Independento

Странное место. Странное время. Нет, я никак не должен был там оказаться. Но вопреки всему, это произошло СО МНОЙ. Именно со мной и не с кем другим. Хотя нет, был еще один чувак, но о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Или его не было? Я уже ничего не могу сказать с прежней уверенностью. Разве что, кроме одного: ****ЕЦ!

****ец мне. И ****ец всему, что я когда-либо знал. Мир больше не будет таким, как раньше. И я таким не буду… На ум сразу же приходят эпизоды из тупых американских ужастиков, где главный герой сидит в ванной или подвале по колено в соплях, судорожно сжимает бейсбольную биту и слезно причитает: «Господи, почему я?!!»

Знаете, что я отвечу: «А почему нет?!» Мы все давно привыкли, что мир вращается вокруг одних лишь нас. Вращается по-особому вокруг каждого. Может так оно и есть, не знаю. Только иногда и мы должны покружиться на потеху миру. Для равновесия или прикола ради — не важно. Это надо сделать просто потому, что таков ход вещей. Я был тому свидетелем. И я стал частью того, что всегда окружало всех вас…

***

Двигатель нашего «гольфа» начал кашлять и плеваться кровью еще на полдороги к заливу. Когда он заглох первый раз, мое сердце ухнуло куда-то в межреберье и оттуда уже не высовывалось, отстукиваясь коротко и часто. Каким-то чудом Георг, мой сообщник и водила тачки, сумел раскочегарить эту колымагу и проехать еще пару-тройку миль.

Затем машина стала рычать и дергаться. Со стороны было похоже, что шофер обдолбан или бухой, но Георг всю дорогу ничего такого не делал — я за это ручаюсь. Да и тех, кто встречался нам по пути, можно было пересчитать по пальцам. Неслись они, будто в жопу ужаленные и я сомневаюсь, что их волновало, как идут дела у парочки фриков, решивших сгонять к побережью. Нам тоже было плевать на всё — мы просто хотели разжиться дурью.

Короче, Георг снова пошаманил под капотом и «гольф» нехотя завелся. В этот раз мы проехали половину того расстояния, что сделали раньше. Чертов немецкий корч бормотал невнятные ругательства на своем языке, а потом заглох окончательно. Похоже, это была его отходная молитва.

Вскоре из тачки повалил пар, и я понял, что остаток пути нам придется пройти пешком. Георг как мог пытался реанимировать автомобильный труп, но дело явно было труба. Выбираясь наружу, мы одновременно хлопнули дверьми. Как раз вовремя, чтобы застать последние лучи заката. А кругом тишина и пампасы. Даже ветер пропал куда-то…

***

Мы молча брели по старой дороге, когда взошла луна. Где-то впереди завыли койоты. Под кожу словно воткнули миллион ледяных игл. Мы сделали уже миль десять — ноги гудели с непривычки, так что нам очень надо было заправиться.

С обратной стороны брючного ремня, в трех дюймах от левого кармана джинсов у меня был тайник. Я сделал его во время одного из своих наркоманских психозов, когда думал, что за дверью платяного шкафа (там я хранил свой стафф), толпятся копы. Как назло, я взял тогда много «бурого», с чего меня и накрыло, и боялся, что спалюсь со всем этим добром… В панике часть я проглотил (хорошо, что дозы были завернуты в фольгу и не растворились в желудке), часть рассовал по карманам, чтобы потом выбросить в форточку. А еще одну часть, совсем немного, я сунул в ремень, который распорол по шву с внутренней стороны. С тех пор этот трюк не раз выручал меня из таких вот ситуаций.

Конечно, никаких игл у нас с собой не оказалось. Всё это дерьмо осталось в машине, медленно остывающей где-то в десяти милях позади нас. Я позвал Георга, надеясь, что он знает, что делать с граммом «бурого». Он довольно ощерился. Предложил покурить. Ублюдок, будто я сам не знал, как это делается.

Мы вмазались прямо на потрескавшемся асфальте, точно зная, что кроме нас здесь никого больше нет. Мое тело тут же завернулось в желанное теплое одеяло, а остекленевшие вены благодарно вздохнули. Тягучая кровь наполнила меня смыслом. Я смотрел, как звезды спустились с небес и, застыв на горизонте, призывно улыбались нам своими космическими ртами. Больше ждать не имело смысла — мы легко устремились навстречу.

