Озеро

Местные жители никогда не рассказывали никому из приезжих об этом озере. Они и сами никогда не ходили к нему. Даже мальчишки.
При этом все местные знали, что рыбы в этом озере водится немерено, а по берегам растет необычно сладкая и крупная малина.
Старики строго наставляли детей - никогда, ни под каким предлогом не ходить к озеру. Никогда не приближаться к нему ближе, чем на километр. Никогда не пытаться посмотреть на это заповедное место, полное страшных тайн.
 А если кто из подростков втихую выбирался к малиннику у озера проверить слухи и приносил домой запретные ягоды, то родители молча забирали туесок и выбрасывали его вместе с содержимым. И только после этого читали неизбежную нотацию.
 Бесполезно было в этом случае объяснять взрослым, что ягоды собраны в другом месте или говорить о том, что случайно забрел в заповедный лес, а к самому озеру не подходил и озера не видел... "За брехню" еще и порки можно было добиться. В суровом климате и родители суровы.
 Впрочем, порка - дело обычное, никто и не думал обижаться на батю, вытянувшего ремень из брюк для дела воспитания. Это было настолько привычно, что и вопить под тяжелой отцовской рукой было "нестаточно". Зато наука, вбитая в ягодицы, держалась в голове крепко - походы на озеро никто не рисковал организовывать.
 Благо в округе мест для игр, грибных и ягодных сборов, рыбалок, охоты и романтических прогулок было вдосталь. Вокруг - только леса, болота, поля и луга, окаймленные реками, ручьями и протоками. До ближайшего шоссе - пять километров петляющего в ельнике просёлка. До соседнего села - пятнадцать километров напролом через бурелом. До железной дороги - только вертолётом. Им же и до ближайшего города.
 Вертолёты к ним в село залетали три раза в неделю, если погода позволяла. Летчики привозили продукты и разные товары в местные магазинчики, пекарню и так называемый "гостевой дом" - недогостиницу для городских любителей отдыха на природе. Вертолётом же вылетали в город и возвращались домой местные жители. Каждый рейс не больше пяти пассажиров. Зато встречать вертолет выходили на "лётное" поле все. Это был главный момент в жизни сельчан. И летчики были самыми почетными гостями в каждом доме села.
 От летчиков жители села знали все новости "большой земли". Но даже летчики не знали об озере. Их летный коридор пролегал с противоположной стороны, а густой высокий лес и холмы закрывали обзор. Озеро было бы видно только из самолета, но самолеты над этими местами не летали.

***
 
 Однажды в назначенное время вертолет не прилетел, хотя была ясная безветренная погода. На следующий день в село прилетели три вертолета со спасателями-поисковиками. Они и все взрослые жители села, бросив все дела, пошли на поиск пропавшего вертолета и его пилотов и пассажиров. Поисковики на своих вертолетах полетали и над озером тоже, хотя местные уговаривали их не летать в том направлении, да и сами спасатели знали, что пропавшая машина не могла залететь так далеко от своего постоянного курса. Ничего таинственного или странного с поисковиками и с их вертолетами не случилось. Но никого найти так и не удалось и через две недели спасатели улетели, а село продолжило свою обычную жизнь.
Спустя два дня после прекращения поисков семи человек из пропавшего вертолета в поселковую администрацию позвонили из города и радостно сообщили, что все семеро благополучно вернулись самостоятельно. В общероссийских новостях неделю рассказывали о чудесном спасении людей, а потом забыли навсегда.
В поселке не забыли.
 Не было, наверное, ни одного жителя поселка, кто не хотел бы услышать от спасшихся о том, что с ними случилось.  Их расспрашивали с дотошностью следователей НКВД из постсоветского кино и пристрастием ревнивой жены, но никто из семи пропадавших никому не рассказывал ничего интересного. Говорили, что вертолет в конце полета вдруг свернул резко в сторону, развернулся в крутом вираже над лесом и сел на край скалы, на самом обрыве, около озера с черной, как нефть, водой. Люди осторожно выбрались из машины и, едва последний из них ступил на землю, вертолет качнулся на обрыве и упал в воду. Они попытались спуститься к воде, но потом решили не рисковать на высоком и скользком уступе. И тогда они пошли в город. По пути заблудились и потому шли так долго. В лесу питались ягодами и грибами. Держались дружно и без лишних нервов. Помогали друг другу, если кто-то выбивался из сил, устраивали дневки и ночевки. Получилась почти банальная история с благополучным концом. Рассказывать было нечего.
 Но жители далекого от цивилизации и суеты поселка увидели в этой истории продолжение тайны своего загадочного озера.
И еще их удивляло то, что в процессе поисковой операции, когда лес прочесывался во всех направлениях, никаких следов пропавших не встретилось никому ни разу. Странно было и то, что скитавшиеся более двух недель по дикому лесу без провианта, туристического снаряжения и спецсредств люди вернулись домой целыми, неизможденными и не похудевшими. Словно они совершили легкую послеобеденную прогулку по городскому парку.
Вопросы были. Ответов не было.

***

 С тех пор прошло уже десять лет. И, казалось бы, жители села должны были понять, что никакой страшной тайны у озера нет - ведь вертолеты со спасателями облетели озеро и вдоль, и поперек, и вокруг него в разные стороны. Но, нет. По-прежнему территория озера считалась заказанной. По-прежнему детям рассказывали жуткие истории о пропавших на озере людях и тайнах, хранившихся в прибрежных зарослях. Теперь к погибшим в озере причисляли и тех, кто был в исчезнувшем бесследно вертолете. И их души, по рассказам местных стариков, теперь тоже маялись около страшного озера и приманивали к себе заблудившихся в лесу грибников. И пусть за эти последние десять лет никто из села не пропал без вести, и никто не помер странной, необъяснимой смертью в лесу, ужасная загадка продолжала пугать местных жителей.
   
