Продуктовые войны

"И две тысячи лет - война, война без особых причин. Война - дело молодых, лекарство против морщин..." В.Цой

"Так начинался день". В.Волков


     Вика, наигранно грациозным кошачьим движением выгибая спину, выпорхнула из автомобиля. Оказавшись на свободе, девушка, стянув губки надменной трубочкой и поправив несоразмерные – на пол-лица – фирменные очки, тонким пальчиком с инфернально расписанным чёрными стразами готическим ноготком, оглянулась по сторонам и, филигранно вскинув голову куда-то вверх, с разочарованной гримасой отсутствия достойных зрителей, почеканила свой тонкий шаг к ступенькам магазина, челночно выписывая призывные фигуры бёдрами. Дверь была тугой и неудобной, проникнуть за её пределы, достойно позируя перед воображаемым фотографом, никак не удавалось, и Вика по-свойски отпихнула на своем пути это препятствие, пошире размашисто чиркнув по стеклу бедром.

     Справа, в тамбуре между дверьми, что-то сидело. Что-то, у чего нельзя было понять пол или возраст по его пятнистому опухшему лицу, свёрнутым в плотный кокон волосам или обветшавшей протёртой одежде. В летнюю жару оно было плотно завернуто в бессчетное количество какого-то, с трудом опознаваемого, тряпья и напоминало собой огромный увесистый кочан дачной капусты, откуда-то изнутри которого на окружающий мир смотрело через тоненькие глазки-щелочки некое, возможно еще не родившееся, и от этого до такой степени абстрактное, существо.  От междверного просроченного эмбриона неприятно пахло, и Вика, забыв обо всех своих кинематографических потугах к женственности, поспешила протолкнуть вторую дверь плечом и оказаться в гладко выложенном чистой светлой плиточкой торговом зале.

     Сразу же на входе девушка прильнула к витрине с алкоголем, выбрала пару бутылок шампанского – подороже, - и змейкой поехала через остаток магазина – к кассам - по пути собирая в корзинку разные вкусности. Почти у самого пола, под, столь излюбленным девушкой, диетическим авокадо, располагались маленькие, никому не нужные, арбузы. В двух шагах отсюда весь базар кишит огромными, наливными красавцами: взял один, поспелей, побольше, подороже, и радуйся, а тут лежат несуразные какие-то заморыши – на один зубок. И кто только следит в этом магазине за маркетингом.

     Между авокадо и Викой неловко протиснулся странного вида обрюзгший мужичонка – какой-то, видно, годами не мытый, округлый, болезненно потряхивающий головой, но на удивление совершенно трезвый. Пришлось брезгливо подсунуть сбоку от корзин на витрине уже успевший призывно разинувший рот для поглощения полезного тропического фрукта, оторванный от рулона, целлофановый пакет и устало, от нахлынувших утренних стрессов, поторопиться к выходу. Десантом их что ли здесь всех высадило?

     В очереди на кассу этот вонючий бомж пристроился сзади прямо за ней. В неуклюжих распухших руках мужчина держал маленький, на пару килограмм, арбуз. Сначала бомжара держал дистанцию и, старательно отворачивающейся, Виктории напоминал о своем присутствии исключительно непристойным благоуханием. Он подпирал собой журнально-карамельную, сочную, приторно-сахарную, наливную мякоть Викиного мира, который, казалось, вот-вот лопнет под этим натиском немытых крупных пальцев и безвозвратно расколется на несъедобные, моментально осажденные микробами куски арбуза, вылетающего на пол из неосторожных запотевших рук.
Сзади мужичка подталкивали тележками покупатели, торопливо пытающиеся ускорить работу кассира нервным ёрзаньем в очереди. Даже своим скудным интеллектом социальный отщепенец ощущал невидимое прочное заграждение, обтянутое электричеством, заключенным в колючей проволоке, между ним и впереди стоящей женщиной, и потому старался, по возможности, к этой ограде не прикасаться, всё осторожнее сокращая дистанцию в стягивающихся к кассе мехах гармошки-очереди. Но в какой-то момент от его присутствия в девушке всё-таки сдетонировала некая, порой переходящая на ультразвук, охранная сигнализация.

     Вика истерила как могла. Она истошно вопила, чтоб бомж отошел подальше и чтобы охранник не пускал в торговый зал весь этот непотребный сброд. Почему вообще с её ясного пути все эти помойные крысы не могут куда-нибудь убраться, чтобы их было не видно? Почему правительство всех этих тварей не потравит дихлофосом? Очередь молчала. Кассир знала свое дело. Вика на полном ходу, словно торпеда, вылетела из злосчастного магазина, по пути едва не опрокинувшись через гусеницу, обитающую в тамбуре.
 
     Не обращая ни малейшего внимания на чужие неудобства, за спиной у Вики глухим, откашлявшимся, женским басом прохрипели: «Борис, ну займи на сигареты».
- Валюха, прости: я же не знал, - мужичок стыдливо опустил глаза на свою сладкую добычу.

     День начинался. Вика ехала к друзьям на дачу. Валентина маялась с похмелья. Боря беззубо и сладостно вгрызался в мясистое сердце арбуза.