Как я не купила Девочку с персиками

Как я не купила «Девочку с персиками»
Дочитайте до конца – удивитесь!


     Я люблю заходить в антикварные магазины. Их у нас в городе не так и много, а впрочем, я все не знаю и захожу только в те, которые встречаются на моём пути. Вот и сегодня заглянула в один и вижу знакомую картину. Она мне всегда нравилась – «Девочка с персиками». Один к одному, ну прямо как в альбоме «Третьяковская галерея»! А стоит не так и дорого – 700 рублей (новых белорусских, это примерно 350 долларов). Хорошая копия – и по цвету спокойная, гармоничная, и размер не маленький – на мой взгляд, всё как в оригинале. Спрашиваю у продавца или хозяина, пожилого мужчины:

     – А что за художник написал копию?

     – Это не копия, – говорит он, – это, представьте себе, оригинал. Вот подпись самого художника, и дата стоит.

     – Подпись можно подделать, это не проблема.

     – Ой, да что вы, женщина, понимаете в живописи! Вот именно что подлинник. Тем более – картину сдали на комиссию прямые потомки художника, у них и документы есть.

     Я задумалась. Вообще-то подлинность можно проверить, только это дорогое удовольствие – наверняка экспертиза обойдётся, как сама картина, и, вполне возможно, выяснится, что это подделка.

     – Думайте скорее, она тут не задержится, – равнодушным голосом говорит продавец. – Серов – и за такие смешные деньги.

     – А как она могла... а почему она не в Третьяковке?

     – Ну откуда ж я знаю? Значит, вернули наследникам, а им деньги срочно понадобились, вот и принесли. Сейчас такое бывает, что людям уже не до семейных реликвий.

     Да, задача... А если и правда это Серов? Допустим, авторская копия? Многие художники переписывали картины по нескольку раз, если они пользовались спросом. Или писали этюды большого размера, и те потом становились художественной ценностью.

     Я осматриваю старинную раму, окончательно потерявшую блеск (если он там вообще был), она мне решительно не нравится, но раму, в конце концов, можно заменить. И вдруг она начинает рассыпаться в моих руках, и это довольно странно, я ведь только взялась за неё, а от неё стали отваливаться и крошиться серые куски.

     – Женщина, осторожнее, это же антиквариат! – заметил продавец, но как-то без раздражения – видно, он и сам знал, какой это ветхий хлам.

     Первый раз вижу, чтобы дерево внутри было серое и такое сыпучее – ну прямо как сгоревшее или истлевшее и чудом сохранившее форму и резьбу. Интересно, в каком же тогда состоянии сам холст? А он, оказалось, вполне приличный, только почему-то не загрунтованный край широкой полосой высовывается сбоку между подрамником и разваливающейся рамой. Эти детали, свидетельствующие о странной неаккуратности владельцев, приводят меня в замешательство. Да и как настоящий Серов может стоить 700 рублей? Что-то тут не так...

     В это время появился мой муж. Он что-то искал в соседнем магазине и зашёл за мной, чтобы поторопить. К антиквариату он совершенно равнодушен, а картины у нас уже есть, поэтому рассчитывать на его поддержку и банковскую карточку не приходится, да и зарабатывает он не так много, чтобы коллекционировать живопись. У меня тем более лишних денег нет, поэтому я осторожно, дабы не спугнуть, объясняю ему возможную ценность картины и предлагаю подумать о её приобретении – разумеется, после консультации какого-нибудь искусствоведа из нашего Художественного музея – они-то должны разбираться, «ху из ху».

    – Нет! – решительно говорит муж. – Зачем она тебе? К тому же рама такая страшная, – он тронул раму, и от неё отлетел ещё один кусок, – ну и ну!

    – Ничего страшного, раму можно новую заказать, ты посмотри, какая картина! – вкрадчивым тоном говорю я. – Это же «Девочка с персиками»!

    – Ну и что? И вообще – я не уверен, что это подлинник, а если даже и так, то всё равно – нам она не нужна! Ты сначала разберись с теми, которые ты уже купила.

    Что ты будешь делать! Я же не виновата, что не могу сама просверлить в бетоне отверстия для дюбелей, а им всё некогда. В результате на стене висит только одна картина (зато самая любимая!), а другие стоят в более-менее безопасных местах, и я за них переживаю.

    – Ты пойми, если это Серов, то картина просто бесценна! – продолжаю уговаривать я.

    – Не факт. Хочешь – покупай за свои деньги, но я тебе не советую.

    Ага, за свои деньги! Я не миллионерша. Это раньше мы все были миллионерами, до последней реформы. А теперь у меня каждый рубль на счету, иначе я не соберу на свою книгу.

    Так я и ушла из антикварного магазина ни с чем, зато муж – с чувством морального превосходства надо мной и моими причудами.


* * *

    На этом месте я проснулась, и так грустно мне стало... А если бы я купила эту картину – пусть только во сне, хотя бы так, – я была бы счастлива от того, что у меня есть такое сокровище, такая красота – девочка в розовом платье, чем-то похожая на меня в этом возрасте. Только вот персиков у нас тогда не было, не привозили их в наш город, а так – всё как будто знакомое, будто это было когда-то или мне хотелось, чтобы так было: уютная комната, лето, мягкий свет из окна. Такая благополучная жизнь и спокойная девочка с чувством собственного достоинства.

