Япония для обывателя

(рецензия на роман Дж. Клавелла «Сёгун»)

Мимо романа «Сёгун» Джеймса Клавелла я пройти не мог. Историей и культурой Японии интересуюсь давно и всерьез, а «Сёгуна» нам рекламируют как чуть ли не классическое произведение на «японскую» тему. Надо было составить о знаменитой книге собственное мнение.
Перед нами роман, «основанный на реальных событиях». А именно, на приключениях английского моряка Уильяма Адамса, которого в самом конце XVI века занесло на Японские острова. Находчивый и смекалистый мореплаватель не только выучился местному языку, но и стал приближенным сёгуна (военного правителя) Токугавы Иэясу. Адамс выведен в романе как Джон Блэкторн, Токугава переименован в Торанагу. Изменены имена и других исторических личностей – легко, впрочем, узнаваемых и под псевдонимами.
Блэкторн попадает в Японию в драматический для страны момент. Недавно умер общеяпонский диктатор Накамура (исторический Тоётоми Хидэёси). Назревает схватка за власть между двумя сильнейшими феодалами – Торанагой и Исидо (Исида Мацунари). Плетут сложные интриги и монахи-иезуиты, у которых на Островах свои торговые, миссионерские и прочие неблаговидные интересы…
 Как видим, материала для захватывающего романа – вагон и тележка. Что же получилось у Джеймса Клавелла (1922-1994), раскрученного американского писателя и кинематографиста?..
Приходится признать: «Сёгун» - вещь весьма средненькая. Хотя бы и с чисто литературной точки зрения. Нудное повествование размазано более чем на тысячу страниц. Но и за это мы должны сказать «спасибо» Герману Глоббу - редактору, который порядком урезал изначальный вариант неподъемной эпопеи Клавелла. Многие подробности, диалоги и монологи (роман изобилует внутренними монологами персонажей) могли бы быть вычеркнуты без всякого ущерба. Некоторые сюжетные линии заканчиваются буквально ничем. Лишь кое-как они похоронены в толще романа.
Клавелл любит длинные описания. Но справляется с ними неважно. Это верно и для статических описаний (интерьеры в национальном стиле, картины природы и т.д.), и для динамических эпизодов военных стычек, погонь, борьбы с морской стихией. Читаешь о преследовании галеры Торанаги флотилией Исидо – и хочешь спать. В главе про выезд Торанаги на соколиную охоту видишь черные буквы на белой бумаге – но не японского князя, не охотников, не соколов.
В претендующем на звание классики романе главное, конечно, не пресловутый «экшн». А люди и отношения между людьми. Но и здесь Клавелл откровенно проваливается. Его герои картонные и безликие. Их пространные внутренние монологи дела не спасают.
Даже центральные персонажи ни на грамм не раскрыты. О Блэкторне, например, мы можем сказать: это грамотный капитан, отличающий руттер от компаса. Т.е., иными словами только то, что Блэкторн… капитан. Почему именно этот человек смог «акклиматизироваться» в Японии?.. Изучить язык?.. Стать доверенным лицом могущественного князя?.. На основании «Сёгуна» судить невозможно.
Столь же неубедительны и чувства между Блэкторном и Марико-сан. Автор свел все дело к «теплоте», которая разлилась у героини в бедрах. Нет, автор предпринял массу неуклюжих попыток показать нам: эта любовь – настоящая, трагическая и с большой буквы. Но затем сам же махнул на свои потуги рукой. Вскоре после гибели Марико Блэкторн сокрушается о своем сожженном корабле, но не о любимой женщине. Возникает стойкое ощущение, что ее он просто забыл.
Пытаясь объяснить мотивы, по которым действует какой-нибудь персонаж, Клавелл подчас смешит. Бравый самурай Оми-сан решает низложить своего господина Ябу. За что?.. Да только за то, что тот не оказал матери Оми какие-то формальные почести!.. Хотя до этого нас уверяли: Оми эдакий маньяк дисциплины и блюститель клановых интересов. Для того, чтобы пойти против своего родственника и повелителя, Оми явно должен был иметь более веские причины.
Многое в романе выходит за рамки литературной слабости и может быть охарактеризовано не иначе как «маразм». Плохой вы писатель или нет, но есть же какое-то чувство реальности, которым не поступаются и посредственные сочинители. Клавелл, однако, поступился.
Торанага вспоминает прошлое. Свой визит к диктатору Накамуре. Накамура был человек опасный, Торанага не отважился ехать к нему просто так… И для подстраховки тайно (?) разместил в окрестностях ставки Накамуры 60 тысяч своих преданных самураев. 60 тысяч!.. Каково?!. Столько людей имел, оказывается, один японский князь на «непредвиденный случай». Очевидно, дома осталось ждать раз восемь или в десять больше бойцов.
Для сравнения: Александр Македонский отправился завоевывать мир с «жалкими» 35-40 тысячами воинов. А император Октавиан плакал и бился головой об стену, когда получил известие, что германцы вырезали 15 тысяч римских солдат. Торанага таких потерь, наверное, и не заметил бы. Здесь уместно вспомнить, что далеко не каждый вооруженный японец назывался самураем. Так именовалась только «элита» - привилегированная военная аристократия.
В сказочной Японии Клавелла армии совершают «суворовские переходы», хотя не имели времени не только подготовиться к марш-броску, но и собраться под знамена. Крохотные деревушки принимают на постой целые караваны и многотысячные воинские контингенты. Достаточно князю Торанаге отдать короткий приказ.
Итак, «Сёгун» - роман не очень хорошо написанный. Да вдобавок глумящийся на каждом шагу над здравым смыслом. Казалось бы: возьми такую книжку с полки, пролистай и положи на место. Но Клавелла читают. Хвалят. Экранизируют. И тут мы подходим к самому интересному: к секрету писательского успеха от Клавелла. Рецепт этот прост. Автор бесстыдно сыграл на обывательских стереотипах и предрассудках по поводу японской старины.
Японцы предстают на страницах романа «инопланетянами», в принципе непостижимыми для условного «западного человека». Только Блэкторну и удалось чуток приподнять завесу над загадочной японской душой.
Во всех странах мира люди заняты решением житейских проблем. Ссорятся, влюбляются, заботятся о крыше над головой и пище. Но в Японии Клавелла все обстоит не так. Здесь первейшая реакция на землетрясения – меланхолические тирады об иллюзорности бытия. