Камень

Когда первосвященники творили суд над Учителем, я присел во дворе у костра, прикрыл глаза, но не совсем, а так, чтобы видеть входящих и выходящих из дворца, и стал вслушиваться в их голоса. Я весь дрожал от холода и страха, страха, что меня узнают. Но тепло костра согревало и расслабляло тело и, вслед за ним и душа моя стала успокаиваться. 
Все сидевшие у костра служители первосвященника говорили, конечно, об Иисусе и, вероятно, повторяли внушенное им раньше их господином мнение о том, что Мессия должен прийти из Вифлеема, а не из Назарета Галилейского, и что Иисус как Галилеянин не может быть даже пророком. Говоря о Галилее, они косились на меня и я чувствовал это всей своей шкурой.
-- Этот Галилеянин признался, что он Мессия! Что он Христос!
-- Что, так и сказал – «Я Христос, сын Божий»? –загалдели все у костра.
-- Нет, как-то путано сказал. Когда Каифа спросил: Ты ли Христос, он ему отвечал: «Если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать мне и не отпустите Меня. Но знайте, что после всего того, чему подобает свершиться, вы увидите Меня не иначе, как в славе Отца Моего. Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией.
-- Да в уме ли он, этот Галилеянин?
Услышав слова Учителя, множество раз слышанные, я потерял бдительность, открыл глаза и издал радостный возглас.
Все тотчас же уставились на меня, а одна из служанок подошла ко мне вплотную и спросила: «Должно быть, и ты был с Иисусом Галилеянином, что так прислушиваешься ко всему, что говорят о Нем?»
Не успел я ответить, как один из рабов первосвященника, родственник Малха, у которого я отсек ухо, всматриваясь в меня,  сказал:
-- Не я ли видел тебя с Ним в саду?
Внутри во мне все похолодело. Я не видел ни костра, ни людей вокруг, был только страх, который сжал мое сердце, словно  в тиски. Я оцепенел от страха, язык не слушался.
-- Не знаю и не понимаю, что ты говоришь, едва выдавил я из себя.
Уж не помню, как я поднялся на ноги. Собрав в кулак всю волю, стараясь не дрожать от страха и не выдать себя, я пошел к воротам.
-- Только не оборачивайся, только не поворачивай головы. Иначе пропал. Все пропало. Всё! Схватят, начнут пытать.
До ворот осталось двадцать шагов, десять.
-- Только не побеги, иначе догонят, собьют с  ног, свяжут, поволокут к первосвященнику. А из рук Каифы живым не выбраться.
Осталось всего пара шагов до ворот, как я услышал крик петуха. Как гвоздь в голову вбили, я вспомнил слова Учителя:
-- Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня.
-- Нет – нет, Учитель! Я же не отрекся, я только сказал, что не знаю о чем они говорят.
Я уже хотел вернуться во двор и сказать: «Да, да! Я был с Иисусом из Назарета, я пришел вместе с ним и слушал его. И я действительно считаю его Христом, как другая служанка подошла ко мне и сказала:
-- И  этот был с Иисусом Назореем
Все, кто стоял у ворот снова уставились на меня и страх снова обуял меня, опустился к район живота, и я с клятвой стал уверять их, что не знаю Сего Человека. Слова клятвы сыпались из моего поганого рта. Откуда они брались? Не из сердца же, которое было завоевано Учителем. Из печенки, этого грязного органа, самого грязного органа человека, ибо все яды и нечистоты остаются в ней?
«Хотя ты и клялся, что не знаешь этого Человека, но теперь мы догадываемся, что ты из Его учеников, ибо по твоему говору видно, что ты галилеянин».
Тотчас же петух пропел второй раз, и я вспомнил слова Учителя : «Прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня». Я вышел за ворота и, уже оставшись один разрыдался.
Я всю жизнь ношу этот «камень» и каждый раз, когда слышу крик петуха, падаю ниц и вымаливаю у Христа прощение.
Он-то меня простил после Воскресения, но тоn, что во мне не может простить.

Симон – Петр.
Страх, ужас.
Вибрация, прилив крови к голове. Сужение сознания. Я сам не понимал что делать, что говорил. Говорил другой человек, сидящий во мне. Я не мог его остановить. Мои руки тряслись как в лихорадке. Страх поднимался из моего нутра, зародисля кде-то внутри и стал подниматься точнее, сразу же захватил всего меня!
Я не мог говорить, язык не слушался. Наконец я смог выдавить из себя: «Я не знаю этого человека!
«Точно, точно он был с этим Иисусом Назареем! Слышите говор его галилеянский. Он явно Галелиянин.
«Да, я точно из Галилеи, но приехал на прадзних Песаха, мы остановились в гостинице рядом с Гефсиманским садом.
Я встал и пошел к воротам. Ноги не слушались меня. Я шел, а казалось, как во сне, что стою на месте. Будто двухпудовые гири подвешаны к моим ногам.
Я чувствовал на своей спине взгляы, их взгляды. И, запаниковал.. Еще сильнее.  Только не оглянуться, не выдать себя. 

Пархоменко – Быков – Невзоров.
Вася Байняшев. – распросить про предков, что он знает о роде Байняшевых, про Дейнека
Может эпизод с Петром будет началом Евангельского романа, иди даже шире – библейского романа..

«Случай в разведке. Что подумали бедные гаубичники. Солдатики.
Бегут навстречу люди в масхалатах, без опозновательных знаков. Стреляют, рвутся взрывкакеты. Началась война?  На нас напали? Неужели это солдаты НАТО? Надо бежать к пирамиде за своими автоматами! А в это время эти чудики куда-то пропали, испарились!