Дуновение времени. Гл. 21 На зоне номер 342

Глава двадцать первая. На зоне №342.

    Несчастную Эву Пилатон, зэчку №6-356, стражница 342-го исправительно-трудового лагеря нашла посреди ночи на нарах шестого женского барака, морщась от смрада и духоты и подсвечивая себе фонариком. Грубо растолкав, она велела ей собираться на выход с вещами. Поскольку на казнь, как правило, будили и гнали без вещей, никакого интереса у окружающих это происшествие не вызвало. Только ближайшие соседки, приподнявшись, буркнули хриплыми со сна голосами что-то вроде «Держись, девка!» и снова, рухнув, уснули, вымотанные непосильным трудом предыдущего дня.
    В конторе их ждали двое мордатых и крепко сбитых офицеров с темно голубыми петлицами и капитанскими погонами на шинелях. Сверив документы и фотографии, они дополнительно удостоверились у неё лично, что она-то и является именно той самой Эвой Пилатон, за которой через полгосударства они летели на специально выделенном для этого самолёте. Затем, зажав исхудалое тело зэчки с двух сторон своими мощными откормленными боками, усадили её на заднее сидение тряского военного автомобиля-вездехода и куда-то повезли.
    Когда уже самолет поднялся в воздух и набрал высоту, она осмелилась спросить у них, куда её везут. Ответ был коротким: «А хрен его знает! Карта у пилота. Спи пока, бабонька. Спи!»
    Но Эве не спалось, хотя два года сплошных мытарств, издевательств и рабской униженности выработали полное душевное безразличие к происходящему. Сейчас не больно, сию минуту никуда не гонят? Расслабься! Но она в этот момент вспомнила слова мужа, сказанные им незадолго до смерти. Он говорил о том, что ей и детям наверняка придется пережить трудные времена, но как только она почувствует, что нечто из происходящего вокруг делается лично для неё, нужно ловить момент. И ни на что не соглашаться, а, наоборот, требовать того, что тебе более всего необходимо. А уже по тому, как её только что покормили, она поняла, что эра чудес, видимо, началась, и упускать своё в этот период было бы уже совершенно неправильно. И она мысленно стала готовиться к моменту, когда ей объявят о том, что же её угнетателям вдруг от неё понадобилось.
     С аэродрома Эву везли уже на более комфортабельной и солидной легковой машине. Двое её конвоиров сидели спиной по ходу на откидных седушках, а она, одна, со своим ветхим и жалким узелком, утопала в подушках заднего сидения. В здании, к которому они подъехали, были тяжелые дубовые двери с бронзовой обшивкой. Там, куда они прошли, конвоиры предъявили Эву, со всеми её документами, и, получив подписанные квитанции, не прощаясь развернулись и вышли. Сдали по описи, как казённую вещь, доставленную с одного склада на другой. Эва даже не успела напрячься. Но вот здешняя приёмщица, приветливо улыбнувшись и открыв перед ней дверь, провела её внутрь помещения, в котором отчетливо пахло хорошим мылом и баней.
- Раздевайся, красавица. – спокойно и доброжелательно произнесла она, добавив в конце. – До гола раздевайся. – и потрогала рукой не слишком ли горяча вода в пенной и ароматной ванне.
    После того, как Эва, давно уже забывшая даже о самой возможности такого беспредельного блаженства, переступила бортик и опустилась в это божественно теплое лоно, приёмщица, сунув руку в резиновую перчатку, собрала со скамьи всю её сирую одежонку и узелок и зашвырнула с размаху в мусорный бак, стоявший в углублении за входной дверью. Эва даже не успела ойкнуть, там были её арестантские ложка, кружка и миска, жалко звякнувшие глубоко в чреве бака. Но ей как-то удалось преодолеть этот свой порыв, после чего откинулась она головой на удобную и мягкую выемку и вытянулась.
- Черт с ними. Новые выдадут. – подумала она и закрыла глаза.
    И вдруг, совершенно неожиданно для себя, Эва ощутила, что кто-то, зайдя с тыльной стороны, мягкими и теплыми руками начал осторожно мылить и мыть ей голову. В первый момент ей даже показалось, что сознание ушло, закатившись куда-то за стенку ванной, но постепенно все нормализовалась. Она приняла правила игры и подставляла по очереди руки, спину, тело и плечи. А когда встала, то две женщины аккуратно вымыли ей ноги, а затем с двух сторон окатили теплой водой из шланговых душей. Перешагнув через стенку ванной, Эва ступила на расстеленный перед ней розовый махровый коврик, после чего первая из женщин закутала её в огромное мохнатое банное полотенце. С её тела отёрли влагу и завернули в байковый халат. Жизнь возвращалась. Но надолго ли? «Не думай об этом. Лови мгновенье». – убеждала она себя.
     Далее последовали маникюр, педикюр и стрижка. Коже её загрубевших на лесосеке ладоней сначала вернули чувствительность, а затем и эластичность. После всего этого Эву привели и оставили одну в небольшой светлой и теплой комнате, где стояла широченная кровать, застеленная белоснежным бельем, и несчастная зэчка рухнула на неё и заснула на секунду раньше, чем голова её коснулась подушки.
    Проспала она без перерыва одиннадцать часов, а когда проснулась, долго лежала, сжавшись в тепле под одеялом и испуганно оглядываясь. Осматривала помещение и вспоминала, как же это она сюда попала. Но вчерашние чудеса на этом не кончились. После того, как Эва встала и умылась, к ней в комнату вчерашняя приёмщица вкатила столик с накрытым на нем завтраком и, пожелав приятного аппетита, вышла. На столике в красивой тарелке желтела и белела начисто забытая за эти жуткие два года тройная глазунья с в меру обжаренными картофельными драниками, а на блюдце полыхала стопка пышных оладьев, густо политая земляничным вареньем. И рядом с ними дымился горячий чай в большой фарфоровой кружке с расписными павлинами по бокам. Несколько минут Эва сидела, как зачарованная, и любовалась на эту красоту и великолепие. А когда все-таки решилась и принялась за трапезу, ощутила вкус горечи собственных слез, непроизвольно текущих из глаз.