Только б вернулся... Глава вторая

Помещение не было звукоизолировано, и они слышали всё, что происходило в салоне. Тяжёлое падение выломанного люка – от него содрогнулся лайнер, – выстрелы и крики, громкие команды, перекрывающие шум боя. Это было настолько страшно, что Илья, вздохнувший свободнее, когда нашли Аню, постепенно всё крепче стискивал кулаки и зубы. Вскрики раненых людей – не в книге, не на экране, а на самом деле, – чей-то душераздирающий вопль и почти одновременно звук падения человеческого тела, грубая брань, оборвавшаяся на полуслове – всё это сливалось в сплошной и до ужаса настоящий кошмар, от какого не проснёшься и не убежишь. Там, за дверью, гибли люди, и среди них, возможно, те двое лаурков, что играли совсем недавно в шахматы.

Илья не знал, сколько времени прошло, он очнулся от оклика Антониды.

– Илья! Сядь, куда ты?

Он не заметил, как встал и подошёл к двери – он весь был там, за этой дверью, в салоне. Он вернулся к Антониде, взглянул на Аню. Та, казалось, дремала у матери на плече, её большие глаза были закрыты, а лицо как-то разом осунулось, словно с момента нападения прошло несколько дней.

– Она спит? – тихо спросил Илья.

– Это... не совсем сон, – с трудом ответила Антонида. – Это после стресса. А ты молодцом, Илья. Честное слово, я видела, что ты необычный мальчик, но такое мужество...

Илья удивлённо поднял голову.

– О чём вы, Антонида? Мне страшно.

– Всё будет хорошо, Илья, – сказала Антонида как могла твёрже. – Лайнер пиратам не отдадут.

Илья снова всмотрелся ей в лицо, стараясь понять, верит ли она сама в это. С того момента, как стюардесса увела их из салона (что-то с ней теперь?) ему ясно было, что лайнер защитить не удастся. Если за оружие пришлось взяться пассажирам, значит, положение отчаянное. Наверно, надежда на спасение была, но Илья... не то, чтобы он не верил в это... Он просто знал, чувствовал, что лайнер будет захвачен. Такие предчувствия не обманывали его.

«Хорошо, что мама не знает...» – снова порадовался он.

О своей гибели он не думал, как-то не пришла ему в голову такая мысль. Возможно, присутствие Антониды и Ани не давало ей возникнуть. За них он боялся сильнее.

Антонида тоже напряжённо следила за каждым звуком и вдруг попросила:

– Илья, погаси свет.

Илья осмотрелся.

– Знаете, сначала нам, кажется, надо забаррикадировать дверь.

– Чем?

– Всей этой аппаратурой.

Антонида тоже осмотрела полки.

– Едва ли надо это делать. Если дверь забаррикадирована – значит, внутри люди. А так, может, обойдётся, заглянут да уйдут.

Илья промолчал. То, что не уйдут – казалось ему очевидным. Но в конце концов, запираться или нет – какая разница? Всё равно достанут. Без обыска не уйдут, и спрятаться здесь негде. Даже Аню спрятать...

Илья погасил свет.

Звуки выстрелов становились реже. Стрельба откатилась вниз, ноги затопали по салону. Раздалось ещё несколько близких выстрелов и вскрик, грубый гогот и торжествующий голос землянина, крикнувший на космолингве:

– Всё! Докладывайте Консу – лайнер наш!

Илья закрыл глаза и услышал, как судорожно вздохнула Антонида. Они не произнесли ни слова, с ужасом ожидая, что будет.

К их двери не подходили долго. Пиратам хватало добычи. Сжавшись на полу от отчаяния и ненависти, Илья прислушивался к звукам грабежа. В этот момент он жалел, что у него нет в руках бластера. Те, кто творил такое, не могли рассчитывать на снихождение. Слишком страшно это было.

Но, наконец, дошла очередь и до их каморки. Кто-то схватился за ручку, дёрнул, ударил. Аня вздрогнула на руках у Антониды и пробормотала что-то, но не очнулась. Антонида прижала её к себе и нащупала в темноте плечо Ильи.

– Илюшка, когда они ворвутся, пожалуйста, отойди от меня туда, в сторону... – взволнованно, прерывающимся голосом попросила она.

– Зачем? – тоже шёпотом спросил Илья.

