Александр Македонский. Погибший замысел. Глава 58

      Глава 58

      На исходе весны 325 года до н. э. Александру осталось пройти до устья Инда земли, населённые племенами под предводительством Мусикана, Оксикана и Самбы. Мусикан покорился сразу; два других племени, подученных брахманами и осмелившихся сопротивляться, как водится, разорили, перебили и повесили вместе с зачинщиками, одновременно с этим и города их сровняли с землёй. В одном из них расправились с Оксиканом; более удачливому Самбе, вождю горных индов, удалось бежать к самым границам и таким образом спастись. Не вразумлённый печальным опытом, Мусикан поднял восстание — его навестил Пифон с войском. Мятежный царёк разделил участь соседей, недавно переправленных на тот свет с помощью виселицы; по всей округе Пифон возвёл крепости, всего за короткую кампанию было умерщвлено восемьдесят тысяч индов. Правитель Патталены — последней индийской провинции в походе Александра, охватывавшей устье Инда, — трезво оценил ситуацию и поспешил к царю Азии с заверениями в верности. Сын Зевса выслушал его благосклонно и отослал обратно для подготовки всего необходимого к приёму войска.

      Теперь путь до устья Инда и до впадения его в Большую воду, до «дыхания Океана», о котором царь Азии говорил своей армии, был свободен, но непредвиденные обстоятельства, как всегда, сложившиеся неожиданно и совсем некстати, задержали сына Зевса и заставили его скорректировать первоначальные планы. К Александру прибыл Оксиарт; его дочка, собиравшаяся поплакаться папеньке на невнимание мужа к собственной персоне и на противного Гефестиона, выбежала было навстречу приехавшему, но семейные неурядицы Оксиарта не занимали. Лицо его было хмуро, причины этого он поведал тестю. Греки в Бактрии и в Согдиане подняли мятеж, слухи о смерти Александра после тяжёлого ранения их сильно воодушевили. В Бактрах колонисты овладели городской цитаделью. Бунт возглавил командир греческих наёмников Афинодор. Повстанцев набралось около трёх тысяч, они призвали к неповиновению местных. Пожар восстания разгорался.

      — Они требуют привилегий перед гм… варварами, — точно определил свой статус отец Роксаны. — Они недовольны отсутствием полисной организации. Женатые на бактрийках и согдианках баламутят через свою родню окрестности, к ним присоединяются обеспеченные по месту дислокации гарнизонов работой, они не хотят отказываться от стабильного заработка. Не вошедшие в эту сферу выступают против.

      Но среди мятежников были и решившие не довольствоваться переменами на местах и желавшие раз и навсегда покончить со своим пребыванием в диких краях и вернуться на родину. В повстанческом стане вспыхнули распри, Афинодор провозгласил себя царём — как он утверждал, не из ненависти к Александру, а для возвращения на родину. Чем в этом ему мог помочь самовольно присвоенный титул, он не разъяснял. Афинодора убили, его место занял Бикон, и конца этому не было видно.

      Поднявшееся восстание было прообразом тех выступлений, которые спустя полстолетия после смерти Александра, к середине III века до н. э. приведут к образованию греко-бактрийского царства.

      Но неприятности этим не исчерпывались. Беспорядки вспыхнули и в Паропамисе, хотя бездарного тестя, не имевшего никакого опыта руководства и хорошо управлявшего только своей скалой, Александр давно сместил с должности сатрапа. Но и пришедший на смену Оксиарту Тириесп в решении стоявших перед ним задач не преуспел.

      Помимо этого, в Арии вождь ариаспов Ордан декларировал независимость. Это уже было серьёзно, это было намного ближе к центру империи.

