Созвездие белых душ

Сначала стали яростно плясать тени. Казалось, что с каждым вальсовым кругом они приближаются к моему изголовью. Схватившись вспотевшими ладонями за край одеяла, я укрываюсь с головой. В кромешной темноте сложно дышать, воздух быстро заканчивается. Неимоверным усилием воли заставляю себя выглянуть одним глазом из-под одеяла и наблюдаю, что происходит в комнате. Все успокаивается на время, но, как только я начинаю засыпать, снова завывает ветер, и я вижу приближающиеся тени. Ближе к рассвету дверь отворяется. Сквозь тонкую щелку я ясно вижу чьи-то глаза, блестящие в свете луны. Эти глаза пристально смотрят на меня. И я не могу оторвать от них взгляд, боясь, что чудовище может приблизиться… И лишь с восходом солнца слышу откуда-то тихую мелодию губной гармошки, весь ужас ночи проходит и я засыпаю.

Назавтра все повторяется. В полночь я оказываюсь на бесовской вечеринке, будучи то ли обедом, то ли развлечением. Сковывающий страх леденит ступни ног до такой степени, что я перестаю их чувствовать. Голова кружится, комната моя превращается в огромное колесо обозрения, шатающееся из стороны в сторону. Когда дверь отворяется, я уже знаю, что увижу вчерашние глаза. Уже не боясь меня и моей реакции, чудовище протискивается в дверь и останавливается у противоположной от меня стены. Было ли это другое существо или вчерашнее? Но сегодня у нее на шее болтается красная лента. Мы смотрим друг на друга и я понимаю, что завтра снова увижу ее. Маленькую белую овечку, которая будет вечность смотреть на меня своими малюсенькими неморгающими глазенками. И я не смогу скрыться от этого. И так день за днем, неделя за неделей. Она будет молча ждать от меня каких-то слов или чего-то еще, при этом пугая меня и не давая уснуть…

Я понимаю, что мне нужно как-то привыкать к ночным сновидениям. Снова меня пугает любой шорох и звук, исходящий из всех уголков моей спальни. Снова я не могу сомкнуть глаз, не понимая, сон это или явь. И снова вслед за ужасными плясками теней пришла к моей двери белая овечка с не моргающим взором. Только в этот раз, привыкнув ко мне или сообразив, что я ничего не могу поделать, она спокойно расхаживает вдоль стен, жуя выросшую неизвестно когда и как траву и листья, опавшие с уличных деревьев и залетевшие ко мне в комнату. 
Овечек было семь. Приходили они всегда по одной. И каждая отличалась от других цветом украшения. Я сбилась со счета, сколько раз я видела их, когда однажды, уже перед рассветом, почуяв знакомую мелодию, я, неожиданно даже для себя самой, крепко схватила край синего длинного шарфа, свисающего с гостьи.  Может быть от этого я не уснула как обычно, а продолжила видеть сон на яву. Овечка стала отталкиваться от стен, прыгая все быстрее и быстрее, музыка становилась громче и громче, а пространство вокруг постепенно темнело, и карусель эта остановилась только тогда, когда вокруг не стало видно ни одной звезды. Резко стало тихо. Глаза постепенно привыкли к темноте, и только сейчас я заметила невдалеке маленькую девочку. Возле нее прыгали шесть овечек, приходивших ко мне в гости. Мне было не по себе, однако странным образом страх, бушующий во мне каждую ночь, теперь испарился. И почему я боялась раньше этих милых созданий?

— Как ты здесь оказалась? — наконец спросила овечка с красной лентой. Я долго не отвечала, находясь в странном шоке от всего происходящего. Ведь я даже не понимала, где именно нахожусь.

— Она вцепилась в меня, когда пора было возвращаться, — проговорила овечка в синем шарфике, которую, как оказалось, я не отпускала до сих пор.

— И что нам теперь с ней делать? — грустно спросила овечка с зеленым пояском.
В это время девочка-пастушка хлопнула в ладоши три раза. Овечки перестали переговариваться и прислушались — будто считывая ее мысли. Потом шестеро из них убежало в разные стороны. Постепенно вдалеке стали появляться звезды.

— Что же все это такое? — наконец смогла проговорить я, надеясь, что мне все объяснит девочка-пастушка.

— Она не может ответить, — сказала оставшаяся со мной овечка с синим шарфом.

— Она заколдованная. Как и мы.

Я посмотрела на девочку, широко открыв глаза. Пастушка застеснялась и, отвернувшись, стала вновь смотреть на звездное небо, иногда жестикулируя. Тогда одна из овечек снова делала прыжок и на небе появлялась новая звезда.

— Я расскажу тебе, кто мы, — продолжила овечка. — Хочешь?

И, не дожидаясь моего ответа, она продолжила:

— Когда-то давно жила на свете волшебница, которая зажигала ночью звезды. И было у нее восемь дочерей: Хамаль, Шератан, Мезартим, Бхарани, Ботейн, Эпси, Лямма и Джета. Жили они скромно, вдали от деревень и городов. Главной заботой семейства, кроме домашней работы, было стадо белых пушистых овечек. Когда мать стригла овец — девочки вязали из шерсти одежду. Все дочери волшебницы были прекрасны, как звездочки на небе. Но красивы они были не только внешне, но и душой, так как росли добрыми и трудолюбивыми. Только самая младшая Джета была чересчур балованной.