– У меня бластер мужа, я взяла его, когда... когда поняла, что случилось. Это не спасёт нас, Илья, но... не знаю, поймёшь ли ты... Этих людей не тронешь ничем. А сдаться без боя я... Я не смогу.

И снова чувство глубокого уважения к этой сильной, большой женщине поднялось у Ильи в душе.

– Вам надо растить сыновей, – невольно и не к месту сказал он.

– Да... теперь-то уж... – пробормотала Антонида.

Илья прижался щекой к её руке.

– Нет, – уверенно сказал он. – Вы не погибнете.

В этот момент в комнате появился запах жжёного пластика, миг – и от двери полетели искры, а ещё через мгновение её отпихнула в паз чья-то рука в перчатке скафандра. Антонида приподнялась, держа Аню на руках.

– Ты куда? – прозвучал голос рутийца в шаге от двери.

– Хочу посмотреть, что там, – ответил другой голос, землянина, чей обладатель выламывал дверь.

– Будто не знаешь, что бывает там! – гоготнул рутиец. – Пылесосы!

Тем временем землянин уже заглядывал в открывшийся проём.

– Темно, посветить бы...

Антонида бесшумно отошла в угол, уложила Аню на пол. Подтолкнула туда же Илью и встала, прикрыв их собой. Пират просунул внутрь руку, пощупал стену в поисках выключателя.

– Дурак, – довольно загоготал рутиец, – ты дверь до конца отожми – он сам включится. Во недотёпа!

Илья, поздно спохватившись, хотел щёлкнуть на ключе блокиратор, но, неловко взмахнув рукой, выронил ключ. Со стуком он отлетел куда-то в сторону.

– Что там? – заинтересовался рутиец. Загорелся свет.

Антонида стояла, подняв бластер до уровня груди. Она держала его обеими руками, и Илья подумал, что обращаться с оружием она умеет слабо. Если умеет вообще. Оба пирата уставились на неё – скорее с удивлением, чем с испугом. Потом землянин – невысокий тип с длинными руками – гаденько улыбнулся.

– Ну, бывает же! Вот это встреча!

Антонида смотрела на него в упор жёстким, с прищуром, взглядом. Бластер не шелохнулся в её руках.

– Вон! – отчаянно сказала она.

– Темперамент! – хмыкнул рутиец и исчез за дверью. Бластер Антониды дрогнул было за ним, но тут же вернулся к землянину. Тот осклабился и не двинулся с места.

– Ба;рзу! – со смехом закричал за дверью рутиец. – Приведи кого-нибудь, тут сопротивление!

– Вон, – повторила Антонида.

– Ага, – кивнул землянин. – Стреляй.

Антонида выстрелила. Но пират прыгнул ей под руки и вышиб оружие одним ударом. Бластер отлетел и, ударившись о стену, упал Илье под ноги. Если пират до сих пор и видел Илью, то не обратил на него внимания. Не пожелал он его заметить и сейчас, и вместо этого попытался справиться с Антонидой. Сильная, она вырвалась и оттолкнула его в угол, но в этот момент в дверь ворвались сразу несколько пиратов и навалились на неё все вместе. Илья нагнулся и поднял оружие.

– Прочь, – сказал он. Сказал, кажется, негромко, но кто-то из пиратов обернулся – и обернулись все. Илья знал, что не промахнётся. Промахнуться с такого расстояния было нельзя. Одного луча хватит на всех, если дать по ногам. Лишь бы не задеть Антониду...

И было в облике Ильи что-то такое, что, не принявшие всерьёз оружия в руках Антониды, пираты отшатнулись. Антонида вырвалась и спиной отшагнула к Илье.

– Илюшка... – выдохнула она.

– Кто шевельнётся – будет первым, – сказал Илья.

Из создавшейся ситуации не было выхода. Перебить всех пиратов в одиночку было невозможно. Оставалось погибать. Только отчаянно жаль было Антониду, Аню и маму...

И тут в дверях появился ещё один пират – высокий широкоплечий землянин с шапкой тёмно-русых густых волос и острыми прищуренными глазами на хмуром лице. Он был в сером исследовательском скафандре с откинутым за спину шлемом; из-за широкого жёсткого пояса торчал тяжёлый многорежимный бластер. На плече стояла эмблема пиратской группировки, какой – Илья не понял, он не разбирался в таких эмблемах.

Пират осмотрел в помещении всех, задержался на Илье, всмотрелся в него. Перевёл взгляд на Антониду, на Аню – и снова на Илью. Ничто не отразилось на его хмуром лице.

– Так... – сказал он. – Молодцы. – И обратился к Илье: – Опусти оружие, малыш. Едва ли оно поможет.

Илья не шелохнулся, хоть в душе всё содрогнулось от этого голоса.

Вошедший снова обратился к пиратам – насмешливо и с презрением:

– Интересно, что здесь происходит? Почему мы все тут собрались? И;вельтон, Рин, вы были оставлены на посту, если не ошибаюсь?

– Здесь был очаг сопротивления, – отозвался один из пиратов недовольно.

– Сопротивление? Вот это дитя – сопротивление? Или его мамаша? Или вон та леди, которую вы подстрелили?

– Её никто не трогал, – буркнул другой пират, воурианец. – Такая была – может, со страху?

– Тебя испугаешься. Хоть ремень застегни, кобуру потеряешь!

– Не издевался бы ты, Ру;дос... – посоветовал тот, что первым напал на Антониду, маленький и длиннорукий.

– А как ещё с вами обращаться? – равнодушно пожал широкими плечами Ру;дос. – Давайте-ка, двигайте отсюда, и побыстрее, а то у молодого человека, – он кивнул на Илью, – устанет рука, и он точно ненароком в кого-нибудь попадёт – промахнуться здесь некуда.

– Слишком много ты на себя берёшь, – процедил кто-то.

– Много, – согласился Ру;дос. – А скоро возьму ещё больше, так что слушайтесь сразу – потом зачтётся.

– Слыхали?! – вскинулся длиннорукий.

– Да, надеюсь, слышали, – усмехнулся Рудос. – Если так, освобождайте помещение.

Двое или трое пиратов, заворчав, вышли. Но ещё несколько остались.

– А почему это я должен уходить? – взвился длиннорукий. – Я их первый нашёл, это моя добыча!

«Волки!» – с отчаянием подумал Илья. Он не опускал бластера и не сводил взгляда с пиратов. Но, как проницательно заметил широкоплечий Рудос, рука начала уставать. А в душе, несмотря на безнадёжность положения, стала возникать надежда на что-то. В самом деле, может быть, этот властный пират вступится за них, пираты уйдут и оставят их в покое?

– Добыча! – презрительно хмыкнул Рудос. – Ты что, вознамерился стать главой этого семейства? Разреши поинтересоваться, для чего вдруг такое благородство?

– А ты что, тупой? Сам не понимаешь?

– Нет.

– Ты думаешь, она мне покорится? А если у меня будут её дети – она станет шёлковой.

– Что?! – с ужасом выдохнула Антонида. – Мерзавец! Мерзавец!!

Рудос тихо рассмеялся:

– Разумеется! Как ещё тебе справиться с женщиной! Кстати, я забыл сказать, Маркиз, что тебя ищет Конс. И чем скорее ты перед ним предстанешь – тем для тебя лучше. Он о-очень сердит.

– Что?! – охнул длиннорукий. – За что?

– Подумай, – хищно улыбнулся Рудос. Никогда раньше Илья не видел такой улыбки, злой, тонкой, циничной, и в то же время слащаво-приторной.

– Это за... за...

– Не знаю, Маркиз, это не моё дело.

– Но если я уйду, этих захватят другие!

Улыбка широкоплечего Рудоса стала ослепительной.

– Решай сам.

– Хорошо. Раз он давно ждёт и уже всё равно сердит – пять минут ничего не изменят. Я отведу этих на корабль, а потом пойду к Консу.

– Как угодно. Только не ошибиться бы тебе.

– Как-нибудь. Эй, вы, пошли!

Длиннорукий Маркиз вытащил из-за пояса бластер. Илья до боли закусил губу. Хоть оружие и стало уже казаться неподъёмным, рука ещё не дрожала.

Рудос быстро глянул на Маркиза, на Илью – и шагнул между ними.

– Дашь на дашь, Маркиз. Я помогаю тебе, чтобы этот малыш тебя не пристрелил – ты мне платишь.

И, не дожидаясь согласия пирата, повернулся к Илье, грудью прямо на его бластер.