      Александр принял меры по реорганизации, Тириесп был смещён, Паропамис — присоединён к Бактрии, но было ясно, что одними назначениями и перечерчиванием границ царь ничего не добьётся. К мятежникам надо было отправлять внушительные силы. Честь их возглавить досталась Кратеру. Верный полководец отбыл через Паропамис в Дрангиану, по прибытии в которую предполагалось совершить страмительный рейд в Арию, навести там порядок и поспешить в Карманию, где ждать подхода царя. С Кратером уходили полки Аттала, Мелеагра и Антигена, лучники и македоняне-ветераны; последние уже мечтали о возвращении после долгих скитаний на родину.

      Уход Аттала очень обрадовал Гефестиона. Конечно, было бы прекрасно, если бы Кратер захватил ещё и Багоя, но это было слишком смелой и, естественно, неоправдавшейся надеждой.

      Впрочем, веселье сына Аминтора было недолгим: империя очевидно трещала по швам.

      — Бездарь твой Оксиарт, — ворчал Гефестион, когда тесть Александра, пробыв у царственного родственника всего пару дней, запечатлев отеческий поцелуй на челе дочери и не выслушав её сетований, отправился восвояси. — Ему только няньками Роксанки командовать.

      — Но это же не он — это греки, — осторожно возразил сын Зевса.

      — Какая разница… — Гефестион пожал плечами. — Греков можно понять, даже странно, что они сначала только привилегий требовали. Ты забросил их на край земли, рассовал против воли по закоулкам империи, обрёк жить бок о бок с дикарями — я бы на их месте вообще бы сразу сбежал. И что мы имеем? Македоняне из не примкнувших к восставшим гарнизонов будут резать греков, часть бунтовщиков прикончат, часть сбежит. Некоторые из ускользнувших сумеют добраться до Греции; те же, которые испугаются долгой дороги или просто не смогут её преодолеть, собьются в банды. Преступность возрастёт, люди будут остерегаться грабителей, переход караванов опять окажется под угрозой. А ещё Паропамис, Ария… Аид их поглоти, когда всё это закончится! И во что же ты ввязался…

      — Что я делаю не так, Гефа? Что им ещё нужно?

      Гефестион поднял глаза на Александра, по щекам любимого катились слёзы. Аминторид подошёл к сыну Зевса со спины и, отведя его волосы, положил руки на шею.

      — Наверное, подданным всегда нужно меньше воли правителя. Ты слишком далеко её простёр. Нельзя искоренить тягу к родине, а ты раскидываешь людей по огромным пространствам. Есть могущие привыкнуть к новым условиям, но ещё больше тех, кто не желает с этим мириться. Даже сыну Зевса не в силу перегнуть всех, переделать натуру, характер. — Гефестион опустил голову, щекой прижавшись к щеке Александра, руки сына Аминтора соскользнули с шеи и, скрестившись, обняли плечи царя.

      — Разве я не ослабил узду в Индии, предоставив так много Таксиле и Пору?

      — Так ты после печального опыта в Бактрии и в Согдиане дал радже и царю индов столько земель?

      — Но у меня ничего не получилось ни там, ни здесь…

      — Будь мужественным, Ксандре, терпи. — Гефестион тёрся щекой о щёку, гладил золотые волосы, заметно поблёкшие, с проседью. — Ты делаешь что можешь. Ты первый прошёл столько, ошибки при таком масштабе неизбежны. Слишком большие расстояния и слишком малые скорости не позволяют контролировать ситуацию. Глаз правителя не видит далеко, ты можешь отслеживать только то, что лежит в радиусе нескольких парасангов от твоего местонахождения, за этими пределами начинается вольница. Нужны сильная централизованная власть, столица в центре, рука на пульсе и очень недолгие отлучки властителя в дальние пределы. Мы первые, всё это будет развиваться и после нас. Возноситься, возвеличиваться, отцветать, приходить в упадок и возрождаться вновь. Раньше люди передвигались пешком, потом сели на лошадей, появились колесницы, дороги. Может быть, скорости увеличатся ещё больше, усилится мобильность, выстроится безотказно работающая система управления — всё это дело иных лиц, иных поколений. Мы живём здесь и сейчас. Тот, кто придёт после, пусть сделает лучше, если сумеет. И ты делаешь всё, что можешь, — твоя совесть чиста. Потомство оценит твои свершения. Грядущее делает из людей богов — греки всё же правы!

