Деятельный мыслитель

Сегодня в России довольно много говорят и пишут о феномене независимого Азербайджана. Страна расправляет плечи, совокупный валовой доход здесь – один из самых высоких в СНГ. Республика много строит – чего стоит нынешний архитектурный облик Баку, гармонично соединивший в себе древность, современность и даже завтрашний день, – обновляет свою «коронную» нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую отрасль, упрочивает международный авторитет, в том числе – принимая самые масштабные многонациональные политические, спортивные, культурно-просветительские форумы.
Но у этого действительно впечатляющего феномена есть и своя подспудная, не столь бросающаяся в глаза составляющая.
Это – оживление духовных, творческих сил народа, зарождение и становление его новой интеллектуальной элиты. В последние годы мне довелось неоднократно бывать в республике, участвовать в различных академических и не совсем академических собраниях, симпозиумах, дискуссиях. Я поражался двум вещам. Во-первых, раскованности общения, новизне и глубине сообщений и обобщений, остроте и живости атмосферы такого рода обычно весьма консервативных сборов. Это во-первых. А в ещё большей степени – тому интересу, который вызывали эти «высоколобые» «саммиты» у горожан. У народа, который по инерции часто именуют «простым», хотя на самом деле ничего более непостижимого, чем любой человек, как и сам сердцевинный народ, в природе не существует.
Приехал с выступлением на юбилей одного писателя – торжество проходило в главном театре Баку – и, честное слово, сам бы я точно не пробился в двери театра, если б не энергия моих встречавших-сопровождавших. Народу – битком (правда, поди разбери, где тут простой, а где сложносочинённый). На ступеньках стояли. И даже на площади перед театром: организаторам пришлось включить из зала, в котором яблоку негде упасть, прямую трансляцию – «на вынос».
В своём выступлении я тогда среди прочего сказал: замечателен и вечен народ, который так может чествовать своих художников. Интеллектуалов.
А сегодня добавлю: и который так тянется, может, даже не столько к личности художника, сколько к первооснове любого творчества и даже  самой жизни – к Слову.
К Слову, а стало быть – культуре и духовности как таковой. Мне кажется, эта очевидная тяга, наблюдающаяся сейчас в современном, обновленном Азербайджан, во многом и есть та подъёмная сила, которая выводит его нынче на мировую авансцену.
Родное слово, родная история – неизбывные родники, питающие любую нацию, а тем паче такую многострадальную, исторически разделённую – не только Карабахом – и даже отчасти рассеянную, каковой является азербайджанский народ.
Книга Соны Велиевой гармоничной – шёлковой! – нитью вплетается в эту современную творческую национальную тенденцию. Она интересна уже своим очень смелым выбором главного действующего героя – Гасан бека Меликова. Фигуры легендарной, исполненной внутреннего драматизма, связавшей воедино многие коллизии азербайджанской  жизни и судьбы и даже разные части света: выходец из самой что ни на есть закавказской глубинки, он блестяще учился в Московском университете и не на каком-то, а именно на физико-математическом факультете, и даже был в числе любимцев университетского ректора, знаменитого профессора Сергея Соловьёва.
Фигура именно д е й с т в у ю щ а я. С отличием закончив университет, отклонил предложение остаться в нём преподавателем и, влекомый чувством долга – перед своим народом, – воротился практически в ту же свою первородную глубинку, в азербайджанскую провинцию. Блистательный учёный, почти небожитель, он стал чернорабочим прогресса и того, что сегодня называют «социальной справедливостью». Автор книги с почти материнским вниманием и даже с материнским страхом прослеживает его изначальный жизненный путь: с «небосклона – в люди. И – во имя людей. Межевой контролёр – а что на земле, и с большой, и с маленькой буквы, особенно на тесном и скупом на плодородные угодья Кавказе, есть более драматичное и даже трагичное, чем тяжбы в землепользовании? Судья, с риском для собственного здоровья и даже жизни отстаивающий интересы слабых и сирых. Учитель. Сона Велиева, строго следуя канонам романа-биографии, именно к этому, к  у ч и т е л ь с т в у, как к вершине, по восходящей, и ведёт у своего героя.