Илья не всегда мог разобраться в ощущениях, которые испытывал. Так получилось и сейчас. Он ясно видел, что этот человек играет. Между его словами, взглядом, мимикой и внутренним содержанием было какое-то несоответствие, но в чём тут дело, он уловить не мог. Этот человек притворяется, но невозможно было искренне смеяться, когда смеялся он. И по глазам ничего не понять, он щурится, словно специально прячет их.

Пока пираты препирались, тратя время, стрелять означало только приближать собственную гибель. Но если хоть один из них подойдёт к Антониде или Ане – Илья знал, что выстрелит.

– Я уже сказал тебе, малыш: стрельбой ты ничего не добьёшься, – негромко сказал пират. На миг он перестал щуриться, и Илья увидел его глаза, тёмно-карие, проницательные – тёплые?

– Вы – двуличны, – против воли сорвалось у Ильи. – Вы умеете быть таким, как вам надо.

– Правильно, – по-прежнему негромко согласился пират и, покосившись на других пиратов, добавил с лёгкой усмешкой: – Иначе не выжить. Если хочешь, чтобы... с твоими сестрой и матерью ничего не случилось – убери оружие.

Илья заметил лёгкую заминку в словах пирата, и на миг ему стало жутко, показалось, пират что-то знает о нём. Он стиснул зубы.

– Отнимите, – сказал он.

Пират протянул руку, Илья отпрянул. Шагнув на Илью, пират перехватил его оружие, умело подняв при этом дулом вверх. Грохнул выстрел, и бластер, едва не вывернув Илье запястье, оказался у пирата в руках.

Мгновение Илья и пират смотрели друг другу в глаза. Илья держал подвывихнутое запястье. Затем пират обернулся:

– Ну что, Маркиз, рассчитаемся?

Длиннорукий беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Ну, чего ты хочешь? Предупреждаю, она – моя.

Рудос хмыкнул.

– Ну, и бери её себе. А я возьму себе мальчишку.

Илье стало холодно. Антонида ахнула.

Длиннорукий Маркиз подпрыгнул.

– Да ты что, ты обалдел? Зачем тебе мальчишка!

– Моё дело. Съем его на обед. Тебе-то он точно не нужен.

– Как это! Да он – главный козырь, девчонка-то, кажись, всё, впереди лайнера рванула на Землю, чтобы вознестись на тамошние небеса!

Рудос быстро обернулся, шагнул к Ане, отстранив вскрикнувшую Антониду. Присел перед ней и взял за руку. Осмотрел, как врач, и распрямился.

– Жива твоя заложница. Устроишь получше, дашь отоспаться в тишине – и будет, как новенькая.

– Да? – переспросил пират недоверчиво.

– Именно. Идём, малыш.

И, не обращая внимания на Антониду, Рудос взял Илью за руку.

– Не трогайте его! – взмолилась Антонида, прижав Илью к себе. – Он же ребёнок, сами говорите – малыш! Пожалейте его, во имя всего святого, ради спасения вашей же души!..

– Со своей душой я сам разберусь, – буркнул Рудос недовольно и, качнув бластером, который только что отобрал, потянул Илью за собой.

– Простите меня, Антонида, – прошептал Илья с отчаянием и, чувствуя, как защипало в глазах, отстранился.

Пират вывел его за собой из комнатушки.

– Ох, доиграешься, Рудос... – сказал ему вслед кто-то.

– Обязательно, – невозмутимо откликнулся пират. – Только ты это сделаешь раньше. – И, крепко держа Илью за руку, повёл за собой через пассажирский салон.

Салон был разграблен, здесь не осталось ни ковровых дорожек, ни картин на стенах, срезано и вынесено прочь было даже несколько кресел. И на всём остались следы перестрелки: поломанные, прожжённые кресла, чёрные обугленные пятна на потолке и иллюминаторах – хорошо, что прозрачный креанит был в них достаточно прочен и не произошло разгерметизации лайнера.

Пират хотел, наверно, вести Илью к главному люку, но вдруг передумал и решительно свернул к служебному трапу. Илья удивился было, зачем, но сообразил, что трап спускался к запасному люку, к которому сейчас, видимо, был подстыкован второй пиратский корабль. Дверь оказалась сорвана, они вышли на площадку. С нижней палубы сюда доносились крики, грохот и грубые голоса, но вокруг не было ни души – узкий, крутой трап был неудобен для перетаскивания награбленного. Спустившись на несколько ступенек, Рудос остановился, поставил Илью перед собой, по-прежнему крепко держа за руку, и, окинув его тревожным взглядом, тихо спросил:

– Как твоё имя?