      Конечно, Гефестион утешал Александра, изрядно привирая, и сознавал это. Царю Азии не удалось даже целиком сохранить наследство Дария. Империя Ахеменидов в пору сына Зевса уменьшилась на значительную часть Малой Азии, Армения также не была под дланью Александра, Хорезмия, скифы и массагеты, пусть только номинально приписанные к персам, при новом царе сочли себя полностью независимыми и на самом деле стали таковыми. Персы управляли империей без особых потрясений почти два века — это был достаточно долгий срок, но Александра окраины почему-то совсем не принимали. Неужели он был хуже Дария? Гефестион отказывался этому верить, но реальность говорила другое. В чём Александр ошибался? Ответов у сына Аминтора не было — разве что любимый был абсолютно бездарным правителем. И сердце снова возмущалось: пусть уж лучше любимый будет всемогущ и божественен…



      Летом 325 года до н. э. Александр достиг столицы Патталены Патталы, лежавшей у устья Инда, вскоре к нему присоединились Гефестион, шедший правым берегом, и Пифон, двигавшийся левым. При вступлении армии в город местные жители разбежались, царь Азии отправил за ними быстроногих воинов, они вернули беглецов, убивать их сын Зевса не собирался.



      Индийский поход был закончен, результаты его оказались ничтожными.

      Звезда Александра закатилась, экспедиция в Индию стала провальной ещё до того момента, как собственная армия развернула Александра и не дала дойти до Ганга — или поняла, что это невозможно. Более чем сомнительные победы и бездарное распределение их плодов, огромные деньги, впустую потраченные на лояльность пройденных земель, сотни тысяч жертв среди мирного, не принимавшего никакого участия в военных действиях населения и злоба на завоевателей оставшихся в живых, огромные потери личного состава, его обмундирования и оружия, климат и ландшафт, не поддавшиеся преодолению, не сулившие пришельцам и тени надежды приспособиться к этим условиям, наложились на личные трагедии: смерть Буцефала и Периты, отказ армии повиноваться и венчавшее всё это тяжелейшее ранение. Александр мнил, что его остановили в шаге от мечты, Гефестион считал — от гибели. По степени краха поход в Индию превзошёл печальной памяти кампании в Согдиане и Бактрии, но это был ещё не апофеоз бездумности и злосчастья.

      К счастью, Александр не знал грядущего, к счастью, от глубокого уныния его спасла необходимость действовать дальше: огромную армию, за исключением размещённых на пройденных землях частей, надо было переправить в центр империи, в Персиду. Там лежала новая столица, выбранная Александром, — Вавилон, там жили Сузы, Пасаргады, Экбатаны, там заново был отстроен сожжённый Персеполь — отсюда, из Индии, эти города даже Гефестиону казались землёй обетованной и желанной.



      — Ну вот, смотри! Большая вода. Неарх наконец поплывёт по морю, а не по рекам.

      Стальная толща воды не сверкала мириадами искр на своей поверхности, как это бывает на море в солнечную погоду. Небесное светило надолго спряталось за облаками, начался сезон дождей. Свинцовые тучи в небе и сталь воды, два оттенка серого, смыкались на горизонте. Дождь, падавший на океанскую гладь, нарушал безмолвие неприятным звуком. Александру ещё не доводилось слышать такой странный шум. Ощущение было тягостным, но разум боролся с душой, убеждая её, что это свобода, пусть она и выглядит слишком хмуро.

