Таланты и их поклонники...

                Вовке Фадееву, по нынешним временам, светило  быть никак не меньше , чем заглавным российским политологом. Куда там Соловьеву или внуку Молотова. Хотя, бери выше. Может быть, стал бы он даже завпропагандой всего бывшего Союза. Или, например,  высокооплачиваемой топ звездой Голоса Америки.

                Безусловно, горлопанов с луженой комсомольской глоткой тогда хватало. Даже явный перебор наблюдался. Но так рассказать выдержку из «Правды», да с таким явным намеком на какое-то высшее знание, устроить , при этом, такую театральную паузу, после которой сам Станиславский записался бы к Фаддею в младшие ученики. Затем. Затем возвести глаза куда-то к небу и слегка в сторону, и  сообщить с таким убеждением , чтобы все безоговорочно поверили, что информация, дескать, получена, да, из непроверенных, но очень тайных и надежных источников.

                Это блестяще умел сыграть и воспроизвести только Вовка. Создавалось стойкое впечатление, что одновременно и лично он присутствовал, и на заседаниях вездесущего Пентагона,  и советского супергеронтократного Политбюро. Своеобразный дефект зубов только увеличивал это гипнотическое действие его особого азартного апломба.

                - Верю-верю,- восхищенно кричал в наших душах все тот же Станиславский.

                - Ну , Вы же сами понимаете,- отвечал Вова на немой вопрос в глазах окружающих и удивленного преподавателя,- такую информацию всем подряд  на улицах не раздают. Отнюдь.

                Если же при этом Фаддей поднимал указательный палец и глубоко закатывал блестящие, немного подмасленные от взглядов на восхищенных девчонок глаза, то аудитория впадала в настоящий ступор.

                Даже Азик, досыта и регулярно слушавший Голос Америки и многочисленные сплетни , доставленные напрямую от самых настоящих диссидентов, удивленно поднимал голову и пожимал плечами в ответ на панически-вопросительные толчки Вовочки Гойхмана.

                Последний широко и беспомощно раскрывал безразмерные глаза, открывал рот и произносил что-то очень невнятное - скорее похожее на народный перевод выражения,- Ничего себе,- обрамлённый в простую нецензурную оболочку.

                Каждый понедельник , в семь тридцать пять утра, на непостижимо далеких Петриканах, где был выстроен новенький комплекс зданий Кишиневского сельхоза, во всех группах , всех курсов, всех факультетов шла,  так называемая, политинформация.

                Сегодня давно уже понятно, что процесс этот проводился одновременно в десятках тысяч других студенческих групп по гигантской территории всего необъятного  Союза.

                Да.Тогда мы могли пропускать многие лекции и практические занятия, но это. Это? Никак. С этим, на самом деле, было очень строго.

                - Ко всем чертям с матерями катись любая бумажка ! Но эту ?! ,- стих Маяковского подходил к атмосфере, сгустившейся вокруг этого важного мероприятия, как нельзя лучше.

                За опоздания, к которым были приговорены практически все городские студенты, добиравшиеся до Петрикан по часу и больше, можно было попасть под самые грозные взгляды-проклятия жестоких старост, анафему от комсомольских и профсоюзных вожаков и, конечно, заслужить замечания от преподавателей-кураторов , которых величали политруководителями.

                За пропуск такого занятия следовали ещё более суровые кары. Это, и прорабатывания на комсомольских собраниях, и разговоры по душам с администрацией, и обещания испортить характеристику при выпуске из института, а с ней, и на всю оставшуюся жизнь. Вернее, уже  не жизнь, а просто на все дальнейшее жалкое существование.

                - Шоб ты жил на одну зарплату!,- страшное проклятие, озвученное незабвенным Анатолием Папановым в Бриллиантовой руке, вполне могло стать для прогульщика политзанятий очень грустной реальностью.

                Наш любимый доцент и руководитель Павел Леонович, или , просто, Арон, по поводу опозданий, конечно, не зверствовал. Ему добираться так далеко от своего Телецентра, было тоже не в кайф. Единственное удовольствие, которое он мог себе позволить на скучнейшем мероприятии, это предоставить слово Фаддею. И Вовочка эту честь отрабатывал по полной.
   