Никто не помнил, откуда взялся этот дорожный знак. На нем было написано «INDEPENDENTO». Наверное, название города. Я о таком ни разу не слышал, Георг тоже. Мы еще немного покурили перед тем, как начать знакомиться с достопримечательностями.

Надо сказать, что после знака обстановка вокруг мало изменилась. То есть не изменилась вообще. Лишь ночь, пампасы, вой псов да звездные врата на горизонте. Мы шли в полном молчании уже около часа, когда перед нами вдруг выросло ЭТО…

Похожее на гигантский завод или ангар, оно возвышалось над нами на сотни футов. Тёмная глыба из стали и бетона, походившая на гору, среди голых равнин она возникла как по щелчку пальцев, неизвестно откуда. Она выглядела так, будто таинственный инопланетный крейсер нашел здесь свое последнее пристанище. Адова хрень!

Но это было не всё. Там, на самом верху таинственного сооружения стоял дом. Не котеджного типа, а многоэтажка. Целый, мать его, небоскреб, светящийся многочисленными огнями! Я спросил Георга, видит ли он что-то подобное. Тот лишь кивнул, но по выражению его лица было ясно, что парня дико прёт со всего, что бы он там сейчас ни видел.

За моей спиной вдруг кто-то прошел. Я обернулся. Никого. Посмотрел по сторонам. Чисто. А когда снова глянул перед собой, то чуть в штаны не наделал от страха.

Там стоял человек. Так близко, что рукой можно было дотронуться. Высокий. Весь закутанный в какие-то тряпки, словно мумия или кочевник-бедуин. Вместо лица — сплошь кольца ткани. А глаза скрыты за стеклами очков-консервов.

Я не мог видеть этих глаз. Но я чувствовал на себе их ядовитый взгляд. Он прожигал меня насквозь, как обычно шантрапа испепеляет муравьев под лупой. Я видел этого типа всего минуту, а он уже знал обо мне все. Это было мерзко. Унизительно. Страшно. Наверное, так могло бы чувствовать себя яблоко, когда с него сдирают кожуру.

Мне показалось, что Земля уже успела совершить полный оборот вокруг своей оси, пока этот урод пялился на меня. Я конкретно сел на измену. Слипшимися пальцами нащупал шершавую рукоять, что висела справа на поясе. Это был тяжелый военный дедовский нож, резавший, наверное, ещё северян в войне за Независимость. Нож был второй для меня по важности вещью, с которой я предпочитал не расставаться (первой была наркота).

Совершенство линий. Идеальная гармония между весом и формой. В конце концов что могло быть реальнее, чем восемнадцать дюймов заточенной стали? Оружие успокаивало. Я даже перестал дрожать.

— Что тебе надо, придурок? — прохрипел я, стараясь держаться спокойно.

Забинтованный урод чуть склонил голову на бок, продолжая пялиться. Может, маньяк какой-нибудь? Для него тут самое место. А в этом адском ангаре он хранит трупы людей, которых укокошил…

Ох, у меня начиналась паранойя. Чёрт, как не вовремя!

Я посмотрел на Георга, ища поддержки. Похоже, того накрыло так, что он уже ничего не соображал. Сука! Как всегда, бросил меня в самый неподходящий момент! Мы тут одни, без тачки, без связи. Стоим посреди богом забытой трассы, а какой-то псих сейчас разделает нас, что свиные туши. Но Георгу на всё было насрать…

Я покрепче сжал свой нож, вспоминая одну из тех молитв, что заставляла зубрить покойная бабка. Что-то типа: «Отче, бля, наш! Ты там где-то есть. Да будет воля! И царство твои! Помоги мне во всём! И сделай, бля, так, чтоб все мудаки, сука, сдохли! Аминь!»

Вроде неплохо. Теперь я точно был готов оказать этому уроду достойный отпор.

Он стоял всё так же, не сдвинувшись ни на дюйм. Только больше не выглядел таким опасным. Это вообще был не он. Все эмоции, огнем взрывавшиеся внутри меня, вдруг разом стихли. Я медленно подошел к нему. Без страха. Ткнул рукояткой под ребра, зная, что он не ответит, после чего развернул свой козырь лезвием наружу.

Удар был резким и коротким. Я тут же отпрянул в сторону. Хламида упала к моим ногам дождем из тряпок. Я не верил глазам. На всякий случай я потыкал этот ворох носком сапога — под ним, конечно, ничего больше не оказалось.

