Собака моя

В ту пору, детям моим было по семь и десять лет. Кошки, коты, у нас почему-то не приживались. То убегали вдруг, выпрыгнув из машины, то пропадали на даче... Причём брали котов мы из разных источников - подбирали приблуду на лестничной площадке, брали из питомника, серых, полосатых, пушистых, гладкошёрстных .

Каждый раз я их отмывала специальным медицинским мылом, закутав мордочку лёгким полотенцем, выводила глистов, следила за чистотой, прививками, и для меня это была ещё одна обязанность, а не удовольствие и релакс. Усилия мои не пропадали даром - дети были здоровы, коты умны, последнего из них,  полосатого английского, удалось приучить использовать для туалета унитаз. Для меня это было большое достижение, видимо, для кота тоже. Но, через пару, тройку лет, он тоже пропал, отравился чем-то на даче.

И вот наступил значимый момент, дети мои запросили собаку. Я из тех демократичных мам, которые, по мере возможности, всегда идут на поводу у своих детей. Сначала, конечно, провела беседу - а кто будет с ней гулять? А кто будет за ней убирать? На что дети дружно отвечали "Мыыы". На самом деле, у меня работы хватало, брала подработку порой, чтобы свести концы с концами, муж не стремился финансово нас обеспечивать. Дома - уроки, уборка, всегда свежая еда. Это я к тому, чтобы вы понимали, что для "полного счастья" мне не хватало только собаки.

Из пород нравились своей строгостью доберманы, но выбор свой я остановила на бульдожке. Не знаю, что этому послужило – может быть сказка о солдате, добывающем огниво, может милая мордочка, перед которой таяло сердце…. Перед днем рождения старшего сына и мужа, а они родились в один день, вместо подарка им, я поехала за собакой. Точнее за кобелём, за «мальчиком».

Когда я вошла в квартиру разводчиков, мне под ноги вывалились три очаровательных комочка рыже-белого и полосато-шоколадного цвета. Меня препроводили в комнату, на кресло, откуда я намеревалась понаблюдать за щенками, ведь такое чудо я видела впервые в жизни.  Сердце замирало от умиления и восторга. «Мальчишка», за которым я приехала, был крупным, рыжим, с белой грудью и белыми носочками, очень красивым щенком. Его лапы были вдвое толще лап его сестёр. Щенки носились буквально кубарем по комнате, когда из этой маленькой стаи отделился шоколадный комочек и буквально прилип ко мне, стараясь залезть ко мне на кресло.
Это была «девочка», какая-то худосочная, но очень шустрая, она была последняя в помёте из восьми щенков. И ещё она была волшебного шоколадного окраса. Она смело залезла ко мне на колени, и гордо посмотрела на собратье: «Всё. Место занято». Так Джесси выбрала свою хозяйку, меня.
 
Заводчица оживилась, позвала мужа:
- Давай покажем маму…
На что муж отвечал с опаской:
- Зачем маму? Не надо маму…

Но жена настояла, видимо, как бонус к худосочности последыша.  Они вдвоём долго проводили какие-то  манипуляции в маленькой комнате напротив. И вот по команде: «Открывай», дверь комнаты открылась…

И на меня сверкнули два зелёных, светящихся глаза на огромной, как мне показалось, морде. Это была мама моей Джесси. Громко рыча, она встала на задние лапы, хозяйка с усилием держала её. Собака рвалась, она хотела защищать своих детёнышей, троих, оставшихся от восьми щенков помёта.

Если вы когда-то представляли себе собаку Баскервиллей, то, без сомнений, это была она. Показ мамы занял какие-то минуты, но оставил впечатление на всю жизнь. Её звали Марго, она была урождённая элитной пары в милицейском питомнике. Вязали её с кобелём, специально привезённым из Чехии, чемпионом множества регалий. Вот такие собачьи родители.

Видимо выучка предков моей Джесси была строгой, и моя собака тоже унаследовала в генетике все признаки служебной собаки. Джесси легко поддавалась дрессировке, впитала с молоком матери все команды, и лишь две из них вызывали затруднения.  Одна команда была "барьер", мы с Джесси отрабатывали её, наверное, с неделю, мне самой чуть ли не приходилось перепрыгивать через скамейки в парке, когда Джесси валяла дурака, запрыгивала на скамью и  тут же спрыгивала с неё обратно, заигрывая со мной. Но вскоре, моя собака сильно меня порадовала, перемахнув через высокую скамью по команде «барьер». Я была счастлива.
Бульдоги относятся к не лающим породам, что тоже делало меня счастливой. И вторая команда, которую мы с ней отрабатывали...с год.., была команда «голос». Вместо лая,  Джесси пыталась петь мне песни, или очень тихо, стеснительно подскуливая делала умный вид – я же гавкнула!...

После двух лет , Джесси стала разговаривать. Когда собака хотела получить что-то вкусненькое, я спрашивала:
- Чего хочет Джесси?
На что моя собака честно отвечала:
- Аммм.
- А кто Джесси даст Ам? – вопрошала я.
- Маммаа. – ответствовала мне Джесси, получая честно заработанный лакомый кусочек.
Её братец Рэм, копия их чешского папаши,  за которым я собственно ехала, и которого забрала позже моя подруга, отвечал на вопрос:
- Как тебя зовут?
- ХрЭэмм.  – видимо буква Рррр не давалась ему в силу национальности и звучала она в вариации французского прононса.
Когда мы взяли своих собак, Рэм был крупным, необыкновенным красавцем, а моя Джесси представляла собой жалкое, худое существо с большими ушами, похожими на лопушки. Домашние мои обрадовались подарку, правда муж отнёсся несколько скептически, и он имел на то полное право – ведь вскоре натуральный паркет, любовно покрытый мужем пару слоями лака, стал терять свой блеск.

Гулять, не то , что называется «выгуливать» , а именно гулять с собакой, как с малым ребёнком, кроме меня оказалось некому. И я, не взирая на погоду, на своё здоровье, порой с температурой, гуляла с Джесси. Собака получала активное движение по 3-4 часа в день. Она, как ребёнок, скатывалась с горки, выруливая своими развевающимися ушами, с радостью прыгала на меня, и тут же убегала опять на горку… У моей собаки, к году жизни, благодаря правильному питанию и регулярным тренировкам, не осталось и намёка на «худосочность», мышцы её были накачаны, конечно она отличалась от красавца Рэма, но ведь она «девочка»…

Когда мы с ней приходили в гости к Рэму, моя Джесси стремглав неслась к Рэмкиной миске и моментально съедала всё, что там было, включая ненавистную ей морковку. Как оказалось – в родной семье, Рэм по старшинству, всегда успевал поесть первый, а Джесси, младшую, все братья и сёстры отталкивали, и доступ к миске был у неё последний.

Вечерами, когда начинало темнеть, у Джесси включался охранный инстинкт.  Она рычала на улице, особенно на мужчин в куртках с капюшоном на голове, с палкой в руках… Видимо срабатывала генетическая память милицейских предков, когда её маму или бабушку "натаскивали" на поимку бандитов.

Поразил такой случай. Вместе с нами на прогулку вышел один знакомый, Джесси раньше с ним радостно играла, выполняла его команды, приносила палку.  Когда мы вышли на поляну, этот человек достал из куртки пистолет, и я оглянуться не успела, даже не поняла как это мгновенно случилось – но Джесси из игривой подружки для всех, превратилась в «фурию», наподобие своей мамы – она уже висела на локте знакомого, пытаясь нейтрализовать его руку с пистолетом... Этому я её точно не учила. Благо команду «фу» она тоже впитала с молоком матери.

Джесси было уже три года. С неделю назад, у неё закончилась течка, собака рвалась свободно бегать, гулять. И я пошла у неё на поводу - я её отпустила на пустой поляне. Собачьей радости не было предела, она, как заведённая, носилась кругами. Вскоре на поляну прибежал кобелёк без поводка, без хозяина. Он был симпатичным метисом колли. Он стал что-то нашёптывать Джесси на ушко. Она отпрыгивала от него, играя и пританцовывая. Но, видимо, любовные нашептывания были столь убедительны, что моя собака заигравшись, оказалась под этим другом. Я наблюдала со стороны, не вмешиваясь, не подозревая об опасности. Через поляну проходила тропинка, по которой торопясь на работу шли люди, но заметив столь красивые ухаживания, танец собак, столь необычно-нежные игры, так недостающие им в жизни, люди останавливались и смотрели, смотрели... Вдруг один мужчина сказал:
- Всё.
Я встрепенулась:
- Что всё?
-Замок. - ответил мужчина.
- И что?... - подала голос я.
- Повязались.

Да! моя послушная, умная собака созрела, и подчинилась зову природы. Беременность она отходила хорошо. Собака моя была так же игрива и резва. Пока однажды, мне на работу позвонил сын... Собака рожала, щенилась. И младший спрашивал меня, а сколько должно быть щенков?.. И это был вопрос, на который у меня не было ответа. Учитывая, что Джесси была восьмая в своём помёте, я остановилась было на восьми... Но моя собака родила тринадцать щенков. А вы знаете какая она была мама?! Нет, вы не знаете, какая она была мама...

Когда я свою похудевшую, измученную сосущими, пищащими отпрысками собаку, пыталась вывести на улицу, она рвалась обратно - откуда брала силы?! Я еле перебарывала её, вытаскивая на траву. Собака делала свои дела за полминуты и рывком была уже у входной двери.

Она любила своих метисных щенков так преданно, так самозабвенно, как не всякая человеческая мать умеет. Она не отходила от них ни на секунду, она беспокоилась о них, она заботилась о них, она сильно их любила. Она их вылизывала, нежно разбирала эту кучу малу, подкладывая себе на кормление то одного, то другого.

Один щенок особенно выделялся своей шустростью, он был серовато-чепрачного окраса, мордочку имел обычную, как у овчарки. Он быстрее других стал на лапы, и регулярно обследовал владения, подходя к входной двери, принюхиваясь и лая! когда за дверью кто-то из соседей возился. Он любил подходить к большому зеркалу, рассматривал себя, потом отпрыгивал, и со всего маха лапой бил по зеркалу... Это был готовый боец, защитник, охранник.

Моя собака имела свойственный боксёрам проникновенный, похожий на человеческий взгляд. Взгляд настолько глубокий, мудрый, что назвать её просто домашним питомцем не повернётся язык. Она полноправный член семьи, она такой же учитель для меня, как мои дети.

Моя Джесси всегда рядом со мной. Сегодня у неё день рождения.


"Они уходят за стекло"
Наташа Ко
* Посвящается домашним питомцам.

Они уходят "за стекло",
Оттуда упреждают нас,
О тяжести земной, и
Горьких, вскоре, днях...
Питомец наш, он член семьи,
Забота и любовь...
Мы очень, очень им нужны,
В общении без слов...
Они стремятся быть, как мы,
Сидеть и говорить...
Урчат порой, но зла в том нет,
Таков их разговор.
А заболеет, как за родных,
Душа болит, и Айболит
Поможет всем в беде.
Короткий  век, но человек
Продлит их жизнь в любви.

Они уходят «за стекло»,
Нас будут охранять,
Ещё лет пять,
    ...пять лет ещё...
                живой
                души
                во снах....


* "за стекло" - в мир снов.

14.10.1995 - 20.07.2008