         
Натка и Лара


 Натка и Лара к своим тринадцати годам успели по сто раз побывать в каждом уголочке родных мест, облазить все буераки и болота, взобраться на каждый пригорок, устроить игры на каждой поляне и в каждой роще. Они прекрасно знали окрестности села в радиусе тридцати километров. Но к озеру они послушно никогда не ходили. Даже не смотрели в сторону озера, когда поднимались на самую высокую вершину и на вышку триангуляционного пункта, хотя и на эту вышку им не разрешали залезать. Но стальная вышка была крепко установлена на бетонном основании, залезть на нее было довольно просто, и никто их еще ни разу не поймал за этим занятием, а предупреждающую табличку кто-то давным-давно замазал черной краской так, что было не прочитать даже при сильном желании.
 Вид на родные места с высоты птичьего полета захватывал дух. Сосны казались зеленым морем, речка Голубушка - серебристой лентой, поля, казалось, можно накрыть ладошкой, а коровы на выпасе были не больше муравьев. Но каким с этой высоты можно было увидеть озеро, девочки не знали. Им было страшно смотреть в его сторону.
 Натка даже не задумывалась, почему к озеру нельзя ходить ни зимой, ни летом. Нельзя, да и ладно! Она вообще по жизни была исполнительная девочка. Отличница, одним словом.

 ***

Натка во всем была настоящая отличница. Всегда аккуратно причесана. Две туго заплетенные косички ровно лежат на прямой спине. Одинаковые резинки туго стягивают концы косичек. Платье всегда чистенькое и наглаженное. Ногти на руках коротко подстрижены. При этом Натка с первого класса, без помощи мамы и бабушки, самостоятельно следила за тем, чтобы в ее одежде и во всей ее внешности не было даже намека на небрежность. И уроки она всегда делала тщательно, почти наизусть заучивая все заданные тексты и выполняя все задания.
 Лара, в отличие от Натки, была любопытна, рассеянна и не очень старательна в учебе. Она частенько забывала сделать какой-нибудь урок и списывала у Натки на переменах невыполненные задачи и примеры. Но училась она тоже неплохо. На четверки. Ей было достаточно и этого. Лара не гналась за славой самой умной девочки в школе. У нее было много разнообразных интересов. И главным ее интересом была тайна озера. Лара расспрашивала бабушку, мать, отца, дядю Сережу. И с тайным ужасом слушала их рассказы.
 Впрочем, им особо не о чем было рассказывать. Никто из них у озера не был никогда. Все их рассказы сводились к предостережениям, к воспоминаниям о пропавшем вертолете и заповедям давно умерших дедушек.

***

 В тот день Лара пристала с очередными расспросами к матери:
- Ну, откуда ты это знаешь, мама?! Тебя там не было!
- Мне рассказывала бабушка.
- Бабушка там тоже не была.
- А ей рассказывал ее дед.
- Который тоже туда не ходил.
- А ты не иронизируй! Тот, кто туда ходил, назад не возвращался.
- Ну, и кто бы тогда рассказал правду? И почему никто не возвращался?
- Не знаю. Может там берега топкие. Трясина вокруг. А может там живет какое чудовище... А может и правду говорят, что черная магия в самом озере. Не знаю. И знать не хочу. Довольно того, что на моей памяти там несколько человек сгинуло. И не смей туда ходить! Хватит об этом!
- Мам, да я и не собираюсь туда! Просто интересно же, откуда знают, если сами не видели?
- Вот ты в школе ботанику учила?
- Да, а что? При чем тут ботаника?
- Деление ядра клеточного видела своими глазами?
- Нет. Но это же совсем другое!
- Вот-вот. Совсем не другое. Не видела, а знаешь. Так и тут. И все об этом. Лучше помоги бабушке Милку подоить. Совсем от рук отбилась. Старая бабка дойкой занята, а ты тут лясы точишь. Иди поработай руками. А я пока ужин соберу.
 Едва Лара вышла во двор, как столкнулась с пришедшими за ней Наткой и Славиком.


 Славик и Димка

 Славик учился с ними в одном классе. Он был немного застенчивый, худой и высокий мальчик. Самый высокий в классе. И даже в старших классах было только три парня выше. Славик был не только высокий, но и очень сильный. Он увлекался восточными единоборствами, которые изучал с помощью интернета и тренировался на младшем брате.
Димка был младше на три года. Он с обожанием смотрел на старшего брата. Хвалился в своем классе выдающимися способностями Славика. Славик имел множество достоинств. Он играл в шахматы, знал все народные приметы, связанные с погодой, различал голоса птиц, играл в школьном ансамбле на гитаре, умел развести в лесу костер без спичек и поймать в реке рыбу без удочки. Но учился Славик, откровенно говоря, просто из рук вон плохо. И не потому что тупой, а потому, что слишком умный. Он считал излишним тратить драгоценное время на изучение того, что никогда в жизни не понадобится.
Димка с придыханием повторял фразы, брошенные Славиком вскользь, цитируя брата, как истинного гуру. При этом сам Димка учился хорошо, старательно выполняя домашние задания, иногда даже за Славика, по русскому и математике.
Димке только тяжело приходилось во время тренировок Славика. Да еще тогда, когда отец узнавал об этом. Или о том, что Димка снова сделал письменные задания за старшего брата. Рука у отца тяжелая. Разбираться долго отец не любит. Решения принимает быстро. И только мама умеет остановить экзекуцию.
В последнее время Славик неотлучно следовал за Наткой и она его поддразнивала, откровенно кокетничая: "Славик-сухарик, славный сударик, видно от лени стал моей тенью".
Славик не обижался. Он каждый раз думал: "А на что обижаться-то? Натка, самая умная и красивая девочка в селе. Можно сказать, стихи о нем сочинила. Этим только гордиться нужно. О ком еще из их класса кто-нибудь стихи написал? То-то. Пусть обзавидуются". И Славик продолжал ходить за Наткой ее преданной тенью.
Димка переживал за брата, испытывая чувство ревности. Натка казалась Димке легкомысленной и глупой, а ее очень положительный внешний вид, на взгляд Димки, был своего рода мимикрией. Типа, как у хамелеона. Только тот цвет меняет под цвет обоев, а Натка только прикидывается красивой, чистенькой, умной и аккуратной, изображая хорошую девочку перед взрослыми, особенно перед учителями. Коротко изъясняясь, не нравилась Натка Димке.
 Впрочем, Димке не нравились вообще все девочки. С его точки зрения, природа зря старалась, делая девочек. Пользы с них никакой. При этом Димка напрочь забывал о том, что и его мама, и учителя в школе, и даже любимая бабушка в далеком Краснодаре когда-то тоже были девочками. Димка, разумеется, видел в фотоальбоме детские мамины и бабушкины фотографии, но фотографии сами по себе, а люди – сами по себе. Серьезная худенькая девочка с белыми бантиками и в пионерском галстуке на фото ничем не напоминала улыбчивую толстую бабушку.
И те девочки из фотоальбома были из далекого несуществующего прошлого, а нахальная Натка живет в соседнем доме и портит ему жизнь. Раньше Славик все свободное время проводил с Димкой, а теперь постоянно носит сумку Натки и сопровождает ее повсюду, словно его на веревочке водят. Самое обидное, что даже не говорит ему, Димке, куда идет и когда придет. Совсем волю потерял. Делает все, как Натка хочет. И как на него воздействовать – неизвестно.