В следующий миг со стороны таинственного ангара забрезжил свет. Вспышка была короткой, как если бы отворили дверь, впуская кого-то. Я огляделся. Кругом царила кромешная тьма. Даже звезды позатыкали свои рты, не желая больше светить. Я протянул вперед руку и не увидел собственных пальцев. Единственное что ещё удавалось различить во тьме — это чертов монолит у дороги. Я позвал Георга, и мы двинулись вперёд.

***

Нам открыли ещё до того, как мы решились постучаться. Часть ржавой металлической стены отъехала в сторону и на нас обрушился поток слепящего света. Он был таким ярким, что пришлось зажмуриться. Когда мы открыли глаза, всё вокруг оказалось иным.

Ангар был фантастически большим — куда больше, чем казался снаружи. Его своды уходи вверх, насколько хватало глаз. Внутри, наверное, можно было разбить десяток футбольных полей и еще осталось бы место для гигантской парковки.

В четверти мили от нас располагался «колокол». Не совсем такой, что используют в церкви, но похожий по форме и в сотни раз больше. Он был закреплен полостью вверх на каком-то невероятном механизме.

Внутри колокола что-то варилось. Наверное, металл — воздух был обжигающим и тяжелым, с едкой примесью серы. Позади первого колокола находилась еще пара-тройка таких же.

Кругом сновали дети.

— Охренеть, сколько их! — закричал Георг и это была его первая фраза за весь вечер и ночь.

Детей и в самом деле была туева туча и двигались они так быстро, что аж рябило в глазах. Мне ещё сильнее стало казаться, что я нахожусь в каком-то космическом муравейнике из чужого наркоманского сна. Резко захотелось свалить отсюда.

Я попытался поймать одного парнишку, но тот ловко увернулся от меня, делая вид, что ничего не заметил. Второй поступил так же. А от третьего я отпрянул сам, потому что увидел у него бороду, какой просто не может быть у человеческого ребенка (по крайней мере в таком-то возрасте). То же самое заметил Георг, тыча пальцем куда-то впереди себя. Я начинал догадываться, что перед нами вовсе не дети. В голове вдруг стали всплывать старые сказки и страшилки.

Опять эта ****ская паранойя...!

— Вам не сюда, молодые люди, — послышалось откуда-то сверху. — Это машинный цех. Без соответствующей квалификации здесь находиться опасно.

Я задрал голову и увидел чувака в белом. Мне он показался странно знакомым.
— Нам нужна помощь! — крикнул я, отчаянно шаря взглядом вокруг, в поисках того, что помогло бы мне до него добраться. — У нас машина сломалась!

При слове «машина» ближайшие существа замерли, вскинув маленькие бородатые головенки. В их глазах вспыхнула алчность. Чуть наклонив головы, совсем как тот урод снаружи, они стали медленно подбираться к нам с Георгом.

— Тихо, тихо, — приказали сверху, — не стоит упоминать о механизмах, когда рядом находятся дверги! Забирайтесь ко мне — лестница справа у входа.

Я посмотрел в указанном направлении. Там и в самом деле была металлическая лестница, приваренная к стене. Маленькие ублюдки подобрались уже достаточно близко, чтобы начать их всерьез опасаться. Потом чувак сверху пролаял несколько фраз на незнакомом языке и многочисленные дверги ринулись врассыпную, смешно толкаясь, как в мультике Tiny Toon.

— Спасибо! — прохрипел я, когда мы с Георгом были уже в относительной безопасности от чудного народца. — Мы были бы вам признательны, если бы вы вызвали эвакуатор…

— Ну, разумеется! — сказал чувак в белом, улыбаясь. Нет, я точно его уже где-то видел…

— Что это за место?

Он посмотрел на меня и сверкнул глазами.

— А разве вы не видели указатель? Не помните, что на нем было написано?

Я почесал голову, стараясь вспомнить хотя бы, как вообще выглядят указатели…

— INDEPENDENTO, — сказал Георг и это было второе слово, произнесенное им за весь вечер и ночь.

— У вас наблюдательный друг, — ответил чувак в белом. — Хотите, я покажу вам, как тут всё устроено?

Я подумал, что вреда в том не будет.

— Только эвакуатор сначала вызовите.

— Непременно.

Чувак в белом улыбнулся и снова что-то сказал. На этот раз его речь походила на свист. Затем раздался скрежет канатов. Площадка содрогнулась и медленно поползла вверх. Это был лифт — мы не увидели его сразу, потому что находились на самом дне шахты.

