Несколько дней из жизни женщины

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: "МОСТЫ ВСТАЮТ НОЧНОЙ ПРЕГРАДОЙ...."

Всё. Новая жизнь: месяц назад я вставила себе новый зубной мост. Нижний. Правда, носить не могу – разве что минут двадцать. Давит. Ладно, пойду на коррекцию: пусть там подпилят, подправят – ну, невозможно! По дороге к протезисту мне нужно было заскочить в школу и отнести обещанную сценку на праздник, которую я утром того же дня сочинила – все, как всегда, в последний момент. Надела челюсть и помчалась. Помчалась – это про меня, потому что до сих пор ходить не умею – все в последний миг, а потом бег с препятствиями под недоуменные взгляды бродячих собак...
Иду и думаю: может, не ходить? Вроде как моя челюсть при мне и, что удивительно, даже нигде не давит! Нет, все-таки зайду, подумала я, и с той грацией лисицы, с какой всегда вхожу в медицинские кабинеты, вошла.
Замечу, что врачиха у меня – душка. Фамилия у нее Беленькая. И она такая же, как фамилия – тихая и ласковая. Ангел.
– Снимите!
Челюсть не просто снялась, она выскользнула из меня, как рыба из аквариума. Молчание и разглядывание. А дальше состоялся разговор слепого с глухим.
– А вы знаете, Вам надо новую челюсть делать.
–?!
– Да, смотрите, тут у вас крючок отвалился, и тут тоже на ладан дышит.
Я в течение минуты тупо смотрю на произведение, отлитое всего месяц назад:
– Но ведь я его почти не носила!!! Потому что давит!!!
– А вот не носили – это зря! Обязательно надо было носить! Видите, как всё просело?
– А сколько стоит новый протез?
– Шесть тысяч.
– Да, но ведь я Вам заплатила за этот новый протез девять с половиной, и он у меня всего месяц!
Милая, ласковая Беленькая начинает тихо свирепеть:
– Я не знаю, что Вы с ним делали, только он за этот месяц сильно износился!!! И нельзя Вам такую тяжелую конструкцию носить!

Еще немного – и счет по разглядыванию моей нижней челюсти шел бы уже не на минуты. Но тут я вспомнила, что эти же самые слова про тяжелую конструкцию Беленькая говорила мне, когда мы договаривались о новом протезе. Продолжая тупо смотреть на это чудо современной стоматологии, я вдруг промямлила:
– Извините, … это мой старый протез… Я не знаю, почему я в нем пришла…
Я уходила из кабинета уже не поступью хитрой лисицы – я уползала, как побитая собака. А вокруг стояла такая тишина… Потому что все врачи в едином порыве побросали свои инструменты к чертовой матери и глазели на меня из-под своих масок!!! А когда я, уже одетая, шла мимо кабинета, там почему-то кто-то громко смеялся.
В общем, старость подкралась незаметно…
__________


ДЕНЬ ВТОРОЙ: «ЭТО Я, ВАШ ПРИДУРОК!»

Дождливое лето выдалось в этом году на Кубани. В один из таких мокрых дней я пошла к друзьям в гости. Они меня с первых дней звали, а я выбралась только сейчас: люблю, знаете, под дождем гулять – мы с ним неразлучны... Серую стену из водного потока оживляли только разноцветные зонты, напоминавшие огромных африканских бабочек, да машины, фыркающие на прохожих, ну, в том смысле, что «дома сидеть надо, а не прыгать под мокрые колеса»…
Свой зонт я почему-то не взяла – может, ошалела от южного тепла, а может, просто как всегда, опомнилась слишком поздно. Дошла без приключений. Хотя, как сказать. Еду в местном автобусе, улыбаюсь... Свобода ведь! На работу, опять же, ходить не надо. Смотрят на меня... Мне так радостно, хорошо... На остановке входит мужчина и садится рядом со мной. И задышал... Абстинентные пары под названием «сколько ни пей, все мало». Я отвернулась – ну не выношу этого запаха! Видимо, на моей физиономии он узрел всю скорбь еврейского народа, повернулся и говорит: «Я вижу, вы в трауре, у вас, наверное, кто-то умер». Я молча кивнула, пересела на другое место и давай хохотать – впервые я смеялась от слов алкаша!

