Шестьдесят

     Что такое шестьдесят лет? Много? Мало? Да кто его знает. Наверное, всё дело не в том, что пройдено, а в том, что осталось. В том, что намечено и успеется выполниться.
     Позади восемнадцать лет и свадьба. Позади рождение детей и внуков. Покупка квартир, постройка домов. Бизнес. Успешный и не всегда. Позади и дружба и предательство. И любовь. Вчера, сегодня и может быть завтра.
     Глянцевые обложки столичных и богатых журналов извещают об очередном разводе очередной звезды. О столкновении новых звезд от постели до банков. Любовь! Какие высокие чувства. Какая нежность и вера. Тьфу! Ну почему им можно. У них так принято и надо, а ты если задержался на тридцать минут так уже преступник, а стоит взглянуть на симпатичную и фигуристую, сквозь тёмные линзы очков, так уже бабник и прочее в том же духе. Да ладно ещё на словах. А то на людях, при всех: очки пополам, мобильник о камень, в глаза царапаться. А сорок лет это не два года, чтобы плюнуть да отправиться в загс за бумажкой. За вольной. Хоть формально-то уже давно и никак. Ну после таких бурь, как правило наступает штиль. Полный. Бури начинаются в другом месте. Со встречами и любовью. С ожиданием и верой. А тут семнадцать мгновений весны. С конспирацией и допросами. Со слежкой и игрой на опережение. До чего же гадко на душе. И там и там. Но внутри сильнее. Когда один на один. Сам с собою. Даже не как перед Богом. До него далеко и не всегда до земных ему есть дело. Хотя есть. Вел по жизни и помогал. Семью дал. Работу. Деток и внуков. Да и сейчас. Подарил сына. С любовью и нежностью. Как же легко и сильно. Как свежо и трепетно. Но тяжело. И там и там. Снова и снова. Там где любят, там молчат. Только ждут с замиранием сердца две пары глаз. Два стука в одном.  И там. Где тоже любят, но где ревность бьёт через край и уже давно захлестнула, подменила то что и зовут любовью. Но ждут. Ждут, чтобы выплеснуть очередную порцию ожидания и презрения. Чтобы скрыться за молчащей и стреляющей дверью. Ну вроде все хорошо. Но чего-то не хватает. Где те двадцать лет, когда ничего кроме любви и безбрежного счастья на горизонте. Где те взгоды и невзгоды – мошки раздражающие и целующие?! Где то что вчера объединяло и вело. Где та цель? Вот и настало будущее. Вот и исполнились все мечты. Только куда делось то светлое и любимое? Где растерялось? Где заблудилось? Где расстаяло?
     А нигде. В том понимании, что оно это будущее наступило, и жизнь вроде прожита, но ещё цепляешься. Ещё хочешь любить. Ещё ждёшь что тебя ждут и счастливы от того что ты рядом. Что держишь за руку и дышишь твоим дыханием. Ждёшь. И ведь ждут. И там и там. Везде.
     В шестьдесят созреваешь до того чтобы быть собой. Честным до жестокости. Откровенным до наготы. Быть самим собой величайшее счастье и ядерный взрыв. Стопроцентное поражение чувств и мыслей. И кто куда! Вправо. Влево. Вверх. Вниз. Везде! Всюду. В атомы. А остаются те кто любит. Те кому ты нужен просто так. Кто слышит тебя. Слышит, даже когда не слышат его. Так бывает. Пусть подождёт свои шестьдесят. А потом… Потом по разному. Но главное сейчас.
     Вот и сейчас. В миг между вчера и шагом вперёд. Где-то там. Взрыв. Да такой, что крышу дома подняло. От признания и откровения. Теперь нет догадок и мыслей. Нет ревности и терзаний. Теперь или да или нет. Теперь не надо прятаться и на вопрос где был, легко и свободно:
- Дома.
     Ну и что, что это тоже дом. Выстроенный и отделанный собственными руками. В долгах и бессонных ночах.  Дом. И тут. И там. И что правильно пусть рассудит Бог. Ему виднее, когда смотрит вниз. Вот когда увидит пусть и решает. А пока сам. Шестьдесят то это не пять.
     Как родился дом – неизвестно. Не тот и не там. Этот! Где-то и когда-то засело маленьким зёрнышком. И росло. Увеличивалось. Где-то далеко и глубоко. И каждый год оно шевелилось в тени большого сердца. Росло. Пускало корешки. Выкидывало салатовые листочки будущего. Своего. Только себе и никому.
     И вот шестьдесят. А деревцо уже давно вавилонской башней затерялось в облаках. Огромным огненным хвостом ракеты. Дом. Самый высокий в городе. Самый-самый.  И на самой вершине гнёздышко. Ну так задумалось. Ну проросло у сердца. Так пусть и будет гнёздышко для птичек. Для отдыха. Для души.
     Не большая квартирка. С видом на весь город. Когда из окна облака, под которыми город. Горит. Сверкает. Шумит. Бьётся. Пульсирует. Живёт. Внизу. А тут сверху только звезды. И вся суета исчезает в белых клубках расчленённой воды. Копится, собирается, готовится. А затем тоннами возвращённого гнева вниз. На головы. Прижать и распластать по дорогам и тротуарам, по лужайкам и пустырям. А непокорных, не склонивших головы – громом и молниями. До очищенного сияния солнца. До свежего вздоха отдохнувшего и обновлённого города.
     Все перегородки напрочь! Что можно и что можно! Не должно быть стен для беседы…
     С кем?!!!
     С Ним!
     Вот и ответ на терзания шестидесяти лет. Для души а не утех. Для разговора с ним и собой. Для мыслей и очищения. Скит души. Келья для одиночества. И ничего кроме города, облаков, и стука сердца.
      Шестьдесят лет к пути.
      Пути к себе.
     А не выключенный мобильный пропел встревоженным голосом  жены:
- Ты пообедал?!
- Да. У Лены. Скоро буду.
- Жду!   
     И в облаках, стучащих в окна слезами озарения, одобрения, счастья и свободы домой… 
     В любви…