 Странный вечер

 Вот и в этот раз Славик вместе с Наткой пошел к Ларе. Хотя Лара Славику совсем не нравилась. Он ее терпел только ради Натки. Как и Лара его. У них были взаимные чувства. Натка эти чувства не щадила. Ей они были нужны оба.
- Лара, мы со Славиком сейчас идем на пруд, надо гусей домой подогнать. С нами пойдешь? Я видела, что ваши гуси тоже там.
- Сейчас не могу. Мамка велела корову подоить. А гуси и сами вернутся. Чего за ними ходить? Лучше подождите меня минут пять и пойдем погуляем.
- Давай лучше так, ты подои пока, мы - за гусями, а через пятнадцать минут у колодца старого встретимся.
- Ладно. Тогда и наших гусей тоже подгоните. Я пошла к бабушке.
Лара подхватила подойник и вышла в калитку заднего двора, а Натка и Славик пошли к пруду.
 Солнце уже касалось верхушек леса. Тени удлинились, накрыли луговину и пруд. И было так тихо вокруг, словно деревня вымерла. Со стороны озера блеснул яркий белый луч. Он был узкий, как игла, проткнувшая небо. Славик изумленно замер. Он махнул рукой, показать Натке этот странный луч, но Натка не успела его увидеть, необычный свет погас также быстро, как появился. Погас так, как выключается лампочка - не весь сразу, а с едва различимой задержкой - был яркий, притух и исчез.
 Минуту спустя порыв ветра побежал по траве и пыли тропинки маленьким смерчем, высотой не более двух метров. Натка заметила как быстро замелькали в воздушной воронке листья, соломинки, песок... Вихревой поток пылесосом собирал на своем пути всё, даже выдергивая из земли высохшие травинки. И, как в пылесосе, ничто не выпадало из ненасытной утробы, но словно исчезало в его голодной пасти. Вихрь широкой дугой обогнул детей, словно опасаясь их задеть случайно, понесся в сторону озера и внезапно исчез.
 Натке стало зябко и страшно. Она взялась за руку Славика и поняла, что ему тоже не по себе. Ладонь была холодная и одеревенелая.
- Славик, что это было?
- Не знаю. Как-то сразу морозом прошибло.
- Славик, мне страшно. У тебя руки такие, как будто ты в прорубь нырял. Давай скорее домой пойдем. Только гусей надо забрать. Тега - тега - тега...
 Гуси услышали голос хозяйки и потянулись к ней вслед за вожаком.
 Дети прошли по низинке к косогору, сопровождаемые гусиным стадом. Солнце быстро катилось вниз и заливало багряным заревом небо и редкие облака. Даже гуси, казалось, отливали розовым.
 За Наткой и Славиком побрели от пруда и другие стайки гусей и уток. Они важно переваливались на коротких лапах и отчего-то не гоготали протяжно, как обычно, а тревожно вытягивали шеи, часто взмахивая крыльями.
 Ребята тоже шли молча. Тревога, внезапно охватившая их, не отпускала. Они поднялись от луговины к улице, одновременно оглянулись и изумленно замерли. Через все небо поперек линии темно-красных облаков, там же, где несколько минут назад сверкнул длинный яркий луч, пролегла узкая, сияющая пронзительной белизной, полоса света, похожая на след от реактивного самолета.
- Славик, смотри, как долго держится...
 Натка не успела договорить, как полоса дрогнула и растворилась в потемневшем небе.
- Что это?
- Не знаю...
- Слушай, темно-то как. Что-то мне не хочется сегодня к колодцу идти. Пошикай на гусей, ладно? Пусть сами теперь домой топают. А я Лару предупрежу.
- Да твои гуси и сами уже поняли, что на тебя надежды нет.
 Славик, усмехнувшись, показал Натке на гусей, несколькими цепочками растянувшихся вдоль улицы и уверенно шагающих в сторону своих дворов.
- Тогда айда к Ларе. Она там в своем хлеву ничегошеньки не видела. Расскажем ей и по домам.
 
