Остаться при себе своем и среди своих. p176-179

Видели ли вы когда-нибудь кочевых цыган, которые табо-
ром перемещаются с места на место? Века и даже тысячелетия
идут мимо них, а они, сменив сотни поколений, по виду оста-
ются теми же, по образу жизни ни в чем не изменившиеся, и в
характере своем и в своем нраве не знающие перемен.
Когда пытаются их сделать оседлыми, не только народы,
среди которых они кочуют, но и свои же, оседлые цыгане,
бывает, и украдут и удержат у себя, а удержанный цыган или
цыганка вырываются, убегают как на свободу в свою полную,
казалось бы, лишений и неудобств, кочевую жизнь. Похоже,
что они без этого и жить не могут.
Но точно так же, как и мы, культурные, оседлые, цивилизо-
ванные, ни за что не пойдем в их стан жить их жизнью. Наша
жизнь – вот жизнь. Пусть попробуют цыгане кого-нибудь из
нас украсть и удержать у себя. Вырвемся, сбежим, тоже как на
свободу, вернемся к себе, в свое и к своим.
Преподобный Иосиф Исихаст пишет, что к нему в скит
по доброй воле приходили или прибивались афонские иноки
и монахи, желая духовного руководства и ради него соглаша-
ясь на не менее суровые условия, чем-то сродни как у кочевых
цыган, вместе с тем выражая готовность претерпеть все

177
трудности скитнического устава и разных обстоятельств жиз-
ни, которые время от времени у них случались. Из двухсот с
лишним таких желающих удержалось жить с ним всего девять
человек. Остальные оставили его, все равно что вырвались,
убежали, тоже как на свободу вернулись к себе, к своему, к
своим.
Но и постоянные ученики старца Иосифа преподобного,
если случалась необходимость задержаться в общежитель-
ном монастыре или, того хуже, в городской больнице из-за
болезни, чувствовали себя пленниками и при первой же воз-
можности убегали оттуда, чтобы вернуться к себе, к своему
и к своим.
То же бывает и с деревенскими жителями, задержанными
в городе разными нуждами. Они не могут в нем долго оста-
ваться. И тем более с городскими, которые порой больше неде-
ли-двух не могут даже находиться в деревне, не то чтобы жить.
Убегают к себе, к своему и к своим.
Если продолжить это исследование, то увидим, что четы-
ре рода людей – внешние, средние, внутренние религиозные
нравственно-трудовые и внутренние нравственно-духовные
один в один имеют подобный же характер.
Внешние, которые живут, пользуясь всем готовым, знани-
ями, организованной для них жизнью и устроенной для них
дисциплиной, например в виде государственных законов, рас-
поряжений и механизмов, или в храме устроенной жизнью,
другой жизнью жить не могут. Попав в творческий коллек-
тив, они ищут в нем какую-нибудь нишу (обязанность, пору-
чение, дело), которые не требуют от них творчества. В жиз-
ни они готовы штамповать на конвейере, подавать, убирать,
обслуживать, пересказывать, излагать, переписывать, состав-
лять, складывать, но только не придумывать, не сочинять, не
изобретать и не творить новое. Готовы подчиняться, делаться

178
начальниками,
приказывать, обучать, но только в готовых
инструкциях и сверху написанных распоряжениях, приказах.
Уведи их из такой жизни, они все равно в нее убегут к себе, в
свое и к своим.
Так жены убегают к родителям, к своим, чтобы насканда-
лившись с мужем, вернуться к себе, значит к маме. Мужья по-
сле скандалов убегают к своим, в свое и к себе. Нередко это «к
своим» и «к себе» совершают пьющие или друзья, у которых
тоже не заладилось в семье, или работа и сотрудники, т. е. не
семья. Что и как делать и вести себя в семье, они не знают, и
как внешний человек лучше чувствуют себя вне семьи.
Средние люди, творческие, изобретательные, ищущие, до
всего докапывающиеся, не терпят и не могут долго находиться
в организованных и дисциплинированных рамках, не могут
иметь дело с готовыми знаниями, написанными для них ин-
струкциями, распоряжениями, стандартными обязанностями.
Они бегут от них в более-менее свободный для них распоря-
док жизни. Быть в семье со второй половиной, которая есть
человек внешний, им становится невмоготу. Равно как и внеш-
ний человек не знает, как жить с человеком средним. Характер
жизни среднего человека труден для него. Несовместимость,
нерезонансность лихорадит семью. И в итоге разваливает.
Каждый убегает к себе, к своему и к своим.
Оба рода людей – внешних и средних давно живут в городе,
несколько поколений назад убежав из деревни. Они и создали
себе и под себя город. И продолжают усовершенствовать его.
Тем самым уже необратимо закрепляя в себе характер внеш-
него и среднего человека.
Лишь часть людей внутренних, нравственно-трудовых, ре-
лигиозных оказались тоже в городе. Остальные все остались
в деревне. Оставаясь в деревне, были крестьянами – патри-
архальными, верноподданными, живущими святой жизнью

179
в церковном укладе. Никто из внешних и средних не захотел
оставаться с ними. А те, кто со временем нарождался у них, до-
стигая юношеского или среднего возраста, соблазняемые друг
другом, а то и беспутными родителями, тоже уходили от них
в город.
И к нашим временам опустела деревня. Там, где еще оста-
ются люди жить в деревне, это уже не внутренние нравствен-
ные, но те же внешние, изредка средние. Они живут в дерев-
не, постепенно переделывая ее под себя, превращая в поселок
городского типа и свойства народа Божьего изгоняя из своей
семьи, из своей среды, оставаясь с собою, в своем, со своими,
подобными им. Современными, нетрудовыми, нерелигиозны-
ми, утратив нравственность. А то и пьющими, бескультурны-
ми и проч.
И внутреннего нравственного человека, которому свой-
ственны супружество, родительство и сыновство, тоже изгнав
из себя. Потому и у деревенских, живущих подобно город-
ским, уже нет или очень мало ладных семей, нет настоящих
сыновей и дочерей.
И трудовую силу уже давно изгнали из себя, потому что уже
три или четыре поколения содержат детей до школы в празд-
ности при мультиках и развлечениях, затем в школе в безде-
лье, на современный лад и по современным меркам охраняя
их от труда. В итоге в подростковом и юношеском возрасте
своих детей получают от них возмездие – пьянство, мат, от-
кровенное безделье и в наши дни возрастающий разврат. И не-
возможно никого из них позвать в крестьянство. Послушают,
послушают,
да и уходят. Уходят к себе, к своему, к своим.