Дуновение времени. Гл. 23 Обсуждение доклада

Глава двадцать третья. Обсуждение доклада

    В помещении подземного центра боевой тревоги было душновато, и поэтому первое, о чем спросил Суливан, была возможность автоматизированной вентиляции. Луготан пообещал выяснить, отметив, правда, что в данный момент такое действие не является самым актуальным и срочным.
- И каково ваше мнение майор о действиях наших контрагентов на ближайший период. Мне очень интересен ваш прогноз.
- По моему представлению в ближайшие двое-трое суток, а вероятнее всего в день и время траурной сирены, по нашему объекту будет нанесён ракетный удар с целью полного его уничтожения. После чего вся местность тут будет выровнена и плотно засажена деревьями, превратившись в продолжение окружающего заповедного леса. Это наиболее вероятный вариант развития событий в отношении нас и той смены обслуживающего персонала, который тут при нас будет находиться. Простой расчет показывает, что даже одного залпа двух дивизионов с восемнадцати ракетных установок будет полностью достаточно для столь небольшой площади. Всё будет разнесено в щепки, взрыхлено и вскопано. А заявка на выделение шести мощных бульдозеров с транспортерами Министерству специальных планировочных работ выдана ещё вчера. В ней же указана точка сосредоточения всей этой планировочной техники и перевозящих транспортеров к ней. Это совсем недалеко, примерно в 9 километрах от нас. Время готовности по этому распоряжению указано на послезавтра, то есть за сутки до траурного погребения. К данному моменту мы должны уже иметь четкий план эвакуации, а лучше было бы приступить к его осуществлению. Нам ведь нужно ещё и о семьях подумать, Великий Правитель. Тоже непростая задача, хотя полная емкость эвакуационного борта для такого достаточна. Это на тот случай, если вы решаете взять нас с собой. Но, понятно, что могут быть и другие варианты. И сейчас мы все ждём вашего решения. Я хотел бы в заключении напомнить о своей просьбе подготовить список вещей, которые вы хотели бы взять с собой, если будет принято решение лететь. У меня пока всё. 
- М-да! – задумчиво произнёс Правитель. – И что ты нам на это скажешь, Воли-друг.
- А что тут говорить? Я считаю очень правдоподобный прогноз. Майор проделал серьезную работу, собрал и проанализировал массу проверенной информации. Более того, как я понимаю, он проработал и возможные пути к отступлению? Правильно, Луготан?
- В какой-то степени, поскольку я просто воспользовался существующей системой эвакуации объекта ВВ№1, рассчитанной на случай возникновения угрожающего положения. Потребуется только пересчитать маршрут полета под те требования, которые будут для нас необходимы. – Луготан развел руками. – В остальном все наши действия с такой ситуацией будут совпадать.
- А ты как думаешь, Суло-вождь? Твоё мнение у нас должно быть последним и решающим?
- Мне всё ещё трудно представить, что они решатся на столь сокрушительные действия в отношение меня. Чем уж я им так мешаю? Практически полный нейтралитет предлагаю…
- Я бы так не сказал. Начали мы с тобой с проработки плана уничтожения всей группы Президиума в воздухе на подлете к Пантеону Зудилога. А ведь у нас нет практически никакой гарантии, что нас не подслушали во время этих обсуждений. Скорее наоборот, потому как одним из первых решений Президиума было провести кремацию и рассеять прах. То есть подниматься на борт заминированного самолёта в этом случае им просто не придется. А второе, что ты продемонстрировал им, это была угроза документального компромата. И если они немедленно принялись за поиски, то, учитывая огромные возможности Берупена, ребята должны быть уже на полпути к цели. Где бы твой друг Пилатон эти документы не спрятал. Это я говорю, исходя из своего опыта работы в архивах. Тем более, что архивные пометки на папках, вернее их копиях, имеются. Как ты считаешь, Суло-царь?