      Увиденное Александра поразило, но впечатления нельзя было назвать приятными. Сначала за Океан приняли разливавшуюся на десятки парасангов дельту Инда, только после вышли непосредственно к Большой воде — и познакомились с огромными приливами и отливами. Не видевшие ничего подобного ранее были потрясены. Выброшенные на сушу, всего четверть часа назад бывшую морем, корабли были повреждены, прилив, начавшийся так же внезапно, как и отлив, испугал людей. Только некоторое время спустя, определив периодичность обмеления и последующего затопления, армия перестала взирать на изменения рельефа с ужасом.


      Бо;льшую часть войска Александр хотел переправить по воде. Кратер уже шёл на севере, Александр избрал самый тяжёлый путь — вдоль берега, снова в незнакомых краях и через Гедрозию, слухи о пустыне которой ходили страшные. Когда-то там потерял свою армию Кир, выбравшийся из раскалённой пустыни с семерыми выжившими, когда-то там изжарило воинов Семирамиды, у которой спаслось только двадцать человек. Сколько останется от тридцатитысячного контингента Александра, не знал никто. Пятью годами ранее царь уже заходил в южную провинцию, но ненадолго, неглубоко и с севера, из Дрангианы — теперь ему предстояло испытание несравнимо более тяжёлое.

      Конечно, Александром двигали и амбиции, и его суть воина. Посрамить Кира и Семирамиду, провести своих людей там, где чужие сгинули, значило ещё раз утвердить свою исключительность; установить свою власть над югом империи, привести к покорности жившие там народы и таким образом замкнуть круг грандиозного похода — это ли не деяние, достойное божественности, которое станет легендарным?

      Но и объективные причины неизбежности пересечения Гедрозии у сына Зевса были: флот Неарха должен был отправиться в плавание с наступлением зимних муссонов; плывя вдоль берега, он должен был периодически приставать к нему — для починки пострадавших кораблей, для пополнения запасов провианта и пресной воды, для проверки, насколько тихи и смирны будут покорённые Александром территории. Вырыть колодцы и построить склады могли только побывавшие здесь ранее — эта задача ложилась на передовые отряды, уже посланные Александром вдоль берега, но и сам он во время следования до Камрании должен был утверждать свою власть, принимать продовольствие и оружие, доставка которых к берегу была возложена на сатрапов окрестных провинций, — таким образом, царю Азии надо было пройти по суше ранее, пройти именно этим путём. Шёл одиннадцатый год его царствования, Александру наконец-то удалось сомкнуть в кольцо своих походов огромную завоёванную им империю, последним звеном в нём предначертано было стать южному берегу бывшего царства Ахеменидов.

      Сперва надо было позаботиться об успехе морской миссии Неарха. Взошедший на головной корабль Александр принёс жертвы Посейдону и Фетиде*.

------------------------------
      * Фети;да (лат. Thetis) в древнегреческой мифологии — морская нимфа, дочь Нерея и Дориды, по фессалийскому сказанию — дочь кентавра Хирона.
------------------------------

В воды Океана лилось великолепное вино, за ним в пучину бросали тяжёлые золотые кратеры — морской бог должен был быть доволен, чтобы отплывавшие в его просторы люди — первые, которым суждено было бороздить эти воды, — благополучно добрались до Персидского залива.

      Улестив морского бога, можно было выяснять, как подготовлен сухопутный переход.

      Казалось, было предусмотрено всё: последний рывок решено было предпринять в конце лета, после спада самой изнуряющей жары, передвигаться, как и в Бактрии, по ночам; с Александром выступало тридцать тысяч воинов — закалённых жителей гор, специально для облегчения продвижения были отобраны легковооружённые; гоплитов немного позднее должен был повести Гефестион, ему предписано было оставлять их на месте приведения местных к покорности. Только после их размещения Гефестиону надо было нагнать Александра и продолжить поход, уже не разлучаясь с любимым. Были сделаны все необходимые распоряжения, оповещены сатрапы близлежащих провинций, им приказано было поставлять армии продовольствие — именно еду, а не налоги и сборы. Несколько вооружённых отрядов Александр выслал вперёд — искать воду, ручьи, рыть скважины в месте их отсутствия и закладывать амбары для съестных припасов.