Илья вскинул голову. Он читал, что попавшие в плен эсгебешники ни за что не называют пиратам своих имён, чтобы те не могли через это вычислить расположение их воинских частей или адреса, где живут их семьи. Но здесь, на лайнере, имелись списки пассажиров, и, если их не уничтожили, то скрывать своё имя было бессмысленно. И всё-таки, может быть, экипаж успел уничтожить списки? На Земле у Ильи мама. Конечно, Илья – не эсгебешник, и ничего от него пиратам не надо, и всё-таки...

– Списки к пиратам не попали, – словно поняв его колебания, сказал пират. – Назови только имя, фамилии мне не нужно.

– Зачем вам моё имя?

– Мне надо как-то тебя называть. Иначе как разговаривать?

– О чём нам с вами разговаривать? Зачем я вам вообще?

– Ты – мне... – чуть улыбнувшись, пробормотал пират. И спросил тихо: – Твоё имя – Илья?

Илья вздрогнул.

– Откуда вы... Вы же сказали, что списки...

– Разве твоя мать не называла тебя при пиратах по имени?

Антонида – да, наверно, называла... Но ответ пирата не успокоил Илью. Он чувствовал какую-то недосказанность; за полной, как казалось, искренностью – осторожность. Если бы у него было время разобраться во всём этом получше!

– Что вы знаете обо мне? – спросил он.

– Ничего, – ответил пират. – Я совсем тебя не знаю.

– Я не пойму вас.

– И не нужно.

– Вы в самом деле так считаете?

Пират продолжал всматриваться в Илью.

– Ты смелый мальчик. И, кажется, совсем не боишься.

Илья уловил в тоне пирата нечто, похожее на уважение, и в душе против воли поднялась волна гордости, но, осознав её, Илья одёрнул себя. Он что, сошёл с ума? Да, этот пират умный! Умный! Вон как ловко управляет даже эмоциями других людей! И надо с ним поосторожнее. Непонятно, что ему надо. С тем, длинноруким, было проще, он сразу расставил все точки над «i».

Вскинув рассерженный, яростный взгляд, Илья проговорил, отчеканивая каждое слово:

– Если вы так уважаете смелость, то почему отдали моих... сестру и маму тому длиннорукому негодяю? Неужели её храбрость, когда она пыталась нас защитить, ничего не стоит в ваших глазах?

Пират сменился с лица, на его скулах, а особенно вокруг губ и под глазами, отчётливо проступила синева – настолько он побледнел.

– Послушай, малыш... – глухо начал он, но замолчал.

Илья не сводил с него глаз.

– Вам нечего мне сказать? – спросил он, и его голос странно зазвенел от слёз, скребнувших в горле. – Так какую же участь вы готовите мне в таком случае? Может, мне предстоит позавидовать судьбе сестры и матери?!

Его голос едва не сорвался на крик и гулко раскатился по лестнице. Пират схватил Илью за плечо и прошептал:

– Тише – или у нашего разговора будут свидетели. Твои мать и сестра в безопасности – пока. Я сделаю так, что этот «длиннорукий», как ты его назвал, отправится на внеочередное дежурство, а там...

Внизу на трапе зашумели голоса.

– Эй, Рудос! – крикнул кто-то по-карпакарульски. – Это ты там развлекаешься? Уже поджариваешь своего военнопленного?

И другой голос на том же языке подхватил:

– Подождал бы шеф-повара, он сейчас освободится! Не простит ведь потом, что не считаешься с его должностью!

Оба захохотали. В сказанном был какой-то жестокий юмор, но в чём он, Илья не понял, он не знал тонкостей взаимоотношений между всеми этими, с позволения сказать, людьми.

Рудос скрипнул зубами.

– Обязательно, – буркнул он и, сжав Илье руку, шагнул было к двери в салон, но тут внизу раздался ещё один голос, он закричал на космолингве:

– Ну, чего встали, я за вас всё это потащу или подождём СГБ? Может, эсгебешники вам помогут? Ну, живо!

Карпакарульсцы заворчали, что-то проскребло по полу, и основными звуками снова стали звуки грабежа с нижней палубы. Рудос болезненно поморщился.

– Пошли, – процедил он и повёл Илью вниз.