- Да никак я не считаю. Внутреннее чутьё подсказывает, трусы они. Не смогут! Не посягнут!
- Именно потому, что трусы, и посягнут. На это мы должны обязательно заложиться, Правитель.
- Хорошо, давайте заложимся, но таким вот образом. Мы с вами и Звеном «Т» спустимся на предполагаемое время удара сюда, в бомбоубежище и тут переждем тревожный момент. Тревога миновала, мы поднимаемся. Удар нанесен, мы эвакуируемся. Как ваше мнение майор?
- Я опасаюсь за энергосистемы, которые после такого удара могут выйти из строя, и тогда наша эвакуация может оказаться под угрозой. В лучшем случае она превратится в пеший многокилометровый переход по подземным коммуникациям. А в худшем – просто окажется невозможной. Представьте себе, каково это нам будет топать, если освещение и вентиляция откажут?
    Верховный Правитель после глубоких размышлений произнёс:
- Хорошо. Мы эвакуируемся, но только после завтрашней встречи с Президиумом Правительства. Если она, конечно, состоится.
- Хорошо, Великий Правитель. Я буду готовиться именно к этому времени.
- А могу я вам, майор, задать личный вопрос?
- А почему нет? – спросил удивленный Луготан, предчувствуя очередную проверку. – Спрашивайте, если хотите. Ваше право.
- Кто вы по национальности, Луготан?
    Майор расстегнул пуговицу на грудном кармане гимнастёрки, извлёк оттуда служебное удостоверение и, развернув, протянул Суливану. Тот, просмотрев записи, прочитал вслух: «Гудим» - и вернул документ владельцу, который внешне никак не выразил своего отношения к произошедшему.
- И каково ваше отношение к этому обстоятельству. Я вот, к примеру, горянин, а титульная нация нашего государства – лавяне. Но всего у нас проживает в государстве более семидесяти народов и народностей.
- Я напомню вам, великий вождь, что в результате Великой Войны остался сиротой. И, будучи оторван от семьи, от каких-то национальных корней, собственного представления в этом вопросе не имею, а главное – не чувствую себя никем, кроме обычного человека или гражданина. Ну может быть военнослужащим я себя ощущаю. Это точно.
- А отношение ваше к тому зверству над гудимами, которое учинили пособники Готалера, у вас имеется? Как вы представляете эту проблему?
- Если говорить об охране нашего лагеря, то я собственноручно расстрелял бы сегодня каждого из них. Без малейших колебаний и сожалений. Глядя прямо в глаза. Если же говорить об ардонах, как о населении враждебной страны Ардонии, то убивать всех её жителей подряд я бы считал в целом неверным, но вот лишить национальной самоиндетификации за две подряд развязанных войны было бы, пожалуй, рациональной идеей. Детали такого мероприятия мне сейчас представить трудно, но я считал бы правильным раздробить их государство на мелкие части и разоружить их, не допустив нового объединения в будущем. А самое главное, разъяснил бы всему населению, что при новой попытке вновь объединиться и вооружиться до довоенного уровня их ждет тотальное уничтожение. Без объяснения причин! Вот такое у меня к этой проблеме отношение и представление. Но то, что я гудим, к этому прямого отношения не имеет. Будь я лавянин, мыслил бы точно также.
- А ваши сослуживцы по Звену «Т» с вашими выводами были бы согласны?
- Думаю, что согласны, Великий Вождь. Но, если вы хотите знать это точно, то лучше было бы спросить их самих. Вопрос слишком серьёзный, чтобы я взялся решать его за них.
- Тогда ещё один вопрос, видимо – предпоследний. Кем вы себя ощущаете в нашем государстве.
- Кем ощущаю? Трудно сказать. Если речь идет о человеке – ощущаю себя мужчиной, если же мы говорим о гражданине Великого Государства – то верноподданным и налогоплательщиком, а если мы относим этот вопрос к профессиональной компетенции – то военнослужащим, дававшим Присягу, а поэтому подчиняющимся приказам своего командира или командующего по прямой линии подчиненности. Но мне, по моей конкретно службе, очень повезло, я подчиняюсь лично Верховному Главнокомандующему, ибо являюсь его телохранителем. Это всё о моих персональных ощущениях. Я ответил на ваш вопрос, Верховный Правитель Суливан?