Довольно скоро колокола исчезли из виду, напоминая о себе лишь яркими точками внизу. Казалось, что мы ползли вдоль стены так медленно, что и улитка могла легко обогнать нас на дальней дистанции. Но в то же время пейзажи менялись с удивительной быстротой.

***

Напротив будто разыгрывался грандиозный спектакль невиданного масштаба. Мы наблюдали, как живут люди в том небоскребе, что венчал собой жуткий ангар. При чём этот огромнейший дом предстал теперь как бы в разрезе, так что было отлично видно происходящее внутри…

На первом этаже властвовал мускусный запах Зверя. Стены были исписаны корявыми изображениями странных животных, о которых я читал в учебнике по биологии. Кругом горели костры. Их дым был таким едким, что слезились глаза, а стены густо покрывались копотью.

Два заросших шерстью существа сцепились друг с другом за кусок сырого мяса. Один был могуч и широк в кости, другой — поменьше и половчее. Он использовал подлый прием, до сих пор популярный среди уличных барыг: поднырнул под ноги, сбивая противника, а затем навалился сверху. В его руке вдруг оказался камень. Я закричал, но было поздно — поверженный великан сегодня оказался жертвой, а не охотником. К его остывающему телу уже начали подползать остальные пещерные жители.

— Ублюдки! — заорал я. — Крысы! Пещерные крысы!

Я всё ещё продолжал кричать, когда этот подвальный этаж остался позади. Теперь я видел старую пирамиду с плоским верхом, к которой величаво подплывал воздушный корабль, похожий на дирижабль из XX века. Его с восторгом и трепетом встречали люди в островерхих чешуйчатых шапках. Дирижабль выровнялся, заходя на посадку, и застыл в сотне футах над пирамидой. Его дно частично раскрылось и оттуда, в потоке яркого света, стали спускаться…

Лифт вдруг набрал скорость, и мы миновали этаж раньше, чем я успел разглядеть экипаж корабля. Следующим был Египет, наверное. Этот период я узнал по многочисленным атрибутам того времени: были и фараон, и сотенная свита, и тысячи рабов, умиравших без счета во славу его. Не знаю почему, но в голову мне вдруг пришла мысль, что египтяне возводили свои пирамиды с острыми верхушками потому, что боги навсегда оставили их. Покинутые блудные дети сильно скучали и пытаясь вымолить хотя бы ещё один взгляд у своих жестоких отцов, строили величественные монументы. Мы как раз миновали этот этаж, когда многочисленный отряд рабов устанавливал верхушку.

На следующем этаже пахло предательством. А еще потом, страхом, жадностью. Десятки мужчин в белых тогах о чем-то ожесточенно спорили. Среди общего гама выделялся мужественный, с хрипотцой голос, обвинявший всех в трусости и предательстве.

Вскоре его недовольные возгласы сменились агонизирующими криками. Из-за всеобщей давки ничего толком не было видно. Но я помнил эту историю. Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, что одиночке в этой свалке не выстоять…

Чем выше мы поднимались, тем стремительней проносились этажи. Иногда мы даже не успевали как следует всё рассмотреть. Эпоха великого Рима сменилась чередой кровавых междоусобиц. Эпизод с крестом мы вообще пропустили. Зато от крестовых походов смердело вонью разлагавшейся плоти.

Из времен викингов я запомнил только холодные морские брызги, блеск стальных глаз и бряцание оружия перед набегом. Эпоха Возрождения потонула в стонах вшивых борделей, а открытие Америки — в дыму геноцида и жарких костров. Переполненный картинами прошлого, мой мозг был готов вот-вот расплавиться. И когда в ярде от нас рванула противотанковая граната, я понял, что больше не могу это выносить.

Наверное, чувак в белом разделял моё состояние, потому что дальше мы ехали так быстро, что пейзажи вокруг слились в одно мутное месиво. Я посмотрел на Георга и рассмеялся. Видон у него был ещё тот: отсутствующий взгляд и рожа, почерневшая от копоти. Я даже знал, о чем он думал в тот момент. Наверняка водила хотел знать происхождение дури, которой мы столь качественно вмазались на дороге.

— Долго ещё? — не выдержал я.

— Не очень. Устали?

Шикарный вопрос! Мне тут показывают такое кино, что я сейчас легко в ящик могу сыграть от сердечного приступа, а он спрашивает, не устал ли я!