Илья шёл, отвернувшись и стиснув зубы. В душе было полное смятение, а он, сколько себя помнил, не терпел ситуаций, когда не мог разобраться в своих ощущениях. Но никогда ещё это не было так некстати, как сейчас. На принятие решения у него оставалось несколько секунд. Слепо довериться этому человеку – или признать его безоговорочно негодяем? Но сумбур в душе путал всё, и, вопреки себе, Илье пришлось полагаться только на разум.

Илья вдруг вспомнил одну старинную книгу, которую прочитал когда-то. Там отец учил свою дочь правилам безопасности в их жестоком мире: если тебя похитят – не спорь с похитителем, чтобы ещё больше не разозлить его, соглашайся со всем, что он говорит, поддерживай угодный ему разговор в самых доброжелательных тонах – тогда больше шансов, что он успокоится и утратит бдительность.

Сейчас пират был явно рассержен – губы сжаты, глаза с недобрым огоньком в глубине. Но буквально минуту назад Илья видел его другим, взволнованным и словно подобревшим, и в тот момент он почти не держал Илью. Значит, надо было снова вызвать его на разговор. Только бы получилось – Илья никогда не умел притворяться. Но сейчас так было надо. И потом, не столько уж тут требовалось притворства, ему действительно хотелось понять этого человека – какой он. Впрочем, к сожалению, Илья знал какой. Настоящий человек не стал бы пиратом. А добрые глаза – это понятно: «иначе не выжить...»

Хватаясь за услышанный разговор карпакарульсцев, как за соломинку, Илья спросил, стараясь, чтобы голос не выдал его:

– Они что, уже знают, что вы меня захватили?

Пират снова болезненно поморщился.

– Сплетни – как пожар, – ответил он. – А ты что, понял, о чём они болтали? Ты знаешь карпакарульский?

– Общепланетные изучают в школе.

Пират приостановился на ступеньках.

– Ты интересуешься языками? – снова теплея, спросил он. – Какие ещё ты знаешь?

Почувствовав, что, кажется, у него получается, Илья ответил по возможности полнее:

– Как все. Некоторые земные языки, общеземной, космолингв...

– И общепланетные? Ты собираешься работать в Космосе?

Илья запнулся и ответил честно:

– Мне бы хотелось. Я учусь в Космической школе, но в Космосе работать скорее всего не буду. Для мамы это окзалось бы... слишком большим испытанием.

– А как ты оказался на Антлоите?

– Мы были на экскурсии, заходили на Антлоиту, и я приболел. Меня оставили там на лечение.

– Было что-то серьёзное?

– Нет, так. Реакция на Космос, на смену условий. Мы ведь с группой много где побывали. Меня предупреждали, что мне тоже лучше ходить в скафандре, но я не захотел.

– Почему?

– Не хочу уступать.

– Уступать разумным требованиям?

– Нет, не требованиям – Космосу.

– Но Космос оказался сильнее, он свалил тебя.

Илья улыбнулся:

– Нет. Мы с ним... понимаем друг друга.

– Вот как? – тоже улыбнулся пират – слегка, чуть приметно и, как показалось Илье, с пониманием. – Однако идём, малыш.

Разговор прерывался, и Илья снова спросил первое, что пришло в голову:

– Скажите... Рудос – значит рутиец. Почему? Вы же землянин.

– Прозвище, – пожал плечами пират. – Я вырос на Руте.

Илья понял, что зря этого коснулся: вопрос не понравился пирату.

На трапе внизу снова послышались голоса. Пират насторожился и взял Илью за руку, но теперь уже иначе, не за запястье, а за ладонь.

Они спустились с последних ступенек и оказались у нижней палубы. Еще пролётом ниже, у переходника, толпились, крича, пираты. Их было хорошо слышно, но не видно отсюда. Рудос задержался на площадке, сунул бластер Ильи себе за пояс рядом со своим и принялся извлекать что-то из кармана, чуть оглянувшись при этом. Илья воспользовался моментом и тоже огляделся. Дверь в нижний салон была приоткрыта. Поняв, что пора, он, как Аня здесь же недавно, по её примеру, сделал чуть приметный шаг назад, к двери. В следующий миг он резко отпрянул, выдернул свои пальцы из руки пирата и спиной толкнул дверь. Та легко отошла, и он провалился в салон.

Здесь было шумно и дымно – видимо, стреляли недавно, и воздух ещё не успел очиститься. Пираты, пленные, вывороченная на середину мебель – всё терялось в дыму и неразберихе.

