Снег, боль и дружба

   В комнате нет лампового освещения, только большой, почти во всю стену, белый экран отгонял тьму от человека. Мужчина лежал на кровати на левом боку и пытался что-то разглядеть в источнике света. За стеной на операционном столе свежие органы. Рядом стояли три женщины. Правая рука, парящая отдельно, чей указательный палец украшен золотым кольцом с топазом, ножницами резала языки; окровавленные лезвия приблизились к последней даме…
   В 9-30 утра в телефоне прозвенел будильник, мужчина с облегчением выключил его. Сделал пятьдесят отжиманий, умылся, почистил зубы и сел на коврике в позу лотоса. Мысли растворились в малозаметном дыхании. Вибрации воздуха ласкали лицо…
   Через двадцать минут, когда внутреннее тепло уравновесилось в теле и сердце отяжелело, медленно встал и, размяв окаменевшие суставы, включил компьютер. Надел мятые джинсы, футболку, поставил чайник на электрическую плиту и осмотрелся. Вроде ничего не поменялось: последний этаж, студия, чёрные обои, окно в небо, но тревожно…
   Он сел в игровое кресло и уставился на монитор. На экране виднелись графики, состоявшие из японских свечей. Наблюдал за котировками акций на московской бирже, искал восходящие и падающие тренды, но по ликвидности рынка понял – сегодня боковое движение.
   Просвистел зелёный чайник, мужчина заварил шиповник и с первым глотком вспомнил сновидение. Закрыл болотные глаза и задумался: «Какие страшные образы, это я на кровати? И что я хотел от пустого изображения? Так, за стеной женщины… третья…» Тронул русые волосы и позвонил матери. Гудки…
   
***

   Через час пересёк город на маршрутке, въехал в посёлок и ступил на твёрдый снег, что в конце февраля ослеплял чистотой. В чёрном пуховике, хромая на левую ногу, подошёл к трёхэтажному коттеджу. Потянулся к звонку на калитке, но та щёлкнула и открылась, вышла дама: 45-ть лет, синие глаза и волосы. Синее платье и розовая куртка. За ней шагнул мужчина. Пятьдесят, лысый, полноват, под левым глазом шрам, одет в смокинг и дублёнку. Они остановились и переглянулись.
   - Почему ты не отвечаешь на звонки?
   - И тебе привет. О чём нам говорить? – возмутилась женщина.
   - Я видел сон и подумал… А кто это с тобой?
   - Не говори мне о снах. Знакомьтесь. Кирилл Шварц, хирург, мы соседи по кварталу, – она взяла его под руку и, нахмурившись, легонько толкнула собеседника в плечо, –  а этот грубый мальчишка – мой сын, Матвей.
   - Здравствуй, – знакомый матери протянул руку.
   Матвей застыл, заметив на указательном пальце золотое кольцо с топазом, и не пожал руку.
   - Да, действительно грубоват. Ладно, Вика, садись в машину, нас ждут в детских домах.
   - Мать, ничего не угрожает? Что за детские дома?
   - Всё нормально. Дети – не твоя забота, – женщина закрыла калитку и пошла к немецкому внедорожнику.
   - Матвей, я знаю, как ты живёшь, где-нибудь устрою тебя, – Кирилл подмигнул и развернулся…