Ребята подошли к калитке Лариного дома, Славик негромко свистнул. Лара вышла на крыльцо и горячо зашептала: "Меня не пускают гулять. Мамка сказала, что поздно уже. Пора ужинать и спать. Хорошо, что вы зашли, а то я уж и не знала, как вам сообщить". "Мы и сами поняли, что уже поздно", - ответила Натка.
- Прикинь, только что светло было, а уже ночь. Я такое первый раз вижу.
 "А в тропиках ночь всегда быстро наступает. У них сумерек не бывает совсем", - зачем-то добавил Славик. "Так то в тропиках... А у нас даже не субтропики. Или ты забыл, где живешь?" - не удержавшись, съязвила Лара. Натка примирительно проговорила: «Не заводись. Мы со Славиком тебе хотели рассказать, что сейчас было. Только мы и сами не поняли. Странно как-то это все». Натка зябко поежилась и, обхватив свои плечи обеими враз заледеневшими руками, приняла задумчивый и печальный вид.
«Что странно? Вечер как вечер. Просто поздно уже. Ну, давайте. До завтра», - Лара была совершенно не склонна к сантиментам, тревогам и беспокойству.   
 "Пока. Приятного аппетита и сладких сновидений", - пожелал Славик не без ехидства в голосе и повернулся уходить.
- Нет, я все же расскажу. Слушай, сначала стало совсем тихо, потом какой-то странный ветер поднялся. Даже не ветер, а такой, как смерч маленький, не до неба, а так. Ну, как поземка, только выше Славика. Как веником сгреб все, что на земле лежало и исчез.
- Ветер?
- Ну, да...
- Нормально. А то все остальные ветры никогда не исчезают, а вот так просто остаются навсегда. И дуют, и дуют. Во все стороны сразу. Ну, ты даешь!
- Нет, ты не поняла. Он не стих. А просто исчез. Был-был, столбом бежал быстро-быстро, засасывал все по пути и вдруг, бац, и нет его нигде. Исчез совсем. Вместе со всем, что подбирал по пути. С травой, пылью, камнями, фантиками, перьями... Он даже покрышку одну с собой утащил.
- Да ладно...
- Это еще что! ... Когда мы поднялись на бугор от пруда, то в небе увидели необычный след от самолета.
- Черный? Может он горел? ... Самолет этот?
- Белый.
- А все остальные следы самолетные - не белые! Вот удивила!
- Не перебивай. Он был белый, как обычно. Но он был очень длинный, понимаешь? Очень длинный. На всё небо. И ниже туч. Тучи были красные, а он очень-очень белый. Прямо светился белым. Он был почти как луч света. А потом враз весь растаял. И сразу стало темно. Понимаешь? Он растаял и настала ночь сразу... Скажи ей Славик, ведь так? Это так странно... И страшно очень.
 Натка с расширенными глазами смотрела перед собой, вспоминая каждую деталь увиденного только что. Она была потрясена этими удивительными явлениями. И ей не хватало слов для того, чтобы рассказать Ларе об этом. Ведь и правда, при пересказе все это не казалось таким уж странным, но такого она никогда не видела.
Лара с удивлением и легкой насмешкой смотрела на Натку: «Ты меня пугаешь, подруга. С каких пор ты боишься ветра, заката и туч? или ты темноты испугалась?»
 Славик посмотрел с жалостью на Лару: "Ну, кому ты рассказываешь? Она ничего ни слышать, ни понимать не хочет. Пошли. А то дома волноваться станут. Гуси вернулись, а тебя нет". Он взял Натку за руку и повел ее со двора.
- А что, это, правда, странно выглядело? По рассказу и не подумаешь... А еще кто-нибудь это видел?
- Не знаю. Мы вдвоем на бугре были. Ладно. Пока. Домой, и правда, надо бежать уже.
- Ну, пока... До завтра!

Но на следующий день они не встретились.


Туман

 Раннее утро было поэтически прекрасным. О таком времени восклицал Тютчев: «Есть в осени первоначальной. Короткая, но дивная пора – Весь день стоит как бы хрустальный…» и грустил Толстой: «Прозрачных облаков спокойное движенье, Как дымкой солнечный перенимая свет, То бледным золотом, то мягкой синей тенью Окрашивает даль. Нам тихий свой привет Шлёт осень мирная». Солнце сияло так, словно наступил его последний день. Блики света заряжали беспричинной радостью. Припозднившиеся с отлетом птицы устроили весенний гвалт. Казалось, всё в мире запело - и птицы, и янтарем желтеющие лиственницы, и яблоки на ветвях, утративших листву...  И хотелось петь, смеяться, сочинять стихи. Жизнь была прекрасна, удивительна и обещала счастье. 
 Тем более, что это было воскресенье. И можно было не торопиться никуда.
Лара в прекрасном расположении духа сама вызвалась подоить утром корову, чем сильно удивила бабушку, уже направлявшуюся с подойником в хлев. Потом стала помогать на кухне матери готовить блинчики. И настроение у нее было весело-болтливое. Под шипение блинчиков на сковороде она рассказала о вчерашнем разговоре с Наткой и подытожила: «Начудила она вчера. Я так и не поняла, что ее напугало-то? Вот позавтракаем и я к ней сбегаю, ладно?» «Беги, что уж там. Только уроки сначала сделай» - ответила ей мать. «А я уже сделала. Еще в школе. На перемене» - с гордостью проговорила Лара. «Повторить надо. Повторишь, а тогда иди к своей подружке. Она, небось, опять всё выучила на пятерки, а тебе лишь бы бегать», - твердо произнесла мать, решившая, что ее дочка затеяла какую-то проказу, а иначе с чего бы это она вела себя так идеально с раннего утра.
Натка, между тем, сразу после завтрака села за домашние задания, решив, что, чем быстрее закончит, тем раньше сможет выйти снова на луг, посмотреть на место вчерашних событий.
Славик в ярких солнечных лучах во дворе сделал зарядку (он теперь каждое утро делал зарядку – накачивал мускулатуру), облился холодной водой из ведра и во время завтрака, благодушествуя, вспомнил о своем давнишнем обещании младшему брату сделать нового воздушного змея, заготовки для которого валялись невостребованными с   середины августа. Такой змей очень даже пригодится в такой чудесный день. «Димка, иди сюда! Змея делать будем», - покровительственно позвал Славик брата. И мальчики с увлечением начали мастерить игрушку.
День начинался для всех с прекрасного настроения и с ожиданий не менее прекрасного продолжения.
Но к полудню ближе на село неожиданно навалилась мрачная мгла. Тучи легли на островерхие крыши домов, облепили печные трубы, запутались в кронах тополей и яблонь, свесили влажные клочья до самой земли, по хозяйски расположились во дворах домов и распластались на улочках села. И из небесных странниц превратились в туман.
 Туман был такой густой, что казался бы сметаной, залившей село, если бы не был серым. Серым, как безнадежность, как беспросветная глупость. Как жидкий бетон. Он был серым, липким и непроницаемым.
 Местное радио голосом Раисы Сергеевны, секретаря поселкового управления, испуганно объявило об опасности выхода на улицу для всех жителей села до исчезновения странного тумана.

