Красное платье

          Мы пошли в театр. Кажется, на Лебединое Озеро. Или на Щелкунчика – уже не помню. А какой у меня был костюм! Я любил парадные костюмы – а потом и школьные. Когда я надевал брюки, рубашку, пиджак – всё менялось. Я был Джеймсом Бондом в костюме с иголочки, джентльменом, обаятельным и вежливым до застенчивости.
          1 сентября, помню, надел зелёный пиджачок, и мы поехали на первый для меня праздник знаний. Тогда я осознавал: это начало новой, по-настоящему взрослой жизни. Теперь я буду, как взрослые, ходить на работу – в школу. В костюме я ощущал солидность своего нового положения. С неподдельной важностью вручал букет классной руководительнице. И впоследствии я очень любил ходить в костюме. Наверно, гордился этим.
          Но это произошло до школы. Балет, великолепная музыка Чайковского, пышный зал… Нет, конечно, я не запомнил этого. С нетерпением ждал, когда всё закончится. Ёрзая на стуле, терпеливо молчал. Глаза потяжелели, но деваться было некуда. Бабушка внимательно, со всей подобающей важностью и долей восхищения в меру принятых приличий, смотрела на сцену. Что делали мама и папа, признаться, не помню.
          Наступил, как глоток воздуха после душной комнаты, антракт. В коридорах со светлыми потолками оказалась толпа, из-за которой ничего, кроме этих самых потолков и люстр, не было видно…
          Вдруг среди всего мельтешения я увидел девочку. На ней было ошеломительное красное платье! Ярко-красное, длинное – до самого низу – платье, какие я видел, наверно, только в иллюстрациях к книгам о принцессах. Широкие полы, суженная талия… Робко глядел в её сторону. Видимо, заметно – потому что вскоре наши семьи стояли рядом. Обмен любезностями взрослых с приятными улыбками… Её звали Мария. Мария! И в руках она держала красивый веер под цвет платья. Ещё помню чёрные волосы, аккуратно убранные как-то… Я, может быть, даже что-то пробормотал маме. Потом родители поменялись телефонами.
          Целый день у меня в голове стоял образ этого ярко-красного дорогого платья. Вертелось, что есть её телефон. Сомневался. Спрашивал что-то у бабушки, родителей. Бабушка сразу подхватила: «а ты, видать, влюбился по уши!». И стала об этом много-много говорить потом.
          Мне сказали, что, если я хочу, то могу позвонить, но только сам…
Собрался с духом… Робко спросил Марию к телефону. Но она застеснялась и не подошла к телефону.
          Мне от этого как будто полегчало: главное, я позвонил, попробовал! А больше и не стал звонить.