной стороны, другая, поменьше - с другой, а в засаде, куда должна группа из нескольких юрких парней заманить деда в ловушку, сидели самые крепкие с веревкой. И вот операция началась. Юркие бежали со всех ног к засаде, дед почти их нагнал, но вдруг конь споткнулся об натянутую веревку и дед вывалился из седла. Пока дед он ловил коня да искал место, чтобы на него сесть, вся орава по-быстрому собирала горох молочной спелости, первую горсть бросали в рот, вторую - за пазуху. В интернат гороху принесли много, хватило всем, а ночная канонада от гороха была тому свидетелем. Но, несмотря на эти незначительные детали, мы впервые спали, как убитые, и нам снились живыми-здоровыми наши мамы и папы, погибшие или умершие в войну. Наверное, они в небесных обителях тоже  радовались вместе с нами нашему маленькому счастью, добытому за речкой у большой деревни.