    Теперь и у нас есть персики, а раньше мы их видели только на картине и в консервированном компоте. Мне кажется, в этой детали тоже была некая привлекательность героини – вот такая милая девочка, и всё неё хорошо, и даже персики есть.

    Такой вот художественный сон мне приснился, и нет необходимости его разгадывать и истолковывать. Понятно, что сны строятся из каких-то уже имеющихся в подсознании впечатлений и зрительных образов. Предыдущие события, размышления, опасения, страхи, мечты и планы смешиваются и переплетаются с недавно прочитанным или увиденным по телевизору – картинки порой получаются весьма занимательные.


* * *

    А в качестве дополнения расскажу о двух реальных случаях, когда я не купила картины и потом очень пожалела.

    Однажды, лет двадцать назад, я увидела в антикварном магазине чёрно-белый рисунок (а может, там были и другие краски, но он запомнился как монохромный) – портрет Анны Ахматовой. Небольшой, примерно 30 на 40, на желтоватом холсте. Не помню, была ли там рамка. Кажется, нет, поэтому общий вид был не очень впечатляющий – то ли этюд, то ли незаконченная картина. Подпись – Альтман. Имя художника, разумеется, знакомое, и видно, что рисунок не новый, не только что нарисованный, но где гарантия, что это подлинник, а не имитация? И откуда он взялся в Минске? Цена была вполне приемлемая, даже для подражания, – кажется, не более 15-20 долларов, но что-то меня остановило. Всё-таки я сомневалась в подлинности подписи. И да, помнится, что холст был нетипичный, с диагоналевым переплетением. То есть, на мой взгляд, такой материал не должен использовать настоящий художник. «Значит, это какая-то самодеятельность», – подумала я.

    Потом я видела такое же диагональное переплетение на старой музейной картине, да и знакомый художник иногда использовал подобную ткань, причём она ровнее обычного льняного холста. Впрочем, кому что нравится или, вернее, что есть у мастера под рукой.

    Сейчас я почти уверена, что в «Антикваре» действительно был Альтман, который, разумеется, представлял определённую ценность, но по некомпетентности владельца и товароведа магазина его не оценили должным образом.

    А второй раз – да, это был, конечно, мой явный промах... Мне, видите ли, показалась мрачной картина известного, уже покойного, художника, и, наверное, не только мне, потому что ещё месяца два она висела в тёмном углу антикварного магазина, перпендикулярно окну и прилавку, так что рассматривать её было неудобно. Уже не помню, что именно на ней было изображено, – что-то мистическое, мифологическое или религиозное, с человеческими фигурами. Нет, не страшное, но мрачноватое и, как мне подумалось, с тяжёлой энергетикой. В то время как раз вошло в моду писать об отрицательной энергетике, вампиризме и прочих тонкостях. Да и просто-напросто мне не хотелось постоянно всматриваться в невесёлое по цвету и настроению полотно. Оно больше подходило для музея или частной галереи, чем для жилой комнаты. А у нас все комнаты – жилые.

    Я догадывалась, что надо бы купить картину – это было бы удачным вложением денег, даже при моей непрактичности это очевидно. Стоила она всего 200 долларов, а художник давно уже прославился, многие картины вывезены за границу и находятся в частных коллекциях. Да, у него они почти все тяжёлые по настроению, хотя есть и более яркие по цвету. Он владел техникой гладкого письма, что само по себе – редкость и ценность. Многие картины очень красивы, тем более на фоне небрежных экспериментов его современников. После ранней смерти не признанный начальством художник стал в Беларуси настоящей знаменитостью: создавались документальные фильмы о нём, с успехом проходили выставки, и, естественно, появились проблемы с меценатом-коллекционером, съехавшем за границу вместе с картинами, купленными за бесценок.

     Я всё это знала – и не купила картину. Хотя была у меня мысль, что можно её купить и поставить в шкаф – пусть будет, это же художественная ценность. А когда-нибудь потом её можно продать и на эти деньги купить то, что нравится, и даже не одну картину. Но, к сожалению, предпринимательской жилки у меня нет.

    Через некоторое время на выставке аукционного дома «Парагиз» я увидела меньшую по размерам картину этого художника – на мой взгляд, менее интересную, менее сложную и значительную. Повторяю: это на мой взгляд, а с точки зрения владельца это, вероятно, был шедевр. Стоила она очень дорого – для того времени и для нашей страны – что-то около 5 тысяч долларов, но была ли тогда продана – не знаю. Сейчас, по прошествии почти двадцати лет, всё по-настоящему ценное стоит значительно дороже.

    Имя этого художника – Александр Исачёв. О нём много написано в интернете и не только. Именитые члены Союза художников, разумеется, не очень-то хотят его признавать, но стоимость картин в настоящее время говорит сама за себя. Им такие цены и не снились.         

    Цитирую статью* и слова художника и коллекционера Олега Орлова:

    «При жизни Александр Исачёв продавал свои картины за 150-200 советских рублей. Сегодня цена на работы белоруса выросли в сотни раз».
 
    «Тот же «Автопортрет. Аполлон» (картина находится в коллекции Орлова) сегодня стоит примерно 50 тысяч евро. Это средняя цена на Александра Исачёва, — продолжает Олег Орлов. — Финансовая стоимость его картин выросла в течение последних десяти лет».

* См. в интернете статью «В Минске впервые показали картину культового художника времён перестройки»
https://evg-crystal.ru/kartiny/kartiny-isacheva.html



19 октября 2019 года