Дуновение времени. Гл. 18 Наутро. Кабинет Бурипена

Глава восемнадцатая. Наутро. Кабинет Бурипена.

Наутро, за столом у себя в кабинете сидел так и не уходивший с вечера из Министерства Берупен, прихвативший всего три часа сна в задней комнате отдыха.
    Он просматривал сводки новостей системы Экстренной Связи. Показатели разработанной им глобальной системы анализа лояльности населения были относительно нормальны. Общая квота волнений по регионам не превышала 13 процентов, но в среднем была равна всего лишь 7%. Волнения в лагерях немного усилились. Из 978 исправительных организаций прямые столкновения с охраной произошли в 27, причем реальные прорывы за пределы проволочных ограждений случились только в 6 лагерях и тюрьмах, расположенных, как правило, в территориально отдаленных районах Государства. Для подавления этих выступлений уже привлечены соответствующие силы надзора за порядком, а поскольку разрешение на применение оружия им было выдано изначально, положение можно считать нормализовавшимся. Сто четырнадцать убитых на общее количество полтора миллиона заключенных можно считать приемлемым.
Население аграрных комплексов, всегда отстававшее в развитии от городских агломераций, вело себя сравнительно спокойно. Немного возросло относительно среднего общее количество мелких хулиганских выходок и грабежей. Одиннадцать выступлений политического содержания, тоже было совсем немного, причем только в тех районах где разрешалось селиться отбывшим наказания на время поражения в правах. От них попросту и трудно было бы ожидать чего-то другого. И он отдал письменное распоряжение развернуть комендатуры-заграждения сил порядка на основных транспортных коммуникациях от этих районов в сторону Центра Государства, чтобы не допустить распространения заразы.
    Особо пристального внимания требовали фабрично-заводские ареалы, где общая политическая организованность населения была безусловно более высокой. Но и силы осведомления, равно как поддержания порядка, там были более многочисленны, чем в иных районах Государства. Существенных инцидентов, сопровождаемых сборищами более ста человек, произошло за прошедшие девятнадцать часов, не более двухсот тридцати. И чаще всего местным властям удавалось перехватить инициативу, переведя стрелку раздражения масс в каналы скорби, удержав порядок на должном уровне. До разгона демонстраций дело дошло лишь в 11 районах, а стрельба органами порядка была открыта всего три раза. Убитых 23, а раненых 67 человек. Всего задержано лишь 1482 из наиболее активных демонстрантов. Приказано провести с ними разъяснительную работу, слегка припугнуть и распустить по домам.
    Вредительских и диверсионных проявлений в эту ночь не зафиксировано. Но тут следует подумать о том, есть ли смысл их в перспективе организовать.
    В кабинет заглянул секретарь Берупена:
- Звонил Ваш заместитель, Кабулад. Просит принять его со срочным докладом.
- Зови. – не выспавшийся Бурипен протяжно зевнул, потянулся в своём кресле и уставился на дверь.
    Кабулад вошел деловой походкой, держа в руках всё ту же кожаную папку, что всегда. Подошел к первому стулу у приставного столика, взялся за спинку и спросил:
- Разрешите. – и получив это разрешение, выраженное раздраженным кивком, сел.
- Ну, что у тебя там?
- Я хотел бы доложить общее состояние дел по проблеме Пилатона.
- Хотел, так докладывай! Главное, не тяни резину! - буркнул Берупен.
- Усвоил, начальник! - Дисциплинированно выкрикнул Кабулад. - Его жену и детей уже посадили в самолеты и везут с двух сторон сюда, в столицу. Прибытие первого из них ожидается к 11=00 утра, а другого – к полудню. Часа три-четыре я планирую на то, чтобы отмыть и подкормить эту компанию, а после этого приступлю к вытрясанию из неё хоть каких-то сведений по затронутым вопросам. Поначалу детей я ей показывать не буду, так как предпочитаю манипулировать её материнскими чувствами в процессе допроса и дознания. Обычно это дает максимальный эффект.
- Максимальный эффект на допросе дает хороший мордобой, или пальцы, зажатые дверью.