— Что это было?

— Ты мне скажи, — чувак в белом прищурился. Он явно пёрся от своего спектакля. Отчего-то вдруг сильно захотелось смазать ему по физиономии.

— Чем вы тут занимаетесь?! — выдохнул я, сдерживая наплывавшую вновь паранойю.

— Может, имеет смысл сначала познакомиться? — сказал он всё тем же невозмутимым тоном. — Как ваши имена?

— Меня зовут Георг Сорум. Мне тридцать один год, и я до сих пор не закончил школу. Работаю в магазине автозапчастей, но не гнушаюсь и мелкими заработками, вроде доставки различной почты и домушных обысков. Трахаю дочку своего босса. Мечтаю стать скульптором… или скульптурой — мне пофигу.

От удивления моя челюсть чуть не грохнулась на пол. Это был третий раз за ночь, когда Георг открыл рот, чтобы что-то сказать и с легкостью наговорил на несколько статей уголовного кодекса. Придурок! Нет, меня им не расколоть даже под кайфом!

— Смелая исповедь! — восхитился чувак в белом, хотя мне показалось, что он просто издевается. Затем он посмотрел на меня:

— А что насчёт вас, молодой человек?

Я заложил обе руки за спину, тайком показав ему фак.

— Меня зовут Джон, — соврал я. — Джон Бон Джови. И я мечтаю стать знаменитым поп-исполнителем!

При этом я вызывающе посмотрел чуваку в белом прямо в глаза. В них я увидел пропасть.

— Интересно, — протянул он задумчиво. — Может быть, вы ошиблись? Мне показалось, что вас зовут Виктор. И что вы терзаетесь угрызениями совести из-за случайного убийства троих человек. Чувство вины ведёт вас по пути наркомании. А единственное, о чем вы мечтаете, это встретить человека, у которого хватит смелости снести вам мозги из пистолета 45-го калибра. Странный выбор. Я бы предпочел Винчестер калибром 0,308 дюйма — лишает жизни быстро и качественно, особенно если стрелять в упор…

Меня прошиб ядовитый пот. Откуда он все это знает? Снова копы? ФБР?! ЦРУ?!! Что, ****ь, всё это значит?!!!

— Может быть, вы и сами толком не определились, кем хотите быть? — не унимался чувак в белом. — Как же вас зовут на самом деле?

— Джон! — заверещал я. — Джон, ****ь, Бон Джови!!!

— Уверены?

Я не ответил.

— Ну что ж, будь по-вашему, — вдруг как-то тихо проговорил он. В его голосе я даже уловил нотки сожаления. Или опять показалось?

— А меня зовут Велиар. И я был первым, кто стал давать пристанище всем нуждающимся. Всё, что вы видите вокруг, создано моими руками. И конечно, руками тех, кто остался со мной продолжать это нелегкое дело…

Тут он сделал какой-то неуловимый жест рукой и темнота, в который мы находились, вдруг озарилась ярким светом. Я обнаружил нас стоящими на крошечном балконе под самым небом, то есть потолком, а внизу как ни в чём ни бывало суетилось множество человеческих существ.

Невдалеке я также увидел большое здание вроде медицинского центра. На его фасаде алела огромная капля. «Донорский институт», — подумал я. Какие-то люди в серых балахонах совершали молитвы перед уменьшенной копией пирамиды, что я видел по пути наверх.

Эти жрецы напомнили мне кришнаитов, бродящих по городу босиком и поющих свои странные песни. Я всегда завидовал их гипнотически-наркоманскому психозу, который они даже не скрывали, из-за чего копы обходили их стороной…

Ещё внизу было много, очень много людей в прикидах, похожих на тот, что я видел на ублюдке снаружи. Они сидели, закрученные с ног до головы в эти свои тряпки и пялились сквозь стекла очков-консервов в экраны компьютеров, проводя какие-то вычисления.

— Отдел Статистики, — пояснил Велиар, хотя мне все равно хотелось называть его «чувак в белом». — Очень полезные люди. Предсказывают все события, которые произойдут на земле в ближайшие века с точностью до миллионной!

— Так вы что, управляете ходом времени? — спросил я, не зная, гонит он, или говорит правду.

— Можно и так сказать. Но я бы заменил слово «управлять» на «направить». Разница всего в одной букве, а смысл принципиально иной. Сбои случаются крайне редко, но, к сожалению, приводят к тяжелым последствиям…

Я снова посмотрел на здание с огромной каплей крови.