***

   В три часа дня, когда Матвей снова изучал графики в уединении, ему позвонил старый друг, Иван; давно не общались и договорились о встрече в кафе.
   На улице стемнело, водители изредка сигналили в пробке, и Матвей, поёжившись, открыл стеклянную дверь. Помещение отделано под салон автомобиля: кожаные коричневые диваны, приборные панели у окон. На чёрной стене фотографии известных гонщиков и рули разных эпох. Спускался бирюзовый свет, и корица перебивала другие запахи. Никого, кроме официантки и двух мужчин; Матвей потоптался на коврике, сбил снег с пуховика и продвинулся к чёрному столику, где сидел друг в красном свитере. Тот встал, показав большой рост, крепкую шею и блеснув тонкими усами. Они обнялись и упали, заняв два дивана, заказали салаты и сок.
   - Рад видеть. Пару лет прошло, как мы переехали из курортного городка?
   - Да, но не вспоминай, пожалуйста, прошлую жизнь. Чем занимаешься, как дела у мамы, с ней ещё живёшь?
   - Я трейдер, торгую акциями. Делаю от 10-ти до 20-ти тысяч рублей в месяц, иногда вкладываюсь в голубые фишки, ради дивидендов. Торгую в своей квартире, редко гуляю. С матерью так себе отношения, однако благодарен за то, что купила мне студию. Нашла кого-то, но у меня плохие мысли…
   - Да не переживай. Может Виктория Александровна избавится от одиночества и будет любить не только кошек. А ты значит трейдер? Спекулянт. Ничего не создаёшь и играешься с ценами, ну-ну, а ещё приобретаешь компании и пьёшь прибавочную стоимость. Вредные вещи. – Иван отодвинулся от столика.
   - Почему такая реакция? Прибавочную стоимость скорее берут менеджеры с миллионными зарплатами. Мне нужна финансовая независимость, я работаю на себя, формирую пенсию и точно до неё доживу. Ты стал коммунистом?
   - Хм. Пенсия. В том-то и суть, что ты думаешь о себе. А есть народ, и он хочет управлять природным богатством, хочет развивать науку и технику. Да, я коммунист и работаю простым курьером. Я знаю, кто победит в борьбе классов.
   - Ты читал «Капитал»? Что ты сделал как коммунист? – Матвей попробовал апельсинового сока и брезгливо закусил помидором.
   - Пока в комиксах читал, пока. К сожалению, ничего не сделал, только подошёл к этому, но будь уверен, правда победит.
   - Комиксы, ха-ха. Посмотри фильм «Коммунист». А вообще смысл, коммунизм проиграл, ты хочешь из обломков собрать страну, но кто или что за тобой? За тем, чьё имя не называлось, хотя бы школьники идут.
   - Фильм посмотрю. Ошибка многих людей в том, что они хотят поменять лица во власти, но не саму систему. Только одна система может сломать другую и изменить ситуацию в стране. Да коммунизм проиграл, но всё передовое вначале слабо и проигрывает старому. Но со временем крепнет и в новой битве побеждает. На стороне мыслящих людей диалектика и исторический опыт.
   - Снова репрессии и цензура?
   - Репрессии – момент каждого уклада, но следующая попытка построить и развить коммунизм будет совершеннее. – Иван пластиковой вилкой наколол моцареллу.
   - Хорошо… Нас рассудит жизнь. Хватит пафоса, хватит спорить, я тебе ещё зачем-то нужен?
   - Прости, звал для другого. Под нами подвал и скоро там начнётся поэтический вечер, выступит девушка, которая мне нравится. Составишь компанию?
   - Хорошо, дружище…