- В нашем случае, мне кажется, придется ограничиться пальцами. А это эффективно тогда, когда нужно протокол к судебному заседанию подписать. Но вот если нужно объективную истину установить, то тут, я боюсь, все не так просто получится. Короче, позвольте мне в этом поначалу разобраться самому. А опыт мой подсказывает, что если она хоть что-то знает, то за сутки мы её растрясем.
- А если не знает?
- Если же не знает, то это уже, пожалуй, сложнее. Поэтому я уже сейчас занялся психологическим анализом ситуации. Давайте рассмотрим ситуацию изначала. Правитель Суливан решает спрятать оригиналы шести искомых папок в недоступное для нас место. Судя по тому, что он обратился к Пилатону, прятать он решил их в недрах архивов, причем таких, где трудно будет потом найти.
И есть ещё один маленький хвостик, зацепочка. Ведь он угрожал вам публикацией материалов, только в случае, если станет известно, что умер правитель, не своей смертью. Я правильно излагаю?
- В целом – да. – согласился председатель. - Но мне неясно, как и кто за этот хвостик должен дернуть в нужную минуту. Придушим мы его через пару-тройку дней. Что дальше. О смерти уже объявлено. Причина – инсульт, и все дела. А он, на что-то ещё надеясь, вступил с нами в сомнительную игру. Решим мы не играть с ним, и всё. А как и кого он может предупредить о совершенном по отношению к нему злонамерении или злодействии? Связь мы ему уже отрезали. Тут у нас уже все чисто. – Берупен задумался, постукивая торцом карандаша по столу.
- Может быть у него предусмотрено, скажем, контрольное время, которое он запускает? А по окончании отсчета появляются публикации. – предположил Кабулаг.
- Все может быть. Но ты до сих пор ничего не сказал про сестру жены?
- Тут есть серьезные соображения, связанные с её тамошними связями. Она же в левой политической среде там вращается. И, предположительно, могла бы способствовать такой публикации, которой мы стараемся избежать. Нам нужно её в ближайшие дни блокировать. Может быть… - и Кабулад пошевелил в воздухе пальцами правой руки.
- Нет-нет! Этого пока делать не стоит. А вот подумай-ка, чтобы ты такое на месте Пилатона придумал, чтобы оградить от нас свою жену и детей. Он же должен был понимать, что тут у нас, если только Суливан на него покажет пальцем, для них смерть. Скорей всего медленная, в лагере или тюрьме. Для неё, во всяком случае. Что, кстати, о ней у нас известно.
- Практически – ничего. Приехала из западной глубинки по молодежному набору учиться на курсы делопроизводителей. Училась средне. Выскочила замуж за поэта Калякона. Распределили её в Управление Главного Архивариуса. Но вскоре мужа прибрали к рукам наши органы. И тут Пилатон её и приглядел в трудную для себя минуту одиночества. Сначала тайком в кабинете у себя с ней общаться норовил. Это я по докладам службы внутреннего наблюдения приказал восстановить сегодня. А потом, когда понесла, оформил все, как положено и переехал к ней на квартиру. Такая, знаешь, голубковая идиллия. Когда обнаружился у него рак, и стало понятно, что наши врачи ему помочь не могут, то он дважды летал на консультации в Бринксию, где встречался с этой мымрой, сестрой, и её мужем.
- Стоп! Что же ты мне тут мозги полощешь?. Ну-ка, что у тебя там есть про эти встречи. – Берупен напрягся и начал записывать.
- Служба наблюдения докладывала, что он дважды принимал их у себя в больнице, где обследовался, но всегда по приезде и по возвращении наносил им визиты на дом. Итого четыре раза. Но ничего приметного, кроме цветов с собой не приносил. – Кабулад ещё раз пролистнул свои записи и замолчал.
- Ничего приметного, говоришь? Ой-ли! За четыре раза на груди можно столько всякого туда к ним перетащить было. Но уж указания о том, где и что у него тут припрятано – с этим нет никаких  проблем. На это двух-трех листков достаточно, или школьной тетрадки. Я уже не говорю про полный комплект фотопленки, с которой они все это распечатать потом в любом формате сумеют.
- Мы направили указания нашему Послу и Резиденту пригласить их сегодня в посольство и не выпускать, пока не разберутся с ними.