— А это что за хрень?

Велиар скривился, брезгливо посмотрев на меня, как на клопа, которого надо поскорее прихлопнуть.

— Эта, как вы изволили выразиться, «хрень» — Отдел Взаимопомощи и Донорской Поддержки. Наши филиалы открыты во многих точках планеты. Но, к сожалению, пока еще работают нерегулярно…

Георг присвистнул от удивления. Хотя, правильнее было бы сказать — он присвистнул, удивляя меня. За минувший вечер этот парень, наверное, произнес больше слов, чем за всё время нашего с ним знакомства!

— У вас тут прямо Ноев ковчег! — сказал я единственное, что пришло мне в голову.
Велиар отрицательно покачал головой. Его циничная усмешка начинал сводить меня с ума.

— Ну что вы, — произнес он, — Ной — лишь жалкий плагиатор, фантазии которого ограничены цифрой два. Я же всегда мыслил масштабно, принимая в расчет КАЖДОГО! Скоро вы и сами в этом убедитесь…

Последняя фраза мне не понравилась. Я терпеливо ждал подвоха и вот, вроде бы, дождался. Что-то подсказывало мне, что пора делать ноги.

— Мистер Велиар, — начал я, стараясь быть вежливым, — всё это было очень увлекательно! Если бы вы открыли свой аттракцион широкой публике…

— Аттракцион?!!

— Э-э-э, может быть, я неудачно выразился…

— Крайне неудачно, мистер Джон, — он сделал ударение на слове «мистер». — Вы вообще обладаете уникальной способностью «всё проёбывать вхолостую», прости Господи. Так, кажется, говорят наркоманы, когда подходящий момент упущен?

Нет, он точно нарывался. Я первый и последний раз вижу этого чувака, а он еще имеет наглость читать мне мораль! ****ая паранойя становилась непереносимой.

— Знаешь, что? — не выдержал я. — Иди на ***! Не твое, бля, дело! Моя жизнь тебя не касается! Так что спускай свой грёбаный лифт и дай нам спокойно уйти отсюда!

Я повернулся к Георгу:

— Давай, старик, приходи в себя! Нужно валить отсюда!

В ответ он лишь покачал головой. Я не мог поверить своим глазам.

— Ваш друг гораздо рассудительнее вас, мистер… Джон! Я бы рекомендовал вам не совершать лишних движений.

— Не пудри мне мозги, как этому инвалиду! — заорал я, срываясь на визг. Я чувствовал, что больше не могу контролировать бесов в моей голове. — Я хочу отсюда выйти!!!

Велиар улыбнулся. На этот раз довольно и вкрадчиво. Я видел, как зажглись в пропасти его глаз недобрые огни.

— Георг, — властно сказал он, — подведи своего друга к окну. Только держи его крепче, чтобы он ненароком не вывалился…

Мой компаньон взял меня за руку и потащил куда-то в сторону. Я попытался освободиться, но это было всё равно, что убегать от магнита, если ты гвоздь. Шутка ли, но этот вчерашний торчок вдруг сделался тяжелоатлетом! Я посмотрел в его глаза и увидел полное отсутствие мысли.

Мы подошли к возникшему из ниоткуда иллюминатору. Я заглянул в него. Внизу хищно плескались волны. Низко светила луна. Её серебристых лучей как раз хватало, чтобы разглядеть все эти трупы, истязаемые приливом. Сотни и тысячи погибших тел.

Для моего несчастного рассудка это было уже слишком. Я вдруг представил, как лечу вниз, спеша присоединиться к своим мертвым товарищам по свободе. Мне стало дурно. К горлу подступила блевота.

— Кто это? — захрипел я, заранее зная ответ.

— Это все те, кто отказался участвовать в моем проекте, — промурлыкал Велиар. — Они так рьяно желали уйти, что забыли, как высоко поднялись…

— Чудовище…

— Возможно. Но это с какой стороны посмотреть… К тому же я верю в необходимость совершения большого зла ради ещё большего блага.

И тут я понял, что рыпаться бесполезно. Если я откажусь прямо сейчас, что бы он там ни предлагал, то через секунду мой дружок-идиот отправит меня в свободное падение и даже не вспомнит об этом. А так у меня еще оставался какой-никакой шанс…

— Ладно, твоя взяла, — сказал я, пытаясь стряхнуть с себя тяжелую клешню Георга.