***

   В подвале стояла маленькая сцена со ступеньками, по бокам над чугунными трубами горели жёлтые электрические свечи, люстра пятиконечной звездой свисала над рядами стульев. Мало людей, они поднимались на сцену и читали стихи серебряного века.
   Наконец девушка в зелёном платье, с фиолетовыми волосами и пирсингом в левой брови, ступила на хлипкую конструкцию. Оглядев пришедших, смущённо прочитала стихи Зинаиды Гиппиус. Редкие аплодисменты. Стройный блондин в тёмном костюме с золотыми запонками взял её на руки и спустил на стул. В процессе узнал старых знакомых, и они кивнули друг другу.
   Через полчаса стояли в кафе. У девушки, которая представилась Машей, разболелась голова, блондин поцеловал её в лоб и отпустил домой. Мужчины заказали горячий шоколад, кофе и уселись за круглым столиком у окна.
   - Интересный случай. Друг, спасибо за приглашение, не ожидал встретить Петра. Ты хотел в подвале… – Матвей прервался – его ноги коснулся сапог Ивана.
   Блондин улыбнулся.
   - Как поживаешь, Пётр? Что у тебя с ФСБ, как-то встретил твоего отца в парке, он уже не работает? – пылко произнёс Иван.
   - Что ж, два месяца назад меня и отца уволили. Меня отговаривали от одного дела, но я не послушал, подробностей не выдам. Сейчас работаю в ППС, однажды уеду из страны. Что у вас?
   - Биржевик.
   - Доставщик еды.
   - Ясно. Что ж, ребята, я следил за вами, знаю ваши дела. Думал, достигните большего. Странно, что переехали в один город. Что ж, лучшего момента, чтобы рассказать, не будет. Простите меня… – Пётр опустил глаза на чашку кофе.
   - Рассказать что? – скрестил руки Иван.
   Блондин сделал три глотка, поставил чашку на приборную панель и опёрся о колени.
   - Были у нас общие приятели, когда мы заканчивали выпускной класс. Они уже учились в университете и любили курительные смеси, в том числе и запрещённые… Я курил вместе с ними. Однажды проследил и узнал, где спрятаны вещества. Забрал себе. Потом они опрашивали всех, кто курил с ними, но я струсил и сказал, как Матвей и Иван крутились у ржавых гаражей. Я видел, что ублюдки с вами сделали…
   - Мразь! – вырвалось у Ивана. Он вскочил и правым хуком повалил Петра. Схватил куртку и быстро ушёл.
   Пока блондин поднимался, Матвей оживил воспоминание. В темноте за гаражами пятеро избивали двух, одному сломали ногу, а другому ножницами написали на голой спине: «Неудачник».
   Пётр приложил платок к разбитому носу и продолжил:
   - Я отдалился от вас, и мы перестали общаться. Но боль забрал с собой и всегда хотел загладить вину… нужен шанс.
   - Если ты честен… Мне казалось, ты отстранился, потому что выше нас, ведь твой отец в ФСБ… Я не злюсь, цифр во мне больше, чем эмоций, но помощь пригодится. Ты знаешь мою мать. Она спуталась кое с кем, выясни, кто такой Кирилл Шварц.
   Пётр удивлённо посмотрел на Матвея.
   - Неужели. Дай время подумать…
   Школьные друзья обменялись телефонными номерами и расстались.

***

   Пётр позвонил на следующий день, когда Матвей покупал акции газовой компании.
   - Значит так, эту ночь я не спал и думал, соображал, поднимал старые связи. Ты должен знать, из-за Кирилла Шварца меня выгнали из ФСБ. Его покрывают городские власти. Есть информация, он разбирает людей на органы, и сегодня вечером будет новая жертва… С ним живут немые особы.
   Тишина.
   - Ты молчишь, как будто знаешь…
   - Не совсем… Что делать, если жертва моя мать? – трейдер посмотрел в окно.
   - Не знаю, кто жертва, но если так… слушай, мы можем рассчитывать только на себя. Мы ворвёмся к нему в коттедж и обезвредим. Возможно, там будут улики. Их не примет полиция или суд, но увидит общественность, я сделаю фото и видеосъёмку и распространю в интернете. Быть может, кто-то подключится из СМИ.
   - Там наверняка охрана, разве мы в дешёвом боевике?
   - Охраны нет. Она не нужна человеку, которого не трогают ни криминалитет, ни прокуратура. Но расскажи Ивану, он не помешает.
   - Думаешь, поможет? После твоего признания?
   - Поможет, не ради меня, ради дела.
   Они закончили разговор, обсудив детали. Иван отказал, сославшись на то, что не верит Петру, тот снова предаст, но если и вправду Виктория Александровна в опасности, нужно сообщить полиции.
   Матвей позвонил матери, но та снова не брала трубку…