Многое зависело теперь от его скорости. Илья бросился по заваленному проходу к главной лестнице. Он услышал, как Рудос воскликнул что-то за дверью и бросился следом. Крики и шум в салоне заглушили от Ильи топот его шагов. С отчаянным страхом Илья ждал, что пират крикнет, как закричал он сам в подобной ситуации: «Поймайте его!» Но пират молчал. Протолкавшись между пиратами, Илья выскочил на лестницу и что было сил, на одном дыхании, взлетел наверх. Здесь дыма не было, он поскользнулся на чём-то и увидел на полу под ногами кровь. Теряя время, он в ужасе оглянулся вокруг. Он был у главного люка, на месте недавнего боя. Пол и ступени, залитые кровью, поплыли у него перед глазами и, почувствовав, что сейчас упадёт, он ухватился за перила. Закрыл глаза и затряс головой. Да, это страшно. Но ещё две секунды – и пират окажется здесь. Илья попадёт к нему снова из-за собственной слабости.

– Смотрите-ка, кто здесь!

Голос прозвучал над ухом, и, содрогнувшись, Илья пришёл в себя, поднял голову. Над ним стоял пират-землянин с большим тюком в руках, вокруг приостановились поглазеть на происходящее пираты. Сам того не понимая, Илья оказался у люка, где было сейчас наибольшее скопление пиратов. Он не узнал землянина, но догадался, что тот был скорее всего в каморке, где пытались спрятаться они с Антонидой.

– Удрал, клянусь звездой Меркурием! – сострил землянин, и пираты вокруг захохотали.

Илья распрямился, беспомощно оглянувшись по сторонам.

«Вот и всё...» – с тоской подумал он. Попытка побега оказалась напрасной, он не только не успел найти Антониду и Аню, но наверняка взбесил Рудоса, и теперь доброго отношения с его стороны ждать уже не придётся.

Но отчаяние, едва нахлынув, отступило – в переходнике, позади прочих пиратов, он успел заметить знакомую длиннорукую фигуру, и, повинуясь порыву, закричал, не дав ей скрыться на другом корабле:

– Маркиз! Маркиз, подождите, пожалуйста!

Длиннорукий пират замер на миг и оглянулся. Мимо других пиратов Илья бросился к нему в переходник.

– Маркиз, пожалуйста, заберите меня тоже! – отчаянно и оттого искренне взмолился он. Он ещё не забыл урока, что негодяям надо говорить то, что они хотят слышать. – Он меня убьёт, он сам мне сказал! А вы добрый, не говорите ему, где я!

Последние слова он выкрикнул, оглянувшись на других пиратов и как бы призывая их к тому же – не выдавать его Рудосу. И, увидев, что длиннорукий Маркиз, не отличавшийся, как видно, быстротой в принятии решений, всё ещё колеблется, и боясь, что в любой момент на лестнице может появиться Рудос, Илья упал перед пиратом на колени и схватил его за руку:

– Умоляю вас! Он зверь, он меня убьёт! Спасите меня!

Ему не было в этот миг стыдно, так было надо. У этого пирата в руках находились Антонида и Аня. Если в душе и шевельнулось чувство стыда, так только перед Рудосом. Он оговорил его при всех, и видит Великий Космос – всё-таки незаслуженно.

Мгновение Маркиз колебался, потом на лице его расплылась самодовольная улыбка. Он за руку поднял Илью с колен и похлопал по плечу.

– Так ты ко мне убежал? Ну и правильно. Идём к матушке.

Он явно издевался, поглядывая на пиратов, но у Ильи от облегчения после всего, что случилось, дрожали колени, и он улыбнулся, понимая, что улыбка будет вымученной и жалкой. Подталкивая перед собой, Маркиз завёл его на пиратский корабль.

Они долго шли широкими, но грязными полутёмными коридорами мимо запертых и распахнутых настежь дверей. Наконец, у одной Маркиз остановился, отпер ее и пропустил Илью вперёд:

– Прошу, – и гаденько улыбнулся, – сынок. Подожди, я ещё из тебя флибустьера сделаю!

Илья вошёл в каюту, и Маркиз захлопнул дверь за его спиной.

Каюта была крохотной и голой. Антонида сидела на полу, склонившись над Аней. Она резко распрямилась на шум у двери, а увидев Илью – застонала.