Пятнадцатилетние капитаны

Москва вновь растревожилась наступившим будничным утром. Магистрали наполнялись потоком машин. Проспект Мира не был исключением. Дома отступили, сгрудились и обняли двор. Их холодные бетонные стены будто хотели согреться от пламенных веток осенних клёнов, которые иногда ласкали их стены в колыхании ветра. Листья-странники некоторое время хаотично кружились, пытаясь понять, кто они, и куда им нужно; а, заметив тихий островок, приземлялись на детскую площадку.
За металлическим забором ютились качели, пустые скамейки, деревянный корабль под названием «Быстрый»; в стороне поскрипывали холодным металлом тренажеры. От корабля шел пронзительный запах разбухшего от дождей дерева. Похоже, он привлек внимание бредущего в школу мальчишку, лет пятнадцати. Опасливо оглядываясь, словно боясь увидеть осуждение в чьих-то глазах, мальчик сменил маршрут, и, заскрипев калиткой, оказался в сквере. Закинув залихватским движением неподъемный портфель на пустую скамейку, он с пронзительным криком запрыгнул на борт «Быстрого». Его выбившиеся из-под шапки озорные волосы торчали в разные стороны. Куртка была расстегнута, на шее явно второпях замотанный шарф с эмблемой какой-то футбольной команды. Мальчишка схватился за руль:
-Э-ге-гей! Отдать швартовы! Пора в путь! – прокричал он, начав яростно крутить штурвал. Поворачивая корпус то вправо, то влево, капитан уклонялся от осеннего московского ветра, как от морского шторма. Его глаза горели, периодически он смачно вытирал рукавом расклеенный простудой нос...
А вокруг шумел город: люди торопливо шли на работу. И никто из шедшей через проходной двор толпы не знал, что здесь есть самый настоящий корабль, который плывет к далеким берегам. Его никто не замечал, только одинокий дедушка, занимавшийся на тренажере рядом. Впрочем, и последнего мало кто видел. А ведь он занимался здесь каждое утро: в будни или в выходные, для него это значения не имело. Монотонный скрип раздражал слух идущих не проснувшихся до конца прохожих. Мало кто поднимал глаза на одинокого старика, пытающегося справиться с плохо работающими после инсульта руками. Однако, кто его видел, надолго запоминал тот негаснущий взгляд. Сам старик в это время казался замершим будто не от болезни, а от немого упорства. Каждая часть его разбалансированного тела кричала: я смогу, я обязательно смогу! В это утро старик, похоже, заметил пятнадцатилетнего капитана, его лицо попыталось расплыться в задорной улыбке, а движения стали еще более упорными и стремительными.
Шарф, неловко завязанный непослушными пальцами, стал также развиваться, как у мальчишки, будто от морского шторма, а седая прядь развивалась на игривом ветру… Губы напряглись, похоже он тоже хотел прокричать:
- Э-ге-гей! Отдать швартовы! Пора в путь! …
Так и плыли по скрытым для всех необъятным просторам два пятнадцатилетних капитана: мальчишка-школяр и одинокий старик…
Мне удалось подглядеть эту историю. Ведь я была одна из тех, кто заметил и корабль «Быстрый», и двух пятнадцатилетних капитанов…
Однажды, я шла вместе со всеми, чеканя шаг. Вдруг, в голову снова постучал кто-то сверху… и завертелось на языке: … жил был гном. Какой гном? К чему это? Мне нужна была лавка, чтобы сесть и записать очередной возникающий сюжет…. Я остановилась и так оказалась в сквере.... Увидела мальчика и дедушку.
Это было несколько лет назад… В это октябрьское утро дедушки уже не было…
А что же гном… Но это совсем другая история…
С.Г. Васина