***

 Мать Лары плотно закрыла входную дверь, сунула в задвижку щеколды кочергу и велела Ларе читать вслух повесть "Поединок" Куприна. Ларе не нравилась эта повесть, но с матерью было бесполезно спорить, пришлось смириться. Подпоручик раздражал своей бесполезностью и утешало только то, что этого бездарного красавчика убьют на дуэли. Лара прочитала об этом, просмотрев конец повести после прочтения первых двух страниц.
 Лара то и дело отрывала взгляд от книги. Ее тянуло к окну. Ей хотелось рассмотреть за туманом знакомую до последнего булыжника улицу, увидеть солнечный свет… Но мать была начеку. Стоило Ларе поднять глаза на окно, как тут же раздавалось: «И чего остановилась? Читай дальше». Лара начинала ненавидеть и Ромашова, и Шурочку Николаеву, и ее мужа. Особенно Шурочку. Эта Шурочка была настоящая стерва. «Наверное, у Куприна была очень несчастная личная жизнь», - подумала Лара, - «Если бы у него была хорошая жена, он не написал бы такую повесть, а он еще и «Гранатовый браслет» написал. Тоже грустный такой рассказ».
- Мам, а можно я не «Поединок», а что-нибудь другое почитаю?
- Что, например?
- Про Куприна самого. Это гораздо интереснее.
- Ну, и где ты возьмешь о нем книгу? В библиотеку побежишь по туману этому? У нас дома нет такой.
- В интернете.
- Вот прочитаешь эту повесть до конца и читай, что хочешь, в интернете своем.
- Мам, так не честно… Я же вместо этой дурацкой повести хочу почитать.
- Между прочим, эта дурацкая, как ты выразилась, повесть – классика русской литературы. Этой повестью не одно поколение читателей зачитывалось.
- Так то когда было! Небось уже сто лет прошло…
- Ну, допустим, мне еще ста лет не исполнилось. Да и бабушке твоей тоже пока далеко до этого. А я, между прочим, в твоем возрасте не одну слезу уронила, читая повести Куприна.
- А я не хочу из-за Ромашова слезы ронять. Лучше я о Куприне почитаю. Может быть о нем самом надо слезы ронять, а не по каким-то выдуманным героям. Лучше о нем плакать, чем об этом Ромочке тупом.
- Хватит болтать. Там читать –то почти нечего. Двухсот страниц нету, а разговору, как на «Войну и мир».
- Вот. Правильно. Давай, я лучше «Войну и мир» почитаю.
- Закончишь «Поединок» и, пожалуйста. Вон, оба тома стоят на полке. Только, прежде перескажешь мне то, что сейчас читаешь.
- Ну, не честно так! ...
Честно – не честно, а пришлось Ларе читать Куприна и дальше.
И - это было очень странно - но Лара почему-то втянулась в чтение. И Ромашов стал каким-то родным и близким, беззащитным до слез. Лара сидела над толстой книгой повестей Куприна и потихоньку, втайне от родных, вытирала слезы. Ей было жаль и неудачника-подпоручика, и затурканного армейской муштрой Николаева, и Шурочку… Ни туман, ни улица больше не притягивали ее.

***

Наткина мать, в отличие от мамы Лары, не беспокоилась об образовании дочери. Натка и сама справлялась с этой подростковой проблемой. Учиться ей нравилось. Но в этот день и ей стало не до учебы. Она сидела около окна в своей комнате и неотрывно вглядывалась в серое месиво, налипшее на стекло. Натке казалось, что беспросветный туман дышит, как раненый монстр. Ей даже было слышно его хриплое всхлипывание на вдохах. А еще ей казалось, что туман всматривается в ее лицо, стараясь запомнить навсегда. Было страшно. И не было сил оторвать взгляд от своего отражения на стекле. Родители ее не беспокоили, думая, что дочка старательно занимается.

***

 В селе в этот день все напряженно вглядывались в окна, с нетерпением ожидая прекращения атмосферного безобразия. Но природная аномалия упорно держалась за землю, не отпуская ни одну из былинок.