- А как вы относитесь к внутренним событиям последнего времени, в которых фигурируют ваши соотечественники? – уклонился от прямого ответа Суливан.
- Моим Отечеством является наше Великое Государство, Правитель. А соотечественниками весь наш Великий народ. Вы, видимо, имели в виду мой малый народ, гудимов.
- Да, так будет точнее. – кивнул Правитель.
- Отношусь, как и все вокруг меня, отрицательно. – Луготан почему-то резко выпрямился и оправил гимнастерку, проведя двумя большими пальцами по ремню портупеи.
- Вы не верите объективности наших славных органов безопасности и юстиции? – с укоризной покачал головой хитрый Суливан.
- Я не верю тому, что так много людей одной национальности могут быть одновременно настолько виноваты перед нашим государством, которому они до сих пор верно и преданно служили.
- Ты так думаешь? – Суливан исподлобья посмотрел Луготану в глаза.
- Я в этом уверен. – спокойно ответил тот. – Так же как уверен в том, что эти предполагаемые напасти мне и моим близким придется разделить со всеми остальными гудимами. Но давайте лучше будем подниматься наверх. Нас уже заждались операторы на станциях наблюдения. Да и, боюсь, вам тут чересчур душно.
- Мне, если честно говорить, не душно, а страшно, майор. И как человек не самого робкого десятка, но дотошный и прагматичный, я все последнее время ищу для себя основание в том, насколько я могу доверять людям, в руках которых находится моя жизнь? То есть вам и вашему звену Т. Что вы мне на это скажете. Про Присягу, вы уже говорили. Про всенародную любовь к Великому Вождю – тоже не нужно, даже не поверю. А вот что у нас далее?
- А дальше, проще, Правитель! Я много думаю последнее время о том, что ваша объявленная смерть на фоне всех других претензий к гудимам, о которых вы уже помянули, может быть легко и просто использована Шестеркой Президиума для выпуска пара в трудных для неё обстоятельствах, то есть, как последняя причина для расправы над гудимами, которая и без того, как мне кажется, так или иначе, была Вами или Правительством намечена. И в этих условиях я вижу своим абсолютным долгом сохранение вашей жизни, как залога… нет, это неправильное слово… Я имею ввиду условие сохранения от напастей себя, своих близких и всего того народа, к которому принадлежу. А сделать мы это можем только путем тщательнейшего оберегания вас, как достовернейшего контрсвидетельства, доказывающего обратное вопреки намеренной лжи! Такое свидетельство, которое я смогу представить любому суду, человеческому и Божьему. То есть Вас – живого и здорового. И только.
Луготан замолчал. Оба его собеседника оторопело смотрели друг на друга.
- Пожалуй, ты прав. – задумчиво протянул Суливан. – Всё выстраивается логично. Но, правда, трудно осуществимо. Сложно может оказаться тебе предъявить такое свидетельство народному суду?
- А этого, мне кажется, и делать не придется. Достаточно только Шестерке Президиума будет узнать, каким стопроцентным доказательством распола-гают их политические противники за границей. И они уже на такой шаг не решатся. А мы ведь нацелены во вне, именно в эту сторону, как я понимаю? 
- Ну, ты умён, парень! Чувствуется школа Волизана. Я-таки почувствовал себя в безопасности. И поднимаю руки! И сдаюсь. Убедил и победил, дружище. – глаза Верховного смотрели дружелюбно, внимательно, но лукаво. - Или ты меня своим другом не считаешь? – поинтересовался он, заметив некоторое замешательство майора.
