Приговорённый

На острове Вороний пик посреди Бихенвальского океана, в мрачной тюрьме, известной как Абирхеймская юдоль, глубоко внизу, под каменной шкурой скалы и холодными чёрными водами, в комнате для проведения казней готовили очередного смертника. Железный стул, расположенный на переворачиваемой платформе, располагался у самого края глубокого бассейна с солёной морской водой. На этом нехитром приспособлении для казней сидел седоволосый мужчина, руки и ноги которого были крепко привязаны к ножкам и подлокотникам широкими кожаными ремнями.
- Всё готово, капитан, - рапортовал стражник, последний раз проверив крепления.
- Очень хорошо, - кивнул командир расчёта, отвечавшего за казни этой ночью.
Повернувшись к ложе, расположенной на небольшом возвышении, капитан тюремной стражи сделал два шага в её сторону, а затем остановился и отдал честь.
- Доброй ночи, господа, - произнёс он, сопровождаемый стуком клавиш печатной машинки, за которой сидел второй рядовой. – Рапортует командир второго расчёта тюремной стражи Эльдов Онкс. Сегодня второе ноября. Местное время два пятьдесят три после полуночи. Присутствующие в лице капитана городской стражи Эдварда Хоуска, младшего дознавателя Элемма Линса и священника Олькальда Гоунса собрались здесь дабы засвидетельствовать приведение в исполнение смертной казни заключённого под номером семнадцать тысяч триста семьдесят один Оленджера Кроунса. Казнь производится через утопление. От последнего ужина и исповеди заключённый отказался. В исполнение приговор приводит тюремный стражник рядовой Эльбринс. Протокол ведётся тюремным стражником рядовым Эндгоуи.
Капитан Эльдов откашлялся и продолжил.
- Теперь, когда с формальностями покончено, осталось ещё одно дело, которое не требует отлагательств.
Подойдя к заключённому, капитан тюремной стражи посмотрел ему в глаза.
- Вот и всё Оленджер Око Кроунс. Я думал не доживу до этого дня. Последнее слово?
Седоволосый заключённый поднял голову и посмотрел на капитана Эльдова.
- О тот, кто древнее сумерек, - произнёс он мистическим шёпотом. – О тот, кто правит грязью и крысами, тот, кто носит на шее амулет из собачьей кости…
- Эльбринс, - скривился капитан тюремной стражи, - привести приговор в исполнение. Эндгоуи, запиши: заключённый от последнего слова отказался.
Рядовой, стоявший за спиной у смертника, потянул за рычаг. Площадка, на которой стоял стул для казней, со скрипом перевернулась, и заключённый погрузился в бассейн с морской водой. Последняя фраза молитвы потонула в плеске воды и скрипе покрытых солью шестерней.

Несколько мгновений ничего не происходило. Оленджер сосредоточенно сдерживал дыхание, однако, чем дольше он находился под водой, тем сильнее жгло лёгкие и тем сильнее было желание сделать вдох.
- Занятно. Весьма занятно, - услышал он голос над своим ухом. – Не думал, что кто-то в этом месте решится позвать меня. Обычно мне молятся моряки.
Оленджер открыл глаза и с удивлением посмотрел на мужчину в старой морской форме, висевшего вниз головой в мутной воде бассейна. Его глаза наполнились ужасом от осознания того, что его молитва, что он слышал от умирающего матроса, призвала самое страшное морское существо, обитавшее в глубинах Бихенвальского океана. Призвала самого Пустотелого.
- Ты можешь говорить, - повелительно произнесла фигура. – Пока что тебе удалось вызвать мой интерес.
Оленджер попытался произнести хоть слово, но из его рта вырвались лишь несколько устремившихся вниз к свежему воздуху пузырей.
- Ах да, - усмехнулся Пустотелый. – Досадно вышло, не правда ли?
Площадка со скрипом вернулась в исходное положение. Несостоявшийся смертник шумно выдохнул, исторгнув из себя протяжный стон, смешанный с морской водой, и закашлялся так, словно подхватил островную лихорадку. Спустя несколько минут, когда он наконец смог осмотреться, мужчина с удивлением отметил для себя, что вся комната словно остекленела. Стражники и свидетели его казни замерли всё в тех же позах, а Пустотелый прохаживался между ними, с интересом разглядывая лица, форму и знаки отличия.
- Так почему заключённый позвал меня? – всё с тем же интересом спросил глубоководный дух.
- Кому как не будущему утопленнику молить о спасении? – хрипло отозвался Оленджер.
- Не плохо, весьма неплохо, - похвалил его Пустотелый. – Весьма умно.
- Рад что ты оценил, - вновь закашлявшись произнёс заключённый. – Это был скорее шаг отчаяния, если честно. Я не ду…
- Что у них у всех с руками? – перебил его глубоководный дух.
Пустотелый с интересом рассматривал руки одного из рядовых, пальцы которого были сложены в хитрый знак отпугивания нечисти.
- Я был на кораблях, был в городах, теперь вот побывал в тюрьме, - продолжил он. – И везде у людей что-то с пальцами. Это какая-то болезнь?
- Это они пытаются так защититься от твоей власти, - усмехнулся Оленджер.
- Да? – удивился дух. – Как интересно. Что же, Оленджер Кроунс по имени Око. Ты звал меня, и я пришёл. Говори.
- Я прошу у тебя спасения, - не моргнув глазом произнёс заключённый. – Я могу быть полезен. Там, снаружи, у меня есть власть, есть сила. У меня сотни глаз и рук в городах и на кораблях. Даже в столице есть верные мне люди! Я могу быть полезен тебе!
Несколько мгновений Пустотелый внимательно смотрел на Оленджера, словно всматриваясь в самую его суть, а затем усмехнулся так, что у того по спине побежали мурашки.
- Сотни глаз и рук, говоришь? – произнёс он медленно, словно вкладывая в эти слова для себя какое-то иное значение. – Что же, мой новый друг. Я дарую тебе спасение. Прими его так, как подобает тебе и твоим делам.
А затем дух наклонился к уху смертника и растворяясь в воздухе произнёс слова, многоголосым эхом разлетевшиеся по всей комнате для казней:
- Ты хотел этого? Наслаждайся.

Время снова вернулось к своему обычному течению. Выражение лица капитана Эльдова из мрачно-решительного вдруг превратилось в озадаченное, а затем в удивлённое. Пленник, всего секунду назад погрузившийся в воду, сидел на прежнем месте. Более того, его тело бурлило, словно под кожей разом закипали несколько десятков котлов с водой. Душераздирающий вопль прокатился по помещению, и вторило ему эхо потустороннего смеха, от которого у всех присутствующих невольно по коже пробежал холодок.
Ремни на руках и ногах Оленджера лопнули. Тело его раздувалось всё больше и больше, выпуская из себя длинные щупальца, хлеставшие во все стороны, оставлявшие после себя глубокие вмятины в металле и отбивая от камня мелкую крошку. Лицо исказилось гримасой боли и отчаяния. Глаза бешено вращались, разглядывая всё новые и новые глазницы, открывающиеся по всему расползающемуся по отекающему лицу. Всего несколько секунд спустя комнату заполнил огромных размеров кракен, продолжавший свой рост и выдавивший двери и окна в соседние помещения. Отчаянный крик шестерых людей смешался с воем новоиспечённой твари, ознаменовавший лёгшее на Абирхеймскую юдоль проклятье.