— Только я вот никак не пойму, чем вы тут занимаетесь?

— Как это чем? Вращаем Землю!

***

Все втроем мы стояли на пороге Донорского отдела. Я решил так называть это жуткое здание с каплей крови, чтобы позлить Велиара. Но он был непрошибаем.

— Нас здесь располосуют на части, да?

— В крайнем случае. Отказ от своего тела должен быть добровольным, иначе внутренние органы не приживаются в пациентах. Мы стараемся свести этот риск к нулю.

— Чего ж мы сюда приперлись?

Велиар пожал плечами:

— А нам и не сюда. Не переживай, — добавил он. — Отсюда просто так никто не уходит…

Он величаво побрел вдоль белой стены, возвышаясь над любым случайным прохожим. Хотя вряд ли здесь кто-то оказался случайно…. Причём людей вокруг было так много, что о побеге не приходилось и думать. К тому же Георг шёл позади меня на случай, если я всё-таки решусь сделать ноги.

Я послушно брёл следом, глядя Велиару в спину. Только сейчас я заметил, что это странное белое одеяние, в которое он был завернут, точно кукла в бумагу, не имеет ни единого шва. И даже немного подрагивает, будто бы на сквозняке.

Когда я понял, в чем дело, токсичный пот стал лить с меня ведрами, выводя из тела наркотическую заразу. Ведь это был не саван. Не балахон. Не тога. Это вообще была не одежда. Это были кожистые крылья летучей мыши…

— Ну вот, пришли, — сказал Велиар и улыбнулся. Я увидел, что из ряда его зубов выделяются два острых клыка. — Это Отдел Смены Религии. Первым его адептом была сама Лилит. Теперь же у неё много очаровательных помощниц. Они помогут вам разобраться в себе. И определят на соответствующее место…

— Выбирайте! — он легонько толкнул нас в сторону маленького черного обелиска, перед которым стояли десятки симпатичных девчонок. Я напрягся, чувствуя, как твердеет у меня в штанах. Если это был прощальный подарок демона перед той рабской жизнью, что ожидает нас в этих стенах, то он был поистине царским. Но какое там «выбирайте» — я хотел перетрахать их всех!

Когда меня взяла за руку одна из них, я вдруг понял, что слова Велиара были обращены не к нам. Моя жрица выглядела маленькой и тонкой, словно струна гитары, с черными длинными волосами. Она неспешно повела меня к циновке, расстеленной перед алтарем. Жестом пригласила опуститься на колени. Сама расположилась передо мной.

Я долго смотрел в космические колодцы её черных глаз. Она улыбалась.

— Я люблю тебя! — вдруг сказал я, и это было так. — Выходи за меня замуж!

— Конечно, — ответила она, снимая холщовую тунику. Белья под ней не оказалось. Зато на каждом квадратном сантиметре её нежного тела был маленький холмик груди с лиловым соском, на котором открытыми ртами сияли небесные звезды.

Улыбаясь, она легла на спину. Я раздвинул ей ноги, уверенный, что познаю мир глазами Рембо (это имя, или фамилия — откуда оно вообще взялось в памяти?) Проглотив стон вожделения, я ринулся в неё, растворяясь. Экстазы, кошмары, сон в гнездах из пламени…

***

И вот, я сижу в грязном переулке в заблеванных шмотках и с дырой в мозгах. Наверное, я выгляжу настолько отвратительно, что даже бомжи делают вид, что не замечают меня.

Внутри меня больше ничего нет. Ни надежды. Ни других воспоминаний. Ни даже боли.
Тоска. Одна лишь тоска. Как будто меня вмазали самым мощным наркотиком в мире, дали поторчать, а потом оставили умирать от ломки в этом паршивом месте. Я даже не знаю, где нахожусь. На какой улице? Какого города? И кто я вообще такой?

Иногда на меня находит, и я бегаю по бульварам. Кричу на прохожих. Бросаюсь под машины. Ору в небеса. Только все они делают вид, что ничего не замечают…

Однажды я посмотрел в свое отражение, и увидел парня в глэмовских казаках, драных джинсах, кожаной жилетке и копне крашеных белых волос. Это был не я. Вместо мозгов у меня была дыра размером с кулак. И песня "It’s My Life", пульсировавшая из колонок чужого бумбокса. Интересно, я уже определился, кем хочу быть?

Странное место. Странное время. Египетские боги, как же я хочу обратно! А может, я уже там?