- Я нахожусь на службе, Правитель. Более того, на службе государственной и ответственной. Поэтому считаю себя обязанным ответить, что дружба службе в служебное время мешает. – на последних словах голос Луготана дрогнул, выдав тем самым некоторое сомнение в сказанном.
- Вот в этом гудимы мастера. – Суливан, назидательно подняв указательный палец, почем-то повернулся к Волизану. – Твой ученик? Вроде, как и ответил, но не на прямой вопрос, а косвенный. Хотя и не пристало мне, старику к молодому в друзья набиваться, но все рано, обидно, когда тебя вот так вот, на определенной дистанции, удерживают. Ну, да ладно, остался у меня ещё всего один вопрос, последний, и вопрос этот к вам обоим. Какими языками вы владеете?
    Волизан и майор в недоумении переглянулись. И первым из них заговорил быстро оправившийся от смущения Логутан.
- Бринкский, ардонский – после лагерей говорю и понимаю. И ещё понимаю достаточно сносно по-фринкски.
- А я имею некоторый опыт общения с колумбиканцами. Уровень, правда, невысокий, но понять и пояснить простейшие фразы смог бы. В годы Великой Войны мне приходилось встречаться и взаимодействовать со специальным посланником президента Коламбики Гурамином. А почему тебя это вдруг заинтересовало, Суло-царь? И именно сейчас?
- Почему заинтересовало, Воли-друг? Да потому, что я свободно говорю на двух языках, лавянском и горянском, но, увы, оба они в нашем случае бесполезны. Еще, правда, бегло тараторю по фене... Но это уже так – шутка. А сейчас отвечу по делу, правда, прежде спрошу, хоть я и не гудим, которые всегда отвечают, как говорят, вопросом на вопрос. Кто из вас, господа, знает, куда ведет дальняя левая дверь в этом зале?
- В сортир. Так на ней написано. – смело отрапортовал майор.
- Так-то оно, конечно, так, но не совсем. Хохма такая была в старину, что у нас на заборе черт знает, что понаписано. А две ушлые старушенции пошли и проверили, ничего подобного, оказалось, одни дрова лежат. – все дружно рассмеялись. - Так что, давайте и мы проверим, что у нас там окажется. – и Суливан достал кодовый системный ключ.
    Далее он открыл дверь в упомянутое помещение, прошел вместе с сопровождающими через просторную умывальную комнату внутрь и остановился у дальней из трех кабинок. После того, как он открыл и её, Правитель беспрепятственно проник внутрь и там уже отомкнул замок второй, внутренней двери в этом отсеке, где, как оказалось, отсутствовали какие-либо стандартные туалетные приборы и принадлежности. Проникнув в следующее помещение, все они оказались в хорошо отделанном кабинете. Напротив них, лицом ко входу стоял дубовый письменный стол на гладкой поверхности которого поблескивал эбонитом и медью незнакомый на вид телефонный коммутатор. Правитель обогнул стол и опустился в кожаное кресло. А после этого жестом предложил спутникам присоединиться к нему, обойдя стол каждый со своей стороны. И затем он провел пальцем по верхнему ряду крупных и тусклых бронзовых щильд с четко выгравированными на них наименованиями государств: Бринксия, Коламбика, Фринксия, Ардония. Ниже виднелись ещё несколько наименований приграничных стран. Волизан и Луготан замерли в ожидании объяснений. И Правитель Суливан не заставил себя ждать:
- Мы находимся с вами в святая святых Международного центра управления чрезвычайными ситуациями, соданного нами, Великой Тройкой Победи-телей на послевоенной встрече в Линбере.  Отсюда мы можем попробовать связаться по самым защищенным в мире радиолиниям с главами правительств перечисленных на панели коммутатора стран. Все вместе мы с ними составляем Объединённый Комитет Глав Государств по экстренным ситуациям. И, если считать нашу ситуацию экстренной, это сегодня последняя и единственная для нас с вами возможность внешней связи. Основной вопрос состоит в том, что именно мы хотели бы им сейчас сказать?