Жил-был дед

Андрушко Петру Романовичу – сельскому учителю и Человеку посвящается.
               

В многодетной семье Петра Романовича родилось 7 душ детей. Свирепствовал тогда жуткий голод. Много лет спустя он рассказывал внукам, как старший брат научил его есть корни рогоза, в большом количестве росшего на болотах и напоминавшего камыш. Это его и спасло. Выжило только трое самых крепких.

Отец умер перед войной от туберкулеза, заработанного ещё в Первую мировую.
Старшие - брат отправился воевать, а сестра ушла на фронт фельдшером.

После их мобилизации довелось вместе с мамой пережить оккупацию немцев, наравне со взрослыми сеять и убирать хлеб в колхозе, собирать оружие для Красной Армии после проходивших здесь боев.

Их семье повезло - вернулись брат с сестрой живыми и невредимыми и дожили до почтенного возраста. Сестра даже преодолела 90-летний рубеж.

Подростком, сразу после войны, поступил в медицинское училище в райцентре. Вместо учебных парт - сколоченные из досок лавки, вместо учебных тетрадей - белые поля газет и старых тетрадей. Был лютый холод. Из постели - только матрасы. Спали на полу по двое, второй матрас служил одеялом. Если повезло, то протапливали буржуйку. Везение возникало благодаря ночным походам на железнодорожную станцию, где собирали высыпавшиеся крошки угля из вагонов, которые здесь загружались. Занятие совсем небезобидное, за которое легко можно было получить 10 лет лагерей.

Денег не было совсем - выручала мамина торба с нехитрой деревенской снедью, которую нужно было умудриться растянуть на неделю. Бывало - воровали еду. Тогда приходилось неделю жить на воде и краюшке хлеба, пожалованной товарищами.

Одержимый желанием учиться, выдержал все.

Получив среднее образование, мечтал стать врачом. Но слишком далеко был ближайший медицинский институт, а денег по-прежнему недоставало. Поэтому пришлось выбирать учительский институт в ближайшем областном центре.

Как оказалось, выбрал свое ПРИЗВАНИЕ.

Стал учителем математики, уважаемым человеком на селе. Работу свою любил. Целыми днями в школе, а вечерами - тетради и обход родителей.

В школе встретил свою будущую жену Валю. Поженились вскоре и родилась первая дочь. Ютились в небольшой хате, покрытой камышом вперемешку с глиной. Зарплата была скромной.

Бог не обделил умелыми руками. Начал строить свой дом. Кормились огородами да хозяйством. Нескоро, но понемногу подняли свою усадьбу.

Все в ней было сработано мастеровитым хозяином. Двери и стены, каждое деревце помнили его руки. Каждый сучок, какая дощечка были с любовью обихожены.
Особая гордость - пасека. Пчёлам пришлись по нраву ладно сделанные ульи, и они благодарно наполняли их мёдом.

В это же время ещё педагогический институт успел закончить - стал завучем.  Отчеты в районо и двойки, девичьи слезы и мальчишеские драки, первая любовь и первые разочарования, нерадивые родители и их несчастные дети - во всем приходилось разбираться и находить нужные слова и решения.

В скором времени родилась ещё дочь, а чуть позже и желанный сын. Крепкая и большая семья у него получилась, где было много радости и уверенности, что все преодолимо. Нашлось в ней теплое местечко, обогретое любовью всех домочадцев, и для мамы, без времени оставшейся вдовой. Не раз ее мудрые советы  выручали молодых, а заботливые руки долгое время помогали растить детей при вечно загруженных родителях.

Все, что должен успеть в жизни мужчина - было выполнено.

Дом построил. Не одно дерево вырастил, а целый сад. Понемногу взрослел и сын, а ещё скольких достойных людей воспитал!

Вскоре мамы не стало. Ждали первую внучку.

Любимая его Валечка после рождения сына стала серьезно болеть. Она умерла внезапно в день рождения долгожданного дочкиного первенца.

Молодой ещё мужчина овдовел. Кто может сказать, как далась ему эта потеря?  Как меркнет радуга с окончанием дождя, так и его жизнь не была больше ярко расцвечена.

Дети выросли и покинули родительское гнездо в поисках своей судьбы.

Время шло, и были попытки сбежать от одиночества. Пошёл в примаки в соседнее село. Только сразу что - то не заладилось - душа рвалась обратно туда, где стены и двор помнили его. Потом принял к себе в дом такую же одинокую душу - без детей.

Но видно не зря говорят, что только первая жена от Бога. Так больше ничего путного и не сложилось. Тосковал он всегда по Валечке, хоть прошло уже ещё полжизни.

Часы на буфете, подаренные детьми к их серебряной свадьбе, продолжали степенно отсчитывать месяцы и годы.