***

   На втором этаже кирпичного коттеджа обустроена белоснежная спальня, на широком ложе двое. Виктория спала, а Кирилл размышлял: «Я был когда-нибудь счастлив? Может в детстве, в дни, когда отец не пил, моя мать не попрекала его бедностью, и мы кормили лебедей на озере. А что потом, почему я потерял семью? В пять лет я играл с машинками под кухонным столом. Отец пришёл пьяным с работы, мать накинулась на него в коридоре, материла, била разделочной доской. Он упал. Мать вернулась к плите. Через несколько минут отец подкрался к ней и накинул на шею ремень… Затем бросил его под стол и я закричал… Хлопнула входная дверь. Он где-то проспался и пришёл через пару часов, я стонал и гладил мать по волосам. Он посмотрел на мать, на меня, опять на мать – схватил ремень и закрылся в ванной… Детдом… Взрослая жизнь, стал хирургом. На одном благотворительном ужине встретил детдомовского друга, Виталия – большого чиновника. Он хорошо меня знал и предложил помогать людям по-другому, подарил мне коттедж, подселил двух приезжих медсестёр. Его люди ловили и привозили пьяных мужчин, а затем просто одиноких мужчин. Торговля органами. Медсёстрам отрезал языки – много болтали. От них больше пользы по дому и на кухне, чем в операционной. И всё-таки мне это зачем?.. Направлять деньги в детдома: покупать мебель, оплачивать ремонт и летние лагеря для детей. Это моя жизнь? Ах да, Вика… я хочу быть с ней. Пока в меру говорит… Что теперь? Виталий сказал о последнем деле, уже везут…»
   Заиграл телефон, Виктория проснулась и выключила его.
   - Кто это был?
   - Сын. Не желаю его слышать.
   - Почему?
   - У него нет сердца. Когда он был ребёнком, муж погиб в ДТП. Через неделю Матвей сказал, что видел во снах будущую смерть папы, но боялся раньше открыться. Думал, скажет и сбудется. Отлупила его. Подрос и стал мёртвым, воровал деньги из дома и мучил животных, правда, вскоре прекратил. Сейчас ничего кроме биржи не интересует.
   - Понятно, теперь у тебя много кошек, а Матвей живёт отдельно. А девушки?
   - Не нужны ему девушки. Он говорит, что ещё не научился о себе заботиться и не хочет, чтобы рядом с ним кто-то страдал. Но я знаю, он не умеет любить.
   - Я что-нибудь придумаю, мы будем хорошей семьёй.
   Внизу открылась дверь, и что-то грохнуло.
   - Вика, досыпай. У меня бизнес.