***

 Славик решил посмотреть на этот странный туман изнутри, тайком проник в сени, бесшумно прикрыл дверь в комнату, крадучись прошел к двери, ведущей в огород, откинул задвижку, потянул на себя с силой... и не смог открыть дверь. Туман так плотно прижался к дому, что дверь приклеилась к нему. Славик прошел к противоположной стене и попытался открыть двери на крыльцо. И столь же безуспешно. Туман не отпускал створки. Славик вернулся в дом и позвал на помощь младшего брата:
- Димка, только тихо. Чтобы родители не слышали. Слышь, я сейчас пробовал выйти на улицу и не смог, прикинь, двери открыть. Их там держит кто-то. Пошли, поможешь.
- Не, я боюсь.
- Чего ты боишься? Туман как туман.
- А вдруг батя всыплет?
- Он не узнает. Пошли. Только тихо.
 Славик и Дима крадучись выбрались в сени и остановились в изумлении - от обеих дверей, и от крыльца, и со стороны огорода, снизу поднимались тугие спирали тумана, медленно, но уверенно, заполняя помещение. Мальчики с воплями забежали в комнату. Славик трясущимися от страха руками захлопнул входную дверь и задернул тяжелую штору, обычно висящую без дела сбоку.
 "Что с вами?" - поинтересовалась мать, выглянувшая из кухни, увидела, как мальчики задергивают портьеру, пожала плечами и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, вернулась к самовару. Отец не был столь же рассеян. «Так что случилось?» - грозно повысил голос отец.  «Так, туман там», - испуганно прошептал Димка. «А ты об этом как узнал?» - спросил отец еще грознее. «Так, выглянул в сени», - осипшим голосом едва слышно Димка выдохнул свой ответ, опустив голову. «Сам додумался, или с чьей-то помощью?» - отец сурово смотрел на Славика, задавая вопрос младшему сыну. «Я это. Я позвал Димку в сени», - голос Славика предательски звенел, но он не пытался обмануть отца. Туман, расползавшийся в сенях, пугал больше, чем потенциальная порка. Отец грузно поднялся с дивана и направился к входной двери. Едва он коснулся шторы, как мать, резко вскинув голову, окликнула его: «Не надо, Коля. Ну его к лешему. А вдруг в хату залезет?»
- Не залезет. Не успеет. Я быстро гляну.
- Не надо, Коля. Ну, туман и туман. Ничего же не видать все равно.
- И то верно. Ты, мать, как всегда права. Смотреть там нечего. И чего вы туда полезли?
-  Давайте-ка лучше чайку попьем. У меня, вон, уже самовар запел. И шанежки я сделала… Идите в кухню руки мыть и за стол. 
- Шанежки – это хорошо, но всыпать бы было полезно. За любопытство излишнее. Хотя, с другой стороны, не будете любопытными, ничего не узнаете. Так и быть, амнистия вам выпала. Скажите матери «спасибо» за угощение и мне за пощаду.
Славик с Димкой облегченно вздохнули хором: «Спасибо!» и, по- быстрому ополоснув руки под краном, одновременно плюхнулись за стол. Мать наполнила стаканы своим фирменным ароматным лесным чаем. Отец с удовольствием придвинул к себе курящийся парком стакан и громко отхлебнул напиток, приготовленный из смеси сушеных трав душицы, мяты, чабреца, мелиссы, земляники и кипрея. Это был его любимый сбор. Сбор от всех напастей, болезней и бед.
 Отец с матерью улыбались, любуясь на своих мальчиков. Это бывало так редко в их семье, где все вечно были заняты работой. Туман за окнами и в сенях тихо ворочался, словно пытаясь стать частью этой счастливой семьи. А четверо за самоваром наслаждались покоем и возможностью поболтать ни о чем. Они забыли об этом странном тумане.


Рассвет

Туман держался весь день и всю ночь. Туман не таял. Не исчезал. Не улетал никуда…. Он словно застыл в ожидании чего-то.
 Казалось, весь мир погас в этом сером беспроглядном мраке. В домах уже перестали всматриваться в серую мглу. И никто уже ничего хорошего не ждал.
Ждал только туман. Но чего он ждал никто не мог понять.
А наутро полил дождь. Боже мой! Что это был за дождь! Он лил и лил так, что казалось – все воды мира опрокинулись на поселок. Целый день и целую ночь. И еще один день. И еще одну ночь. И еще. И еще…  Вода хлестала по крышам с силой разъяренного тигра, сотрясала окна, заливала дворы и улицы потоками. Тоскливо слоняясь по комнатам, и дети, и взрослые теряли надежду на прежнюю жизнь. Наверное, именно такой дождь сорок суток поливал Ноя.
Всемирный потом не случился. Дождь прекратился, как начался. Сразу. На рассвете. Но атмосферные беды поселка на рассвете не закончились.
Ветер поднялся на рассвете. Тугой и мощный. Настоящий ураган. Он налетел на поселок, загудел в печных трубах, сломал несколько старых тополей, сорвал крышу овощного магазинчика и унес и дождь, и туман. Унес так, словно и не было их никогда.
Ветер был не только сильный, но и быстрый. Один порыв, обломки ветвей на улицах, поваленные стволы, покореженная крыша, перевернутые и вывернутые наизнанку пожитки, остававшиеся во дворах, и - нет его.
И нет ни ветра, ни дождя, ни тумана. 
Вместо них на поселок обрушились резкий мороз и яркий свет.  Жители поселка не успели даже понять, что случилось. Рассветные лучи солнца ударили в окна. И утро засияло в полном молчании. Ни птиц, ни листьев на деревьях не было.
Тишина, холод и свет залили поселок.
Мороз сковал все вокруг. Словно запаянные в стеклянном кружеве сияли дороги, столбы, ветви деревьев, крыши, провода. Казалось, что на смену беспредельной серости тумана, сырости ливня, вакханалии ветра пришло буйство холодного света.
Необыкновенно прекрасные в сверкании восходящего солнца привычные предметы и здания обрели новый вид. Поселок в одно мгновение превратился в сказочный хрустальный мир. Даже богемское стекло или украшения Svarovsky не могли бы затмить своим блеском сияние этого фантастического утра.
Жители поселка высыпали на улицы как на праздник. И даже следы разрушений не могли омрачить радость. Было солнце! И это было настоящее счастье.

***

Только в ложбине, за околицей, там, где был некогда колхозный пруд, и где теперь паслись гуси и утки жителей поселка, курилась едва заметная дымка. От поселка было не видно низину с прудом, но легкие струящиеся потоки сверкали многослойной радугой над долиной в рассветных лучах солнца. Это было так красиво, что все потянулись к обрыву у колодца и к краю склона, откуда хорошо видна долина, над которой поднимались радуги и курилась едва заметная дымка. И каждый, кто подходил к гребню на околице, останавливался в изумлении.
Там, где всегда были извивавшаяся змейкой по долине река и маленький серебристый пруд, в котором плескались гуси и утки, теперь было большое озеро с антрацитово-черной водой. Озеро заливало весь лог, до самого леса, сиявшего инеем на склоне широкогрудой горы Совхозки и тянувшегося до самого горизонта. Темная вода не отражала лес, склон горы, небо и солнечный свет. Она не блестела и не колебалась волнами. Она, словно грудь великана в дыхании, медленно поднималась и опускалась вся сразу. Медленно, едва заметно, но всё-таки видимо удивленным сельчанам, озеро дышало. И это было почему-то очень страшно.
Страшно и притягательно.
Озеро было таким странным, что даже гуси не решались спуститься к нему и молча теснились на обрыве рядом с людьми. Им тоже было страшно.
Не помогали развеять страх даже стоявшие над озером зыбкие арки радуги.
Арки словно струились в сияющем воздухе над мрачным озером. А потом опустились к самой воде. И вода потянулась к ним. Вверх. Нарушая все законы физики.
Вода с глухим рокотом втягивалась в рукава радуг. Радуги росли, сливались в одну огромную плотную сияющую арку. Арка свернулась кольцом. Озеро всхлипнуло и исчезло в гигантской пасти радужного кольца. Кольцо сжалось и стремительно унеслось ввысь.
Изумленные люди молча наблюдали за происходящим.  Слов не было.
С ясного неба незамеченной упала одна капля. Она медленно, легким мотыльком, порхнула в толпе людей и мягко легла на щеку Натки.  «Ты что, плачешь?» - случайно взглянув на подругу спросила Лара. «Нет, с чего ты взяла?» - удивилась Натка, не чувствовавшая этой странной капли. «Да, вот же!» - воскликнула Лара и смахнула каплю тыльной стороной ладони.
В низинке снова заблестела Голубушка. Гуси, потоптавшись на мерзлой траве, погоготали и поковыляли к вновь наполняющемуся пруду.