                - Лучше совсем не спать!,- решительно заявил Сашка Серебринский - мой сосед по комнате в общаге,- Милик, ты как хочешь, а я на этаж ниже,  к тезке Аввакумову.

                Там и минуты не пройдёт , как Сашка Коломиец и Трохимец присоединятся. Тебе, если сразу не заявишься, останется только сидеть, лежать, завидовать  и скучать. А завтра, рано с утра , все равно, вставать будет страшно тяжело. На политзанятие топать обязательно - не открутишься. Локти потом кусать будешь!  А мы кое-как на лекциях до обеда дотерпим, а потом спать завалимся. Кайф! Ты ,со своей учебой, запросто можешь всю свою жизнь так профукать!

                Против такого предложения и добавочной психологической обработки устоять было трудно, почти невозможно. Тем более, что вечер субботы и половина воскресенья, проведённые у родителей в соседнем Тирасполе , позволили выспаться и наесться с приличным запасом - как минимум, на целую неделю вперед.

                - ООО! Миля снизошёл со своего четвёртого этажа до нашего презренного третьего!

                Отец Аввакуум, как иногда величали Сашку Авакумова, весь засветился от восторга,- а мы с Трохимой уже думали сообразить было игру с Болваном! ( Болван - Игра в преферанс один на один. Карты третьего виртуального игрока - Болвана, использовали против играющего. Довольно мерзопакостная и скучная игра получалась в таком случае)

                - Но на безрыбье, придумал я тогда совершенно новое выражение, и рак чешуёй обрастает.

                - Коломиец, гад,  загулял где-то, а нам погибать со скуки,- жаловался на жизнь Сашка,-  Завтра приплывет с головной болью и  ныть начнет. Слава Б-гу, что Вы соизволили! Серебро, давай, сдавай быстрее до первого туза! Быстрей-быстрей, ребятки. До утра всего треть суток осталась.

                Через девять часов, включивших в себя цельную бессонную ночь, мы, с виду внимательно, ожесточенно боролись с дикими приступами дремоты и  слушали нашего главного политинформатора.

                - Об израильских агрессорах я сегодня говорить не буду,- Фаддей почему-то внимательно взглянул на меня. От этих слов, не скрою, стало намного легче. Да и Арон заметно повеселел.

                - Сегодня обсудим  происки американцев. В Центральной Америке, - он строго взглянул на Рошку и Постована,- снова активизировалось ЦРУ.

                Студенты, на которых обвинительно взирал Володя, сразу же начали выглядеть довольно испуганными. Гырштьоагэ - их сосед по столу, тоже весь внутренне сжался и виновато опустил глаза. Викол - наш профорг, немедленно отодвинулся, от греха подальше, в сторону от почти обвиняемых.

                - Несмотря на это,,- внушительно продолжал Фаддей,- их пролетариат, конечно не без помощи  наших советников,- Володя поощрительно взглянул на группу  активистов: Еремчука, Туркова и  Кубаря,- их рабочий класс устроил в Мемфисе очень даже интересную заварушку.

                Администраторы нашей группы сразу заметно  гордо приосанились и  старательно  внимали острым политическим процессам, заваренным, казалось, ими самими.

                - Обвинили, конечно, опять же Советский Союз. Но доказательств, доказательств, как не было, так и нет. Вот, что такое настоящая профессиональная работа,- о том, что Фаддей был в курсе всех тайных операций наших спецслужб, сомнений не возникало.

                - Однако местные антисоветчики и оппортунисты, - Фаддей  строго бросил взгляд на Любочку Деменюк и Аннушку Флейшер, которые прыснули смехом явно не вовремя, мешают здоровым силам развивать прогрессивные тенденции...

                - Вот это кадр у тебя, Павел Леонович! - с завистью и восхищением сказал после занятия доцент Гусак - седой как лунь завкафедрой гидравлики и прямой начальник  нашего Арона. Его направили к нам на политзанятие с проверкой.

                - Кто ж это накалякал, что у тебя в группе слабовато поставлена политическая информация? Я сейчас самую лучшую характеристику напишу! Сам узнал о международных делах много нового!,- Гусак даже покраснел от удовольствия.-Как зовут этого Вашего студента?

                - Фадеев!? Случайно, не родственник знаменитому писателю..?