- Осторожно. Они тоже не дураки. Много лет в левой политике вращаются. Поэтому, зная нас, обязательно предупредят кого-то, куда и когда они направились. И по какому поводу сообразят, наверняка, тоже. – Берутан ещё раз посмотрел на лист новостей, но ничего интересного там не заметив, вернулся к разговору. – Слушай, а ты ведь можешь успеть на самолет с диппочтой. Он облетает Юростан, начиная с Бринксии. Назначьте встречу, так, чтобы тебе было удобно с ними встретиться. Поговоришь, доложишь, и мы с тобой вдвоём решим, что с ними делать дальше. А все эти мамы и дети у тебя пока в резерве тут побудут. Можно, конечно, и мне с ними поговорить… Хотя, конечно, времени у меня нет. Похороны, караулы почетные. Надо на людях быть, слезы лить, верным соратником выглядеть.
- Правильно. Ты ведь из них самый молодой и самый перспективный.
- Придержи язык, Кабу. Вылетай. Но помни, что до посольства и назад к самолету ты поедешь в пикапе диппочты, чтобы на границе не отмечаться. В кузове, лёжа на пакетах. Этот транспорт там не досматривают.
    Но есть у меня к тебе ещё один вопрос. К тому секретноему распоряжению относительно гудимов. Ты не обратил внимание, к предполагаемой их высы-лке в отдалённые районы, дополнительных указаний от Великого не поступало?
- Пока нет. Но, насколько мне известно, подготовка к этому мероприятию проводится основательная. Паспортизация полная по месту жительства уже практически закончена. Сценарий по проведению операции в Министерстве порядка отработан. А по железнодорожному ведомству подготовка запаса вагонов на крупных транспортных узлах идет во всю. И бараки строятся. Так что, мне думается, скоро грянет!
- Дай команду приостановить стягивание вагонов. Но то, чего достигнуто, застабилизировать. На ближайшие одну-две недели. Пока мы тут со своими делами разберемся. Нам сейчас закордонный вой сочувствия этой публике совсем не нужен. Жаль, что не успели решить проблему во-время. Но теперь уже придется действовать осмотрительно. То ведь на него, на Верховного, тень эта ложилась, а в сложившейся обстановке на нас с тобой комья этой грязи могут повиснуть. А оно нам в текущей обстановке совсем ни к чему. Согласен? Так что, притормозим. Всё ясно?
- Так точно, Председатель. Не сомневайтесь, приостановим. Разрешите идти?
- Выполняй!
- А можно мне один вопрос? Провокативного плана.
- Только коротко.
- А что, если в существующую общую линию обвинения гудимов, как врагов народа, встроить ещё и нынешние похороны? Что, мол, вот уже до чего дошли, до верховного дотянулись. Врачей обезвредили, а вот телохранители дотянулись!
- Мысль очень интересная. Эк ты глубоко соображаешь! Но помни, Кабу, что продуктивной она становится только при условии резкого обострения внутриполитической обстановки. Резкого! Улавливаешь?
- Да, конечно. Если стрелку народного гнева нужно будет перевести с претензий к правительству на другое направление? Так?
- В целом! Пока озлобление масс строится на претензиях к покойному, мы с тобой стоим в тени. А вот если оно переключится на нас, вот тут-то самое время и наступит. И нам с тобой надо быть готовыми. Но деталей пока ещё до исполнителей не доводить! Смотреть нужно далеко вперед, Кабу. Да и работать впоследствии ведь кому-то нужно, а на них, на гудимах, ведь хренова туча дел в государстве замыкается. И если мы их поголовно из обращения изымем, то долго потом восстанавливать ущерб придется. И вся вина за это потом на нас ложиться. Так что как-то бы обойтись нам с тобой без этих вот проявлений народного гнева. Это наша главная сегодняшняя задача. На это нужно перенацеливать службу регулирования общественного мнения. До похорон мы продержимся, а потом сразу же придется начинать пар идеологически выпускать. И понемногу тех гудимов, которых под запевы покойника мы прихватили, лучше бы из-под стражи повыпускать. Как это не жаль. Но это задача завтрашняя. Так что, ступай. И помни. А вот самая важная твоя задача сегодня – папки с документами в Бринксии. Чтобы мы их вместе с ним в могилу опустили. Только так!
- Слушаюсь.
- Можешь идти.