Двое в пути. Глава 21. Начало отпуска. У мамы

 

 ГРИГОРИЙ
           Через два дня после моего возвращения из командировки меня вызвал к себе директор. Я явился к нему в кабинет.
 - Николай Степанович, вызывали?
 - Да, проходи, садись. Тут такое дело. Пришло письмо с твоим актом. Я уже разговаривал с прокурором по этому вопросу. Конечно, их сразу заинтересовало это дело, они назначат проверку, но для начала им нужно основание. Основанием может служить твой акт ревизии. Но ты же сам понимаешь, что акт-то липовый…
 - Как липовый?
 - Да вот так! Ты считай, подделал подпись директора. При очной ставке он откажется, скажет, что этот акт он не подписывал. Будет проведена графологическая экспертиза, которая подтвердит его подпись. Тогда вылезет то, что ты обманным путем получил его подпись. А за это знаешь что бывает?...
 - Николай Степанович, я же вам рассказывал…
 - Да помню я, помню.
 - У меня просто не было другого выхода.  Будь я один, а так я не хотел рисковать жизнью и здоровьем жены.
 - Постой-ка, насколько я знаю, ты не женат.
 - Можно считать, что женат.
 - Мне это не понятно. А если женат, так чего ты ее за собой потащил в такую даль?
 - Да не тащил я ее туда. Мы просто там встретились с ней, она ехала к больному родственнику.
 - Ладно, не грузи меня своими личными делами, у меня своих дел хватает. А знаешь,  быстрее заканчивай свои дела и дуй в отпуск. Две недели к отпуску, как я обещал, тебе дам. А я за это время постараюсь договориться с прокурором. Пока не будем говорить, что этот акт директор леспромхоза не подписывал. Начнется следствие, подтвердятся обнаруженные тобой эти факты и про твой фокус могут просто забыть. Давай пиши заявление на отпуск, и чтобы к концу недели твоего и духу здесь не было!

            Из кабинета директора я вышел со смешанными чувствами.  С одной стороны, меня радовал предстоящий отпуск, а с другой стороны, я чувствовал какой-то дискомфорт от сознания того, что поступил как-то не так, пошел на сделку со своей совестью, совершил нечестный поступок. И еще, мне казалось, что уезжая из Москвы, я еще дальше удаляюсь от Наташи.

       Вот уже все тревоги и волнения позади, я еду в отпуск. Вначале заеду к маме в станицу под Краснодаром. Мама живет одна, ей уже восьмой десяток. Отец умер уже пять лет назад. Сколько раз я пытался ее забрать к себе в Москву, но она не соглашается, не хочет бросать свой дом, свое хозяйство, могилу отца. А с каждым годом ей все труднее содержать дом и все, что с ним связано. Дом ветшает, требует ремонта, а ей это не под силу. Предлагал ей деньги, чтобы наняла строителей. Не хочет брать, обижается, говорит, что сама справляется. 

    Я уже пять лет не был в родном доме, все дела, дела. Вот сейчас еду, за эти десять дней до путевки в санаторий нужно будет помочь ей с домом и с хозяйством. Очень мне сейчас пригодятся эти дополнительные две недели.

   Ноябрь не самое лучшее время для отпусков, особенно в Москве. Стоят серые осенние дни, частые дожди, ночные заморозки. Одним словом, предзимье. Но чем дальше на юг от Москвы, тем теплее и приятнее. Создается впечатление, что возвращается ранняя осень. Все больше солнца, больше остается листьев на деревьях, все зеленее трава, люди еще ходят раздетые без пальто и плащей.  А в Краснодарском крае вообще еще кажется лето.

  Маму я предупредил о своем приезде. Она не любит сюрпризов, когда я приезжаю неожиданно. Поэтому она меня уже ждала. И как только услышала звук мотора моей машины, тут же вышла на крыльцо, подошла и открыла ворота.  Я загнал во двор машину и вышел к ней. Мы обнялись, потом оторвались и посмотрели в лица друг от друга.

 - Здравствуй мамочка, здравствуй родная!

 - Здравствуй Гришенька, здравствуй сынок. Постарел… Уже седина появилась…

- А ты, мамочка, все такая же, ничуть не постарела.

 Я безбожно врал. Я видел, как за эти годы состарилась мама, как тяжело уже ходит, видел ее отекшие ноги, но говорить об этом не хотелось.

 - Пошли в дом. Я давно уже стол накрыла, жду тебя, все выглядываю. Как доехал? Как дорога?

 - Да все в порядке, мама. Нормально доехал. Я сейчас минутку, кое-что заберу из машины. 

 Я вернулся к машине, забрал сумку с нехитрыми подарками для мамы и зашел в дом. Стол был нарыт на веранде. Мама уже суетилась у плиты, что-то разогревая в кастрюле.
 
 - Гриша, иди мой руки и садись за стол.

 И было застолье, мама кормила меня, как в детстве, моими любимыми блюдами. И были, конечно, мои любимые голубцы с пшеном и смородиновая настойка, домашняя колбаса и еще много всего,о чем я уже начал и забывать.

 А когда я уже насытился и положил вилку на стол, мама подошла и присела рядом. Она протянула свою шершавую от работы руку, и с любовью, как когда-то в детстве погладила мою щёку. А на ней уже слегка отросла щетина. Я взял ее руку и поцеловал.