По возрасту Пётр Романович вышел на пенсию, но живущий в нем учитель, уходить никуда не собирался. Кого - то по математике, физике подтянуть - пожалуйста. Кому с контрольной помочь - без проблем. И если бы только по учебе выручить. А то какой дельный совет даст молодежи. В сельском хозяйстве тоже слыл авторитетом. Приходили уже ставшие взрослыми ученики, чтобы спросить - о чем говорят народные приметы про наступающую весну, когда лучше высадить рассаду, как привить ветки молодой груши на старую яблоню. И ещё много чего было.

Казалось этому человеку нет сносу. Давно уже не было нужды, однако каждый год с появлением тёплых денёчков он по привычке возделывал свои огородные плантации.  Двор все время был наполнен кудахтаньем, похрюкиванием, а в некоторые годы и мычанием.  В поле за домом жужжала пчелиная жизнь.

В лексиконе старого учителя не было слова - «схожу», а только - «сейчас сбегаю». На увещевания, что пора мол, успокоиться, годы ведь не те, Пётр Романович отшучивался: «Движение - это жизнь».

Дети разлетелись от Сибири до Закарпатья и стали приличными людьми. У всех появились свои малыши и заботы.

Они любили его. Всегда, при первой возможности, стремились в отчий дом, прихватив с собой многочисленных внуков.
В его доме невозможно было предаваться отпускной лености и безделью. Всем всегда находилась работа.

Отдельная история - уборка урожая.

Проснувшись под звуки «кукареку», все дружно уходили на огороды. Потом, изможденные обеденным зноем, гости падали вповалку на прохладный пол в доме. Но хозяин продолжал суетиться на подворье. Ложился, правда, спать тоже с петухами.

И все же наступило время, когда здоровье стало пошаливать. Очень сильно нарушилось зрение.  Дети наперебой стали звать папу жить к себе.

Приезжая к дочерям в гости, уже через неделю Петр Романович начинал тосковать, приговаривая, что не может жить в клетке, какой казались ему городские квартиры.

Сын - вышедший в отставку военный, тоже пожелал жить в собственном доме. Купив себе домик в деревне, перестроил его и уговаривал отца переехать.  Однако духа тому хватило только съездить к сыну «на разведку».

Зрение резко упало. Тем не менее, старик упорно продолжал ездить на велосипеде, который он почтительно называл веломашиной.

Доктора, ясное дело, запрещали. Те, кто знал, что этот пожилой человек плохо видит, просто удивлялись тому, как ему это удается. Потом выяснилось, что, когда он садился за руль - ориентиром служил боковой бордюр на дороге, который в селе исправно белили. Дороги Пётр Романович не видел. Не раз случалось и падал, конечно. Но упрямство было его стержнем.

Дети искренне не понимали, что его держит здесь, пока не случилась одна примечательная история.

В очередной отпуск устроили небольшую реконструкцию: провели водопровод и канализацию в дом и начали пристройку капитального коридора взамен старенького деревянного.

Когда стали разбирать крышу, обитую прогнившим куском железа, хотели было по - быстрому оторвать отдельные сохранившиеся куски, поддев их ломом. Возмущённый старик, чертыхаясь, растолкал всех и сам полез на крышу. Почти уже ничего не видящий, в течение часа он нащупывал и затем терпеливо вытаскивал каждый гвоздик из прибитого листа. А когда слез - рассказал, что этот лист во времена жесточайшего дефицита удалось раздобыть в обмен на 5 мешков картошки.

Все пристыженно молчали. Стало вдруг предельно ясно, что для Петра Романовича его дом - что - то почти живое со своей душой.

Для современного человека жильё, в большинстве своём - всего лишь абстрактные квадратные метры, получаемые в обмен на ипотечный кредит. Легенды про домового ушли в прошлое.

Дети сдались и поняли, что лучшим решением будет нанять для него помощницу по дому, которая станет готовить ему еду и поддерживать его.

И почаще самим приезжать, чтобы одиночество не было удушающим.

Противостояние отцов и детей закончилось. Отпуска завершались, нужно было возвращаться к рабочим будням.

Во время отъезда у соседа напротив во дворе зазвучала старая известная песня Фрэнка Синатры «My way” - словно гимн несгибаемому характеру этого ЧЕЛОВЕКА.

...

Пётр Романович прожил ещё не один год, окружённый заботой и вниманием.

В последний путь его провожали в домовине, сработанной много лет назад его собственными руками. Также основательно и мастерски, как все, к чему он прикасался в жизни.  Дед умел чтить традиции своих предков и к смерти относился как к естественному финалу.

На похороны пришло полсела, многие приехали из соседних деревень. Он снова был окружён своими, теперь уже совсем седыми учениками, с любовью почтившими своего УЧИТЕЛЯ.