      Армия приготовилась к последнему рывку.



      В горпае* 325 года до н. э. Александр покинул Патталу.

------------------------------
      * Горпай — месяц древнемакедонского календаря, соответствует августу.
------------------------------

      Позади остались пальмы на берегу и леса, превращавшиеся в период дождей в непроходимые джунгли, важно выступавшие на слонах раджи, певшие в следовавших за ними клетках птицы, жёны знати в золоте и брахманы нагишом, могучие слоны, массивные буйволы, серые забавные обезьянки, индийские базары и мешавшиеся на них зловоние разделываемой рыбы и ароматы благовоний. Остались позади мутные воды Инда с кишевшими в нём крокодилами, увёртливые змеи, юркие скорпионы и другая зловредная живность — и пресмыкающаяся, и бегающая на четырёх лапах, и прямоходящая.

      Александр уходил. Гефестиону было легко на сердце, но предстоявший путь был труден.

      Армия достигла земель оритов и арабитов, здесь была заложена ещё одна Александрия — Оритская, она должна была служить перевалочным пунктом для торговых караванов. Их поведут воодушевлённые примером царя Азии и избравшие освоенный Александром путь, но ближайшим назначением возводимого города было снабжение флота Неарха водой и провизией.

      Гефестион задержался на строительстве с размещением гарнизона и устройством складов, но Александр, промаявшись без любимого, не выдержал, послал ему на замену Леонната и вскоре воссоединился с синеглазым красавцем, изрядно почерневшим на индийском солнце. Пара обменялась страстным поцелуем; разорвав лобзание, Гефестион рассмеялся:

      — Ну и физиономии у нас! Клянусь Зевсом, Багой никогда таким черномазым не был, даже до всех своих притирок. Даа, — немного помолчав, протянул сын Аминтора, — если бы мы встретились в тринадцатилетнем возрасте в таком виде, друг другом, наверное, не пленились бы.

      — Нет, ты всё равно меня обольстил бы.

      — А я всё равно по тебе томился бы. Да здравствует любовь до гроба!



      Ландшафт по мере удаления от Инда становился всё однообразнее, растительность — реже и ниже. Тень от чахлых пальм была жалкой. Солнце, несмотря на начавшуюся осень, пекло вовсю — продвижение днём было невозможно, армия вышагивала ночью и на рассвете. Чаще давали знать о себе трудности пути и копящаяся усталость, боевые порядки расстраивались, войско быстро превращалось в полчище варваров. Александра беспокоили проблемы со снабжением, сатрапы близлежавших провинций не поставляли всего затребованного — и местные жители расплачивались за это своим жалким благополучием. Ютившиеся в убогих деревеньках горестно вопили, но не могли отстоять своё добро. Налетавшее саранчой войско опустошало попадавшееся на пути село, вчистую выгребало всё съестное — и уходило под стенания и проклятия обречённых на долгие голодные месяцы туземцев. Гефестион с ужасом думал о том, какую память оставляют ушедшие и о какой любви можно говорить, сея голод и разор.

      — Ubi solitudinem faciunt, pacem appellant. — Он предпочитал описывать творимое в третьем лице и на латыни.

      — Превращая край в пустыню, они называют это миром, — перевёл Александр.

      — Поздравляю, твои успехи в латыни очевидны.

      — У нас просто нет другого выхода…


      Но и этим набегам скоро должен был прийти конец — судя по виду окрестностей, всё более и более пустынных.

      Последние склады для флота Неарха Александр заложил, отстояв их содержимое от собственной армии едва ли не с боем. Здесь же, в сотне парасангов от дельты Инда, его нагнали и курьеры из Индии. Как и предчувствовал Гефестион, после ухода благодетелей Пор позабыл о том, что является вассалом царя Азии и только благодаря ему намного увеличил свои владения. Царь индов объявил себя полноправным властителем.

