Кошмарная суть на хрен не нужного Инстаграма

            
     - Кричи : " Резня !" и кошек Витухновской спускай с цепи, чтоб рвали в клочья мяса гламурных баб книжонки и культяпки, сметая сор на верный путь, что выстрелом в башку тебя переместит за дальний горизонт ...
     Я прервался и горделиво осмотрел внимавших, сверху вниз, вложив в свой бешеный взор максимальный градус отвращения, не жалея даже Дитушку, вновь водруженную на почетное место на рее, где она болталась под сырым ветром с Фаррер, несущим бациллы чумы и запах вареной рыбы, наспех пожранной рыжебородыми ютами ярла Оспакара Говноеда, уже вышедшего на флагманском драккаре в лихой рейд, что закончится на виселице Ковентри. Мы торчали на палубе  " Золотой лани ", ожидая рыжеволосую девственницу, так медоточиво раздававшую нам накануне улыбки и жалованные грамоты на и так уже наше, взятое силой и хитростью сноровки, один Пох умудрился помародерить в Твиттере, оставив по себе такую память, что старожилы птичьей помойки прижимались плоскими карточными телами к сраным тэгам и, поводя острыми ушами кровососов, тихо шептались о чем - то непонятном и потустороннем, обсуждая Навального и Трампа, дедов и говно, говно и говно, затопившее Вселенную со всеми социальными сетями и СМИ планеты, не нужными и гнусными, как гнилая отрыжка пораженного язвой двенадцатиперстной кишки желудка. Королева передала наутро через щетинистого, как еж, Рэйли, что прибудет сразу же после обеда, и мы ломали головы, когда у царственных особ обед. Чикатило, обсасывая тощую ногу евреюжистой Потупчик, заметил, что, возможно, королевы вообще не едят ничего, кроме спермы длинного и опасного дурачка Ли, разговляясь по праздникам сериальными катышками овечьего навоза. Симпатичный мужчина в серо - стальном мундире молча показал маньяку раскрытую книгу и тот, вглядевшись подслеповато в страницу, зашатался, белея, ибо там было прописано чорным по белому о таких вещицах или штучках, что понтифики до сих пор харкают желчью, царапая отросшими когтями невинные анусы малолетних служек, вспоминая ярость Розенберга, выплеснувшуюся мифом двадцать первого века под редакцией Мединского, показавшего Тарантине свой х...й сразу же за поворотом на Царь - пушку.
     - Зырь, чо у меня есть, - жарко дышал, запотевая очками, министр, твердо мацая ампутированный хер перед лицом закордонной угрозы.
     - Ыыыы, - отвечал Тарантино, мысленно уже идя к самому Урганту. То есть, в жопу Изабеллы Кларк.
     - Не ругайся, - попросил меня Кротов, тоже уже постепенно сходя с ума за период долгого ожидания, только ждали мы разные события, он - эту ничтожную королеву доброй старой Англии, а я свою Богиню, забросившую волшебного коалу в коварные объятия императрицы кошек, выносящей мозг ежедневно, даже уродец Кравченко, придя и увидев, окуклился под ногами фашистов, проклял Путина и сымается теперь строго в телевизорных проектах, проектируя и репродуцируя фрейдистские намеки в очень странной манере работы оператора, захватывающего объективом лишь головы и ничего, кроме голов. Одни волосы да глаза, вот и все кино, б...дь. Куча пафосных речей, тачки, шмотки из коттона и общий привкус такого говна, что нет у меня телевизора, иншалла. - Лучше гони из поэмистой рапсодии, - он уселся на палубе, устало облокотившись на кнехт бухты манильского каната, и закрыл глаза.
    - Готспир из самых честных шобл, - уже орал я, трясясь от ненависти и отсутствия Бэйли, бегая по юту  " Золотой лани ", - вонзив в коня отросток ерзкий, накачивал его подхвостным уренгоем, что вдаль протянет трубы, и хохлы вновь обосрутся с ног до головы, являя миру лик демократичных пидарасов. Шумит камыш и гнутся шведы, шалишь, Ефим Суббота смотрит вдоль, пущая зрак в торец и видя там клопа. Он плоский, будто мир по Меркатору, висит, подобно титькам теннисистки, умастившей кишку прямых аллюзий щетиной Гилкса поперек.
    - Аааа, - раздался крик за бортом и я вновь прервал декламацию.
    - Бушар, - спокойно пояснил Пох, отбегая от фальшборта, - я ей камень на шею приладил, в куль поместил и в воду бросил.
    - Надо было в бочку с цементом закатать, - посоветовала с реи опытнейшая Дита, одаривая пикирующих коршунов клочьями волос и кусками плоти с горба, положенного всякой верблюдице эволюционно, - у вас же есть пословица про говно и силу Архимеда.
    - Есть, - согласился я, поникая грустно с пичалькой, мать вашу так.
    - А пить можно кровь, - задумчиво предложил Кротов, считая членов нашего поредевшего отряда по головам, - раз, - ткнул он железным пальцем в меховой живот взвизгнувшего медведя, - два и три, - Чикатило и Розенберг усмехнулись, качаясь на ногах Диты, словно расшалившиеся школьники, - четыре, - добро улыбнулся он матерой стриптизерше, - пять, - отдавая себе честь резким жестом затянутой крагой руки, - шесть и семь, - он проводил меня взглядом, а я, бросившись к борту, закинул три десятка глубинных бомб вослед долбанным инстаграмовским тэгам, булькающим над вздорной блондинистой головенкой моей канадской дурилки и музы.