***

   В сумерках Пётр открыл калитку с помощью отмычки; дверь коттеджа оказалась не на замке. Внутри, в позолоченной гостиной на белом кресле сидела Виктория. На ней кофта, замшевая юбка и тапочки. На коленях сиамская кошка. Рядом журнальный столик и на нём серебряный подсвечник на три свечи.
   - Какого чёрта, Матвей?! – она изумилась.
   - Мать, уходи. Кирилл убийца, он вырезает органы.
   - Катитесь отсюда, Кирилл правильно поступает, – Виктория брызнула слюной, а кошка спрыгнула на паркет и убежала.
   Незваные гости посмотрели друг на друга.
   - Катитесь, я сказала!
   - Коммунист, бери её и веди домой, – скомандовал Пётр.
   Иван не шевельнулся.
   - Дружище, прошу… – тихо произнёс Матвей.
   Иван снял с себя косуху и, сделав два широких шага, накинул её на Викторию. Поднял женщину и потащил на улицу.
   - Кирилл, Кирилл, беда! – успела она крикнуть в дверях.
   Через мгновение показался хозяин в белом халате. Он выбежал из подвала. Пётр отогнул за спиной серое полупальто и из-за пояса кожаных брюк достал пистолет с глушителем, навёл его на Кирилла и приказал сесть на кресло, где была Виктория. Из подвала выбежали ещё двое мужчин, подстрижены по-солдатски и гладко выбриты. Один успел сказать: «Ты!» Пётр попал ему в лоб. Другой развернулся и получил пулю в затылок.
   - Сторожи его, – рявкнул полицейский и спустился в подвал.
   Пара выстрелов.
   Не дожидаясь человека с пистолетом, Шварц бросил в Матвея подсвечник и выскочил на улицу. Пётр вернулся в гостиную, посмотрел как поднимается Матвей, держась за рану на голове. Ничего не сказал, только фыркнул и пустился в погоню. На перекрёстке догнал Кирилла и сбил с ног. Нацелился ему в сердце.
   - Подожди, не делай этого… – послышался голос сзади.
   Полицейский обернулся и, улыбнувшись, выстрелил. В мерцающем свете обледеневших фонарей свежая кровь коснулась безразличного снега.
   - Зачем его убил, зачем всех убил? Тебе нужны были улики и общественный резонанс – отдышался Матвей.
   - Ну, извини, ситуация поменялась. Ты хотел оставить Кирилла Шварца в живых? Думаю, нет. Вижу твои мёртвые глаза, значит, пустая формальность.
   - Не знаю…
   - Послушай, вся грязь на мне, не думай о свидетелях. Я вернул долги. Твою семью никто не тронет, позаботься о матери, с ней что-то не так. Передай Ивану, я желаю ему счастья. Цыганка нагадала, будто Мария не выйдет замуж и поэтому она добивалась от меня свадьбы. Я не смог этого дать, пусть у Марии и Ивана всё получится.
   - Спасибо, Пётр, но кем был тот, что узнал тебя?
   - Оба меня узнали, ППС-ники, познакомился с ними в нарядах – вот как судьба повернулась. Ну, иди…

***

   Начало июля. Сухой, безветренный день. Трейдер в шортах и безрукавке шёл по обочине посёлочной дороги с пакетом продуктов. Стрекотали кузнечики и осы подлетали к лицу.
   К этому времени акции газовой компании почти удвоились в цене, на обещании рекордных дивидендов, и выплату Матвей рассчитывал потратить на поездку в Геленджик.
   Он задумался: «Утром Иван многое рассказал. Мария поведала ему, как Пётр попросил её пригласить Ивана и меня на вечер поэзии. За несколько дней до встречи, она расспрашивала Ивана о дружеских связях и посоветовала ему восстановить отношения со мной. И потом по просьбе Петра убедила Ивана мне помочь. Ещё он сказал, отца Петра восстановили в должности старшего следователя, а сам Пётр так и не объявился после тех событий. Что бы это значило, хитрый план Петра, чтобы снять угрызения совести и отомстить? А может и сам Пётр в чём-то замешан. Жив ли он? За границей или в тёмном бизнесе? Мне бы взглянуть на его сияние, какие там цвета? Сияние, вот уже несколько месяцев вижу его вокруг людей, никто не поверит, если я откроюсь, даже Иван с его жёлто-лиловыми цветами. А что Иван? Усы гуще, трудится в продуктовом магазине вместе с Марией: она товароведом, а он подсобным рабочим. Ходит на митинги, агитирует за 6-ти часовой рабочий день. Молодец. Он любит Марию и людей».
   С молодого дуба спрыгнул чёрный паук и попал на голову трейдера. Человек смахнул наглеца, но разозлил парочку ос. Та, которая смелее, ужалила Матвея в шею и исчезла на лужайке.
   Он потёр распухшее место и погрузился в мысли: «Боль… но не такая сильная и будет не такой продолжительной, как боль от общения с мамой. Сейчас снова меня отругает и заплачет, врач сказал, её психическое состояние ухудшается. Почему я стал её опекуном? Потому что так принято или я не равнодушен к маме? Надеюсь, жизнь мне ответит…»