В её талантливом изображении, а точнее отображении жизнь этой незаурядной исторической личности – весьма деятельна. Деятельна и трудоспособна. «Путь к свету» называется роман. А путь к свету это, по Велиевой, и есть путь – в  г л у б и н у. Обратите внимание: именно в описываемый ею период и в матушке-России среди интеллигенции, способной к чувству долга, набирало силу «хождение в народ». Чтобы этот самый родной народ  п р о с в е т и т ь, вызвать, воззвать – к свету. К добру, к человеческому образу жизни и, в конце концов, к подлинно человеческому облику. Всё дальнейшее потрясающее будущее одного из основоположников современной азербайджанской культуры по замыслу автора зиждется именно на этом фундаменте: служения людям практическими, просветительскими и социальными делами.
Да, смелость автора и в выборе героя, и в выборе времени. Конец XIX – начало XX века. Экономический бум нефтяного закавказского Клондайка и в то же время катастрофическое расслоение общества и народа. И вместе с тем – период зарождения нового его, народа, национального самосознания. По-восточному сочно даны в романе картины азербайджанской жизни тех знаменательных лет, возникновения новой национальной, в известной степени «народнической», интеллигенции. Характеры, положения и свершения тогдашних духовных пастырей нации, чьи имена живы и святы здесь до сих пор. К слову, при всей каноничности изложения многое в романе созвучно и нынешнему времени, даёт своё отражение бегущему дню – и не только в Азербайджане.
Роман написан неторопливым и вместе с тем проникновенным, вобравшим множество народных примет, пословиц и просто острых народных умозаключений слогом. Видно, что автор и сама не понаслышке знает и родную природу, и народную жизнь. Это – проза, но сквозь неё тонко просвечивает поэтическая, прихотливая вязь. Как и сквозь прозу нашей жизни вообще.
Своё место в романе находят и межнациональные, межэтнические проблемы – для Кавказа это актуально всегда. Прекрасно описана коллизия первой и, как то чаще всего и бывает, погубленной любви между азербайджанцем Гасаном Меликовым и, тоже первой, студенткой Московского университета и даже дочерью его ректора Верой Соловьёвой: печать и печаль этой любви герой пронесёт до своих последних дней. И она, эта любовь, как и дружба с выдающимися учёными, среди которых был и звезда мирового уровня Илья Мечников, во многом сформирует отношение Гасан бека ко всему лучшему русскому в России.
Разумеется, автор отдаёт дань и сегодняшнему моменту, карабахской трагедии и межэтническим драмам, угадываемому современному армяно-азербайджанскому конфликту. Но здесь всё же превалирует публицистика, и не она составляет главное и самое сильное в романе. Что ж, автор волен писать и думать так, как считает нужным: на роток не накинешь платок. Тем более, что объективные основания для этого есть. У каждого своя правда, и правды разных народов нередко сшибаются.
В течение нескольких последних лет издательство «Художественная литература» при самом активном содействии группы учёных (Г. Мамулиа, Р. Абуталыбов, И. Агакишиев), а также Фонда Гейдара Алиева выпускает многотомник «Парижский архив» Это – и письма, записки, размышления одного из самых стойких и мудрых провозвестников независимости Азербайджана в 20-30-х годах позапрошлого века Али-Мардана Топчибаши. Для меня лично многое из его эпистолярного наследия прозвучало как откровение. Из романа же Соны Велиевой с восхищением узнал, что А.М. Топчибаши, оказывается, приходился зятем Гасану Меликову. Учитель и Ученик, достойные друг друга: нерасторжима связь времён, глубинных мыслей и человеческого подвижничества.
…Много лет назад, в середине 80-х, автору этих строк довелось несколько дней работать рядом с Гейдаром Алиевым, тогдашнем первым вице-премьером Советского Союза. Он готовился вручать награду Алтайскому краю и выступать перед тамошними трудящимися. Я, тогдашний политобозреватель Гостелерадио СССР, помогал ему править эту речь. И, на мой взгляд, самым сильным, собственноручно вписанным Гейдаром Алиевым фрагментом в ней стал величальный пассаж о русском народе. Не знаю, вошла ли та речь выдающегося азербайджанского лидера в собрание его сочинений, но как минимум этот неформальный, я бы сказал, писательский, пастырский посыл я бы тоже считал его заветом своим теперешним согражданам.
Да и нам, русским,  тоже.