Горькая пилюля

                ГОРЬКАЯ ПИЛЮЛЯ
   Фельдшер я, на «скорой» работаю. Каждый день кого – то спасаю. Сегодня старика – ставлю капельницу (на полтора часа), а он, как все больные, рассказывает  о своей жизни, как он считает – о самом главном. То ли жалуется, то ли исповедуется.
  « Устал я. Устал. А то – мне 85 уже исполнилось. Ночь, а я сижу с котом Фёдором в квартире, и оба (слышу) похрапываем.
   Сплю я мало, в отличие  от Фёдора. Сон мой всегда короткий, но с разными видениями. Сегодня видел сон, где я молодой, и в тайге, а вокруг – ни души. И что делать – не знаю. Я открыл глаза – и рад, что ещё жив, и начинаю прошлое в уме перебирать. А там залежи всякого.
  Первым вспомнил я рассказ одноклассника Володьки Сергутина, как делегатом от комсомольской организации он был командирован в Тундру к эскимосам. Ночевать пришлось в иглу  вдвоём с девушкой  эскимоской. Так надо было.  Не поверили все  ему, но  посмеялись хорошо, зная о  его интересе  ко всему  не обычному,  к фантазиям.  А я  вспомнил через 60 лет его «сказки», и поверил.
   То было время  хрущёвской оттепели, а мы, все были «шестидесятниками». И все хотели, аж  кричали -  «На Север!», « На Сахалин!»,  «На стройку!», «На Целину!». Даже на время каникул уезжали.
   Может, кто - то напишет и об этом, нашем времени, и подвигах молодёжи, когда горела тайга, когда тонули, подобно вселенскому потопу, целые регионы -  в областях Сибири и Дальнего Востока. И кто – то, потом, не будет верить в то, как и в то, что Целина «родила» в 10 раз больше средней нормы. Все наелись и продали на годы вперёд, но не позаботились о том, что её, Целину, надо  подкормить. Все же знали, что мало родить, а надо вырастить в нужных условиях, а потом и «пользовать» с умом. Не учли, не хотели – вот и получили 0, 2 от предыдущего урожая. И покатились тележки с хлебом по спискам жителей района проживания, в размерах различных  норм для взрослых, работающих или не работающих, детей -  учащихся или в детских садиках. В Туле сам получал. А кто – то о таком и не слышал. Да и не повеит.
    Говорят, что сейчас Земля болеет. Не уж – то безнадёжно? Поговаривают ещё, что в Космосе обустраиваются. Планируют построить на Луне ремонтную базу для МКС. А когда – то, говорили, что дарят, передаривают, продают участки на Луне. Не верилось мне тогда, а сегодня – не знаю. Телевизор не смотрю (нельзя моим глазам), слышу плохо, вот всё, как во сне, с видениями.
   Ой! Какие – то грустные у меня мысли. Что ж, прожил рубеж средней  продолжительности жизни - 80 лет. Это сегодня, молодым,  обещают увеличить обязательную продолжительность жизни в 100 лет, а мне мои года, как подарок, а  от кого, и сам не знаю. Похоронил жену и всех родственников, всё, что нажил за годы честного труда, раздал уже, остались разные болезни, но не берёт  никто. Ха – ха!  А мне они зачем?
   Да, и правда – уходить надо вовремя и по – тихому (кто – то сказал из знаменитых), что бы не причинять никому неудобств. Согласен. Но как по – тихому? Это на войне – убили и всё. А здесь – похороны. Хотя и не заказывал, а всё же людям хлопоты.
   Вот так, который раз – решу, что пора мне  уходить, а мозг – то активный! Он просит совершенства в «этом» деле. Кажется Шаламов, когда - то так и сказал – «Не нужно скрывать страшное. Нужны силы, что бы рассказать, а не плюнуть и бежать!»
   Силы...  Их не осталось, разве только на то, как не принять лекарство «сердечное». «Сердечное лекарство» - вот уж ерунда в словосочетании. Сердечное – это та сладость, без чего и жить нельзя, было.
   Моё «сердечное» - моя Тонечка, «ушла», уж как 5 лет. 72 ей было. Не расставались мы 55 лет, с той самой целины, с той палатки, где ночами,  после костра, грелись комсомольцы от разогретых камней, а спины парней у стенок палаток, покрывались инеем. Очень оберегал я Тонечку, но болезнь и её пленила.
   Заболела моя Тоня. Но  - случай – в  свердловской  больнице, одну из всех, Тоню  взяла  для  эксперимента, кандидат медицинских наук (фамилию забыл). Взяла с неё подписку, да и применила метод, как эксперимент, и спасла Тоне лёгкие «прямым опрыскиванием антибиотиком». Не правильно я назвал, по - медицине, но в результате ушла болезнь из лёгких, туберкулёз, и зажили рубцы, все,  без следов. Вот только родить запретили.   Моя «сердечная», была всю свою жизнь « под особым наблюдением»,  как результат эксперимента, и прожила со мной одним, да с котами. Брошенных  выхаживала.
     Я остался один жить – горевать. А лекарство «сердечное» - горечь, да и только. Не принял эту горькую пилюлю – горевать больше не придётся.
   Одно меня останавливает – как  без меня кот, Тони моей, жить и кушать что будет? Он же гурман. Рыбку ему нельзя – « мочекаменная болезнь»  у него. Да и где я ему свежую найду?  5 лет уж не  хожу на берег с удочкой. Курочку ему варёную и без косточек. Иногда и сухой корм ест, но особенный. Вот и стоит полная миска сухого дорогого корма. А как же? Иногда я и до холодильника не могу дойти, что б ему курочку достать. Сам потерплю, а Фёдор голодным спать не ляжет – всё будет  мяукать, соседей беспокоить. Молодой ещё – 10 лет. Не знал нужды.  «Что тебе, Фёдор?» Понимает, о чём я. У них, у котов, мозги особенные, другая картина. Они не ищут смысла  жизни,  им  главное  - наестся, а  нашего, и по носу погладить. Каждый день ему говорю - «Федя, друг ты мой, единственный! Не бойся, я тебя сам не оставлю. Проглочу очередную горькую пилюлю, как доктор прописал! Фёдор, Федя, Федюшка, мой хороший, ты смысл моей жизни! Сегодня и до конца».
   Замолчал дед. Задремал. Я  закончил для него процедуру – капать «сердечное» лекарство ему в вену,  не стал его беспокоить – пусть подремлет, отдохнёт, а меня ждёт в соседнем доме бабуля – ей тоже 85. Что – то она мне расскажет?