***

Спустя пару часов морозный хрусталь под лучами еще довольно теплого солнца растаял. На улицах вместо сияющей красоты льда хлюпала жидкая грязь.
Но люди не расходились. Теперь они не могли остановиться, разговаривая об увиденном и пережитом. Все словно сравнивали впечатления и перепроверяли свои ощущения. 
И когда в полдень прилетел вертолет, жители поселка растерянно потянулись к летному полю. Летчики с недоумением всматривались в знакомые лица и не понимали, что случилось. Если раньше после нескольких дней нелетной погоды все жители шумно радовались прилету геликоптера, то почему-то в этот раз все были непривычно серьезны и задумчивы. Летчики пытались расшевелить, разговорить то одного, то другого. Но никто из жителей поселка не решался первым нарушить молчание об увиденном. Вяло отшучиваясь, они переводили разговор на темы, связанные с Большой Землей. И, пряча глаза, уходили от разговоров о том, как пережили затянувшуюся непогодь.
Летчики решили, что аборигены просто устали от ненастья и прекратили свои расспросы, выгрузили привезенные товары, поспешили вернуться в кабину, помахали руками остающимся и быстрее, чем всегда, улетели из странного поселка.

***

В полете, под шум винтов, они перекинулись несколькими фразами о поселковых:
- Чем черт не шутит, может заболели они тут какой холерой?
- Холерой, не холерой, а точно заболели.
- Я всегда удивлялся им. Как они тут живут? Поневоле свихнешься в таком отрыве от цивилизации.
- А куда им деваться? Это же их родина. Работа тоже. А в город приедут, что делать станут, где жить будут? Вот дети их вырастают и уезжают учиться в город. А взрослым, да старикам, да детям… им здесь лучше. Я так думаю.
- Я бы не смог так жить.
- Я тоже. Но они-то не мы…
На том и закончили обсуждение.

***

К вечеру этого дня Натка и Лара заболели. У обеих подскочила температура. Девочки метались в горячечном бреду, в котором то и дело вспоминали о капле на щеке Натки, об озере и о пришельцах из далекого космоса. На Наткином лице и руке Лары появились большие красные пятна. Пятна расползались все шире. Температура поднималась все выше.
Беспокоясь о жизни девочек, местная фельдшер вызвала вертолет скорой помощи. В областной детской больнице, куда их привезли, девочек обследовали, но не нашли никакой инфекции. Им сбивали температуру, давали витамины и антибиотики - лечили от неизвестно чего… Болезнь затянулась. Девочки пробыли в больнице остаток осени и всю зиму. Только в феврале исчезли все следы неизвестного недуга, и подруги смогли вернуться к родным и приступить к учебе.
Наверстывать им пришлось очень много. Им было теперь некогда гулять, заниматься в кружках и секциях – все их время занимали занятия математикой, английским и физикой. Славик преданно помогал им. И Димка больше не ревновал брата. Ему было ясно, что Натке и Ларе необходима помощь.


Весна

Зима в тот год удалась морозная, снежная – настоящая. И длилась сколько положено зиме. До конца марта.
А в конце марта зашумели ручьи, зазвенела капель, в проталинах распрямилась трава, загустели кроны деревьев. И в две недели весна решительно расправилась с зимой окончательно.
В предпоследний день весенних каникул Лара заявила Натке: «Хватит зубрить. Пора нам отправиться на великах за березовым соком. А то и весну не заметим с тобой». «Ну, что ж. Поехали. А куда?» - согласилась Натка. «В дальнюю рощу» - с готовностью предложил Славик. «В дальнюю далеко», - возразила Лара, - «Не успеем к вечеру домой вернуться». «А мы не сегодня, а завтра рано утром поедем. Как раз сможем лучше подготовиться к походу. И пикник сделаем» - поддержала Славика Натка. На том и порешили.
Наутро собралась довольно большая компания. К Ларе и Натке присоединились Славик с Димкой и еще несколько их одноклассников. Все загрузились пластиковыми бутылками, скотчем, запаслись хлебом, сыром и колбасой, взяли перочинные ножи, соль, спички. Экипированные для дальнего похода, весело поехали в лес.
Загустевшие кроны деревьев дарили надежду на скорое лето. Тропа петляла между стволов. Солнце блестело на спицах. Погода радовала. Внезапно с ясного неба сорвался короткий и шумный ливень. Но кого в четырнадцать лет может напугать дождь? Враз промокшие ребята перекликались и шутили на ходу.  Один из путешественников вспомнил, что неподалеку находится охотничья заимка и все с готовностью решили припарковаться там, не добираясь до дальней рощи, где планировали устроить пикник и сбор березового сока.