В гостях все было замечательно, в смысле еда: борщ, буженина, соленья всякие, до которых я сама не своя. У нас был настоящий девичник. Когда дело дошло до семейного фотоальбома, я загрустила. И подумала: на кой ляд мне эти девичники! Вот мужчины – другое дело, с ними не соскучишься. Я люблю мужчин как класс – они же, как дети! Ну, зуб даю, ни один мужик не сидел бы сиднем в комнате и уж точно не разглядывал бы фотки три часа! А рванул бы – да хоть босиком по городу – лишь бы не разглядывать знакомую и не знакомую тебе статичную галерею.
И вот заветное «адьё». За окном снова дождь, мне выдала зонт приятельница, жившая неподалеку. С возвратом. Я приехала домой, взяла свой зонт, а этот, чужой, пошла отдавать хозяйке. Возвращаюсь. Темень – глаз выколи. Между моим и соседским домом, а дома наши частные, одноэтажные, – какая-то машина и рядом двое мужчин. Как потом оказалось, это стояла карета скорой помощи с двумя санитарами. Я посмотрела на них, на вид – два амбала: им бы не в «скорой» работать, а… Не успела придумать, где они должны отдавать долг Родине, как вдруг поскользнулась и упала – мокро же! Но теперь было не только мокро, но и «ароматно». Да-да, я упала в «кучу». Этого самого. Братья наши меньшие постарались.

Решив, что меня в такой темноте вышла встречать родня, я крикнула, злясь и на слякоть, и на кучу, и на себя:
– Это я, ваш придурок!
– А мы вас ждем!
– ?! – Я удивилась такой теплой встрече, но когда сильные мужские руки стали запихивать меня в машину с крестом, я перепугалась. Я отбрыкивалась и грязно ругалась. В этот момент показался мой брат Игорь и крикнул:
– Стойте, это не ваш больной, это моя сестра!
– Как это не наш! Она сама сказала, что она наш пациент!
– Неправда, я этого не говорила!
– А кто кричал: «Это я, ваш придурок!»?
Мне было нечем крыть. И тогда Игорь сказал спасительные слова:
– Ты вылезай, а вам в соседний дом – там живет ваш псих!

Только теперь до меня дошло: еще чуть-чуть – и меня увезли бы в психушку. Гордая, святая, сияющая от своей свободы и справедливости, я важно прошествовала мимо амбалов. Не хвaтaло только почетного кaрaулa. Но кaрaул перестрелял бы сaм себя, чтоб не мучиться. А амбалы терпеливо ждали своего пациента, зажав носы своими огромными ручищами.
Язык мой – враг мой. Это точно про меня.
__________


ДЕНЬ ТРЕТИЙ: КАК ПРИНОСИТЬ НЕСЧАСТЬЯ

Однажды мы с мужем отдыхали в Кабардинке у своих дальних родственников. Родня была такая гостеприимная, ну такая… Вино три раза в день. А с алкоголем у мужа давно проблемы были. Вернее, проблемы были и у него и у меня: он был «за», а я – «против». А алкоголь просто сыграл с нами злую шутку. Впрочем, спасибо «зеленому змию» за это. Для мужа вино – это как красная тряпка для быка: только покажи – и понеслось!..
Прошло несколько дней. Ужин. После очередного возлияния чувствую: товарищ не в себе. Я его уложила, а он, стеная и проклиная и хозяев, и красоты Черного моря, и противного петуха, зазывавшего громким клекотом своих подружек, подозвал меня.
– Нина, мне плохо.
– Врача вызвать?
– Нет, посиди со мной, я умираю.
Я села у изголовья «умирающего».
– Нина, когда меня забрали в армию, ты была со мной?
– Да, дорогой, ты вспомни: я устроила тебя по знакомству рядом с Ленинградом. Тебе каждый выходной увольнительную давали, мы часто виделись, гуляли, я тебя вкусно кормила.
– А помнишь, как меня уволили с работы и я потом долго не мог никуда устроиться, тогда ты была со мной, никуда не уезжала?
– Конечно, нам было трудно, но мы выстояли. А почему ты сейчас меня об этом спрашиваешь?
– А помнишь, как я по-пьяни ногу сломал и встречал тебя из роддома на костыле?
Вспомнив весь этот «цирк», я начинаю «заводиться»:
– И что?
Муж задумался. Потом отвернулся к стене, вздохнул и добавил с какой-то неуемной тоской:
– А то, что ты все это время была со мной…
Начиная понимать, как я жила все эти годы, я ответила раздраженно:
– К несчастью, да!
– И сейчас, когда мне плохо, ты сидишь рядом со мной. Нина, а ведь это ты, только ты мне приносишь одни несчастья!!!

Услышав эти слова, я хотела его удавить. Впрочем, опомнилась. Зато, вернувшись домой, развелась с ним молниеносно.
Да уж, не буди лихо, пока оно тихо.
__________


ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ: ИНТРИГАНКА

Причин для развода супругов много. На Мадагаскаре – длительные командировки благоверного, в Японии – неприличная поза во сне, в Канаде – храп, мешающий спать. Наша причина была тривиальной, как помпоны на тапках. То, что он выпивал, я бы, может, ещё столько же терпела. Но когда во всех своих несчастьях муж обвинил меня, я немедленно подала на развод. Я уже трижды посыпала себе голову пеплом и была настроена решительно.

И вот долгожданная повестка в суд. Помня, что в те совдеповские времена супругов с детьми никогда не разводили с первого раза, а давали месяц на раздумье, я была настроена уже даже не решительно, а воинственно. Как Цезарь, посылающий своих воинов в последний бой. Зал, который, мне казалось, должен был разорваться от количества моих друзей, знакомых и врагов, жаждущих самолично лицезреть этот «процесс века», был абсолютно пуст. Только супруги, то есть мы, и несколько человек за столом – судья, секретарь и кто-то еще. Я приготовила большую, впечатляющую речь и ждала, затаив дыхание.
 И вот прозвучали первые ноты судебной симфонии. Судья обратилась ко мне:
– Расскажите о Вашей жизни.
Рассказать о МОЕЙ жизни! Если бы я услышала это слово с маленькой буквы, то, вероятно, скрупулезно, день за днем я предоставила бы им жизнеописание двух супругов, дошедших до жизни такой. Но от меня захотели услышать историю МОЕЙ жизни. И я расплакалась… Эти чертовы слезы текли, не переставая. Я вспоминала свои суетливые будни, боясь пропустить что-то важное, и плакала, плакала, плакала… Черт подери, но ведь было же много хорошего…
– У вас все?
Молчание.
– Истица, говорите!
Снова молчание. Оно напоминало затянувшуюся театральную паузу. Ремарки время от времени исходили только от одного действующего актера – судьи:
– Скажите же что-нибудь!
Молчание.
– Истица, Вы будете говорить?
«Истица» стояла насмерть, как статуя Командора.
– В последний раз спрашиваю: Вы можете что-нибудь добавить к сказанному?
Снова молчание. Театр абсурда затягивался.
– А теперь Вы! – Внезапно рассвирепевшая судья грозно посмотрела на мужа.
Муж медленно поднимается и оглядывается, ища поддержки у мужской половины судейского состава:
– В общем, это… Я виноват.
– Это все, что Вы можете сказать? А в чем Вы виноваты? Вы изменяли своей жене?
Муж отрицательно качает головой и произносит убийственную по своей простоте и гениальности фразу:
– Жизнь прекрасна. И жена красивая... Очень… А я потому и пью, чтобы ей не изменять.

Я уже готова была простить его и помириться, но услышав ЭТО, поняла, что умру здесь, но возьму то, за чем пришла. Когда судья объявила свое традиционное «суд удаляется на совещание», я с размазанной по лицу тушью неожиданно твердо сказала:
– Уважаемый суд! Прежде чем вы все уйдете, я прошу выслушать меня. Я знаю, что в нашей ситуации не разводят с первого раза, но я твердо знаю и то, что вы потом будете за это бездействие наказаны.

У бедной, раскрасневшейся от возмущения судьи брови устремились в какой-то высокий полет – такого она в своей практике не припоминала:
– Да Вы, оказывается, интриганка. Ну, говорите!
– Товарищ Брежнев (а это были его времена!) недавно сказал, что экономика должна быть экономной. А здесь может произойти разбазаривание трех составляющих: вашего времени, ваших нервов и ваших же денег на лекарства. Потому что этот спектакль только начинается. Я вам обещаю: буду ходить сюда каждый день!
Не знаю, чего нашему ареопагу было больше жалко: испорченных нервов, денег на лекарства или безвозвратно ушедшей молодости, но ровно через семь минут судья с алебастровым лицом зачитала свой вердикт, обращаясь исключительно к ненормальной истице:
– Расторгнуть брак между гражданином и гражданкой…

Мое уязвленное самолюбие ликовало: он нашел свои слова, а я – свои. По дороге домой он купил цветы. Зачем-то зашли в кафе – обед удался, было даже шампанское. Он был галантен и щедр. А мои руки!!! К ним без конца припадали, как к какому-то пьедесталу… Вы думаете, я растаяла? Ничуть! Люди с большого горя посыпают голову пеплом. Пусть он после развода посыплет пеплом себе что-нибудь другое!
__________