И вот однажды Джета решила всех напугать. Она дождалась, когда мать-волшебница с заходом солнца уйдет зажигать звезды на небе, а старшие сестры уснут после наполненного трудом дня. Тогда зажгла Джета много свечей и стала с криками бегать по дому. Но она не предвидела, что в этой суматохе загорится их дом. В результате чего семь старших дочерей погибли. Вернувшись утром, волшебница не поверила своим глазам: увидела пепелище, вокруг которого бегали напуганные овцы. После этого заколдовала мать Джету, наказала ей больше никогда ни с кем не разговаривать, чтобы не приносить бед. Души же старших дочерей, дабы спасти их от вечной смерти, переселила в стадо овец и отправила жить на небеса. Сама же после этого с горя и умерла.

Джета долго не знала, как ей быть. Тихого и спокойного дома не стало, как не было рядом заботливой матери и сестер. Приходилось ей ходить по миру, но нигде не могла найти Джета покой даже днем. А с наступлением каждой ночи снились ей кошмары, от которых она не могла избавиться. Ночи с тех пор стали темными-темными и лишь семь звезд всегда ярко светили на небесах.

Джета росла и постепенно стала осознавать все свои ошибки. В конце концов она решила приносить людям лишь пользу. Для этого стала Джета изучать волшебную науку матери. И однажды она увидела своих сестер в образе небесных овечек. Стала она у них просить прощения за все свои капризы и за все то плохое, что когда-либо сделала. Сестры поплакали немного, обнялись и решили быть всегда вместе, и учиться, чтобы продолжать дело матери. Так и повелось: каждую ночь младшая сестра стала приходить на небо к своим старшим сестрам.

Однажды Джета стала играть на губной гармошке, что осталась от матери. И такая у нее получилась прекрасная мелодия, что все грустные и страшные мысли тут же рассеялись и сестры начали прыгать и плясать. И... Что за чудо!!! После каждого прыжка каждая овечка оставляла на небе яркие звёздочки! Обрадовались сестры еще больше. А Джета с этого момента перестала видеть плохие сны. То ли музыка, то ли аура матери оберегают ее и всех тех, кто слышит звуки губной гармоники.

Печальная история душ меня очень огорчила. Но я так и не поняла, что они делали и почему приходили ко мне. Я успела лишь подумать об этом, а овечка продолжила, словно читая мои мысли:

— Наша младшая сестра помогает всем, кто видит плохие сны. Она научилась прогонять эти видения. Мы помогаем ей. Каждую ночь в память о матери шестеро из нас должны зажигать созвездие Овна, а седьмая — ходить по домам и искать плохие сны, приходящие к людям.

— Почему же мне становилось так страшно при виде всех вас? И страх мой не уходил?

— Как же не проходил? С каждым нашим приходом на рассвете ты засыпала мирным сном, — ответила овечка. — Каждую ночь приходила одна из нас и звала сестру Джету, чтобы она прогнала твои страхи. Она играла на губной гармошке и рассеивала плохие сны.

Посмотрев на происходящее с этой стороны, все стало потихоньку складываться в ровное полотно. Неожиданно начался дождь и пастушка стала быстро хлопать в ладоши. Повернувшись к нам, она многозначительно посмотрела.

— Время тебе возвращаться, — промолвила овечка.

С ее словами пастушка стала играть на губной гармошке уже знакомую мне мелодию. А я стала медленно погружаться в дремоту. Не помню, как я очутилась снова в своей кровати. Я увидела на стене исчезающий силуэт пастушки. Прыгала рядом и овечка с синим шарфом.

— Больше не будешь видеть страшные сны, — сказала она. — А если вдруг станет боязно, смотри на небо, там увидишь нас в созвездии Овна и мы успокоим тебя.
Пастушка исчезла, однако я продолжала слышать музыку. Под эти звуки застывшие на окне капли ночного дождя стали множеством маленьких радуг. Каждая начала отражать в серость комнаты яркие краски, преобразуя страшный мир в добрую сказку. А уже через несколько минут полумрак осветился рассветным солнцем, превратив потолок в белесое небо. На стене все еще продолжала прыгать белая овечка, тускнея с каждым движением. И когда она исчезла, остался только ее синий шарф, зацепившийся за стул.

***

Все же иногда мне страшно засыпать. Теплое одеяло покрывается инеем волнения и дрожь забирается на кончики пальцев, покусывая ногти один за другим. В голове начинает что-то пульсировать, будто живое. Оно стучит по черепу, словно запертое несправедливо и начинает свистеть. Этот звон, отражающийся от стенок костей, со временем становится только громче. И ничто не помогает избавиться от боли, медленно просачивающейся постепенно к кистям, локтям и даже шее… И все это проходит, только когда вспоминаю, что прямо сейчас Хамаль, Шератан, Мезартим, Бхарани, Ботейн, Эпси, Лямма и Джета озаряют мир своим светом, создавая созвездие Овна. Тогда усилием воли сквозь замкнутые веки начинаю представлять на потолке зачарованную сказочную пастушку. Молча она смотрит на луну и, играя на губной гармонике, считает хорошие сны, пока овечки, прыгая вокруг, рисуют хвостиками звезды.