***

Заимка оказалась дальше, чем ожидали. Довольно долго катились по потемневшему лесу, выехали на пустошь, здесь, коротко посовещавшись, приняли решение ехать вдоль кромки леса.
Больше часа ребята на полных оборотах крутили педали, даже не переговариваясь, чтобы не сбивать скорость. Заимка не показывалась. Дороги уже не было. Стало ясно, что они заблудились. Это было очень странно, ведь эти места они знали с рождения. Каждый из них много раз бывал и в дальней роще, и на заимке… Дождь не прекращался. Настроение понемногу портилось. И в тот момент, когда ехавший впереди всех Ромка уже хотел затормозить, он заметил мелькнувшую в лесном массиве синеву. «Голубушка! Я вижу речку!» - радостно закричал он остальным и прибавил ходу. Окрыленные надеждой ребята поспешили за ним. Теперь они могли вернуться домой вдоль русла реки, следуя ее течению. И пусть речка петляет и извивается, но приведет их точно к дому.
Езда по буеракам и буреломам – дело достаточно трудное. А берега Голубушки изобиловали и топкими местами, и поваленными стволами деревьев, и резкими спусками-подъемами. Все запыхались. Теперь велосипеды уже не везли своих седоков, ребята вели их за рули. Ехать по этим местам было невозможно.
Дождь прекратился, но солнце не показывалось из-за набежавших туч.
Путь по бездорожью постепенно понижался. Потом начался долгий подъем в гору. Речка извивалась внизу, указывая направление движения. Мокрые от дождя и пота ребята взобрались на вершину и увидели впереди огромный пустой котлован, на самом дне которого поблескивало совсем маленькое, чуть больше обычной лужи, черное озеро. Речка огибала берег котлована и бежала дальше через лес, не задевая странное озерцо. Берег котлована, почти идеально круглый, отвесно обрывался и только около центра сходился пологим конусом к озеру. На дне котлована, поблизости от озера в беспорядке валялись покореженные останки вертолета, каких-то еще машин, какой-то мусор… Вдоль берега озерка крутились маленькие вихри.
Как зачарованные ребята застыли на вершине холма, не имея сил оторвать взгляды от увиденного. «Это же заповедное озеро», - выдохнул Славик. «Такое маленькое?» - удивилась Лара. «А кто сказал, что оно большое?» - резонно возразил Ромка. «Так большое же было, когда пропавший вертолет искали», - припомнила рассказы взрослых Лара. «Ну, высохло, наверное», - неуверенно проговорил Славик. «Ребята, давайте уедем отсюда быстрее», - попросила Натка, - «Не нравится мне это всё. Как-то нехорошо тут».
Никто не ответил ей. Все не отрываясь смотрели вниз. Там, около озерца, происходило что-то странное. Маленькие смерчи устроили догонялки. Они кружились вокруг черной воды, сталкивались, сливались, их становилось всё меньше, но сами они становились всё больше. И вот, на глазах у ребят, вокруг озера уже мчался только один вихрь. Он делал круги все большего диаметра и вырастал всё выше и выше. С неба к нему потянулось застывшее над котлованом облако. Они слились огромным серым хоботом, соединив небо и дно котлована.
Холодом и ужасом окатило ребят.
Серый хобот пронесся совсем рядом с ними, сорвал с Димы вязаный шарф, легко коснулся Наткиной щеки и руки Лары. И вдруг сложился, как в низком поклоне. Стал маленьким и медленно пополз по дну, приполз к озеру, наклонился, как для водопоя, и исчез, словно и не было его никогда. Озеро качнулось, расплескалось по камням вокруг. И стало расти, заполняя собой все большее пространство. Вскоре оно уже достигло середины обрыва, на котором стояли испуганные дети. Вновь качнулось всей своей массой, густой, тягучей волной поднялось над краем обрыва, лизнуло ноги девочек, с тяжелым вздохом опустилось на несколько метров ниже и застыло неподвижно.
Ребята не могли оторвать взгляды от внезапно ставшего огромным озера. Было очень страшно.
И тут из глубины озера вырвался яркий белый луч, мягко скользнул по лицам напуганных детей, словно погладил их и протянулся над лесом невесомой аркой, словно указывающей им направление. Нежный свет разлился вокруг. Дети почувствовали облегчение. Страх исчез. Появились новые силы. А в проклюнувшейся молодой траве стала заметна узкая тропинка. С облегчением ребята поняли, что странное озеро отпускает их и показывает им дорогу к дому.

***

Через час, подкатывая к родному поселку, участники удивительного похода расположились на короткий привал, на котором приняли решение никому не рассказывать о случившемся с ними. Они договорились, что расскажут родителям о том, что не заготовили березовый сок из-за дождя.
Едва они дожевали свои бутерброды, как снова полил дождь.
И был он теплый и ласковый.
Он легонько подталкивал их к дому. И тихо шептал им: «Я – ваш брат. Мы одной крови. Но вам нужно быть дома. А мне нужно быть в лесу».

***

Эту ночь все участники похода проспали, что называется, без задних ног. Шелест дождя по крышам пел им ласково колыбельную.

***

Наутро, когда ребята собрались на пороге своей школы, на березах разом лопнули почки и новые полупрозрачные листья затрепетали на ветвях деревьев.
Через всё небо со стороны таинственного озера в сторону города протянулась нежно сияющая радуга.
К ногам Натки упала маленькая капля и быстро скатилась в траву.  Эту каплю заметили все, кто был накануне в походе. Ребята переглянулись и зааплодировали этой маленькой посланнице странного озера. Капелька выглянула из травы, сверкнула радужным блеском и скрылась снова. Теперь навсегда.

***

Когда настало лето, друзья стали ездить к странному озеру, но больше ничего необычного не происходило. Озеро в лесу было красивым и спокойным. Над ним не метались ветры и тучи. И вода отражала яркую синеву неба и стройные стволы сосен на его берегах.
Но ребята теперь уже знали тайну озера.
И берегли ее.
Зачем взрослым знать то, что знают их дети?
А дети знали, что таинственное озеро, и небо над ним, и солнце, и ветер, и лес вокруг любят их. Любят, как своих друзей.