      Оставленного Александром Филиппа убили предатели-наёмники. Брахманы подбили на мятеж Патталену, подданные её раджи напали на македонский гарнизон и захватили дельту Инда. Обеспокоенный беспорядками Неарх вывел флот из устья уже в конце гиперборетая* 325 года до н. э. и стал ожидать начала северо-восточных муссонов в удалённой от очага бунта гавани.

------------------------------
      * Гиперборетай — месяц древнемакедонского календаря, соответствует сентябрю.
------------------------------

      Провидение вновь смеялось над планами людей, даже самых великих и божественных…

      Гефестион, конечно, устроил любимому разнос:

      — Ты убиваешь друзей и одариваешь сверх меры врагов. Что ты думаешь, поступая так? Ведь должен ты хоть чем-то руководствоваться, делая это! На что ты надеялся, обхаживая этого гада Пора? Что получил в итоге?

      Но у Александра не было ответа. Очарованный поведением Пора, царь Азии одарил его сверх меры, предоставив в его распоряжение ранее завоёванные македонско-персидской армией территории — сверх того, что оставил ему земли, которыми царь индов владел до поражения. Однако благодарность в добродетели Пора не входила, он сбросил власть Александра, когда выжал из него всё что мог.

      Горькая ирония судьбы — спустя всего шесть лет после смерти Александра его мечту, невоплощённую, непройденную и непознанную, — объединённую Индию — осуществит и возьмёт под свой контроль Чандрагупта. То, лишь край чего увидел сын Зевса, станет монолитом — и благодаря ему в том числе, но уже без него…

      Сын Зевса послал на замену Филиппу Эвдема, но тот вскоре бежал из Индии.

      Больше сказочной страной Александру заниматься не пришлось.



      Царь Азии углублялся в необитаемые земли. Радостно потирали руки только следовавшие в обозе купцы: они вдоволь запаслись миррой, обламывая ветви с драгоценной смолой и набивая ими свои сумы, нард тоже пополнил их поклажу, но и барышники сильно тревожились за ближайшее будущее. Местность обезлюдела, на парасанги вокруг не росло ни деревца, ни кустика, сухие знойные ветры давали знать о приближении к страшной пустыне Гедрозии. Последнее повстречавшееся армии племя ихтиофагов* отвратило своей первобытностью даже самых истощённых воинов.

------------------------------
      * Ихтиофаги — рыбоеды.
------------------------------

      Ихтиофаги жили за счёт моря, их хижины были сложены из морских раковин, а крыши на них — настелены из рыбьих хребтов, они питались рыбой: жарили, варили, из неё же делали муку, толча в ступах рыбьи кости, и выпекали хлеб. Рыбой кормили и жалких тощих овец — их мясо тоже воняло рыбой. Воду ихтиофаги добывали, выкапывая в земле лунки, — от неё, мутной и горькой, казалось, тоже несло рыбой…

      — Ты не хочешь среди ихтиофаженок ещё одну царицу себе выбрать?

      — Вряд ли кто-нибудь из них согласится, зная, что ждёт нас впереди…

      Ответ Александра, как и шутка Гефестиона, не удался, оба были мрачны.

      Ихтиофаги пострадали от персидской (увы, теперь её справедливо было называть так) армии менее всего.

      А войско ждала Гедрозия…

      Проводники предложили Александру две возможности пересечения знойной пустыни: путь вдоль берега был легче, но длиннее, второй, пролегавший севернее, в некотором удалении от Океана, — короче, но тяжелее. Александр выбрал последний: его честолюбие и стремление посрамить Кира и Семирамиду, свершить то, чего они не смогли сотворить, не могло укротить ничто, даже огромный риск, которому он подвергал свою армию. А, может быть, он просто хотел быстрее дойти до Кармании. А, может быть, ему не было жалко предавших и развернувших его от Ганга людей…

      Продолжение выложено.