 - Гришенька, единственный мальчик мой… Тебе уже скоро пятьдесят…  А внуков я так и не дождусь… Что же ты так? Неужели ты так и не нашел для себя достойную женщину? Бобылем всю жизнь проживешь…

 - Нашел, мамочка, но потерял…

 - Как это потерял?!

 И я подробно, как она любила, рассказал ей о всех наших с Наташей приключениях в Сибири, как мы познакомились, как полюбили друг друга и как по-глупому расстались.

 - Гришка, ты как был в детстве шалопаем, таким и остался! Ну как это можно было даже не спросить фамилию женщины, с которой уже решил связать свою жизнь?  Почему вы заранее не подумали об этом и не обменялись адресами и телефонами? Как ты теперь будешь ее искать? Послушай, когда вы летели обратно в Москву, авиабилеты у вас сохранились? Там же обязательно указывается фамилия пассажира. 

 - Нет… Я отдал ей ее билет не глядя.

 - Ну, Григорий…

 - А сколько ей лет?

 - 45-48. Я не спрашивал, как-то неудобно было спрашивать о возрасте у женщины.

 - Неудобно штаны через голову надевать! Неудобно… Собрался жениться, а ни фамилии, ни возраста будущей жены не знаешь.  Так говоришь, у нее  есть сын уже взрослый … А не старовата она для тебя? Обычно в этом возрасте женщины уже не рожают.

 - Мамочка, ты умница! Я же могу ее отыскать через сына. Я ведь с ним знаком и совершенно забыл о нем.  Правда я и его фамилии не знаю… Но все-таки есть хоть какой-то шанс.  Вернусь из отпуска и сразу начну ее искать. И уж, в крайнем случае, полечу на нефтепромысел к нему.

 В этот вечер мы с мамой засиделись допоздна. Спалось мне чудесно в родительском доме.  А утром, когда я проснулся, меня уже ждали на завтрак мои любимые блинчики с творогом.

 После завтрака я вышел во двор и осмотрел мамино хозяйство. Да, здесь было к чему руки приложить. На крыльце уже несколько досок прогнили и проваливаются, на веранде отсутствуют несколько стекол, штакетник местами уже упал, ворота перекосились. На кухне и в кладовке на потолке пятна, значит, крыша уже местами течет.

  Нужно было браться за работу. Я засучил рукава и приступил к делу. В сарае нашел отцовские плотницкие инструменты. Похоже, что после смерти отца к ним никто больше и не притрагивался. Наточил топор, рубанок, подправил пилу. С плотницкими делами справился довольно быстро, а вот с крышей нужно было что-то думать. Прошелся по поселку, увидел, как на одном строящемся доме кровельщики клали новую крышу. Поговорил с ними, они клятвенно обещали, что через две недели после того, как закончить здесь, зайдут и отремонтируют маме крышу. Я даже оставил им задаток.

 Так в трудах и заботах пролетели эти дни до самого праздника. 7-го ноябрямы с  мамой пошли посмотреть на демонстрацию в поселке. В демонстрации участвовали несколько предприятий и дети обеих школ. Все было, как всегда. Гремел духовой оркестр пожарной команды, демонстранты несли плакаты, лозунги, портреты членов партии и правительства. Настроение было приподнятое.

 В толпе зрителей мы встретили мамину давнюю подругу Аду Николаевну. Они с мамой много лет вместе работали и дружили. Ада Николаевна была с дочкой Лизой, молодой симпатичной женщиной лет тридцати. Я слабо помню ее. Лет пятнадцать назад, когда я приезжал в отпуск к родителям, они с матерью часто заходили к нам.  Тогда она еще оканчивала школу,  и как все девчонки на юге, имела уже вполне оформившуюся женскую фигуру. Я часто ловил не себе ее заинтересованные взгляды, но мне она казалась слишком юной. Теперь она имела роскошную фигуру и была довольно симпатичной. Про нее говорили, что когда она училась, встречалась с кубинцем и даже вышла за него замуж. Но что-то у них не получилось. То ли она хотела иметь детей, а он не хотел, то ли наоборот. На этой почве они и разошлись, и она вернулась к матери.


 Мы очень мило пообщались,  и мама пригласила их к нам вместе отметить праздник.  Они согласились, но только сказали, что забегут вначале к себе домой. А жили они недалеко, на нашей же улице, только в конце ее.

 Мы с мамой быстро накрыли стол на веранде и приготовились встречать гостей. Они вскоре пришли и притащили с собой бутыль вишневой навивки и большой кусок домашней ветчины. Наши мамы сели рядышком, а мы с Лизой напротив. Я на правах хозяина и кавалера ухаживал сразу за всеми тремя дамами. Хозяйки наши постарались на славу, угощения были отменными. Мы пили наливки: принесённую ими вишнёвую, и нашу, смородиновую, и обильно, по южному закусывали. Вскоре мама с Адой Николаевной увлеклись своими разговорами, предоставив возможность общаться нам с Лизой. Лиза сидела рядом в пол оборота ко мне, о чем-то оживленно рассказывала и постоянно, то своим бедром касалась моего бедра, то грудью задевала мое плечо.

 Вышли мы из-за стола, когда на улице уже было совсем темно.
 
 - Гриша, - обратилась ко мне мама, - ты проводи женщин домой, а я тут сама уберу все со стола.

продолжение следует..http://proza.ru/2019/10/18/1685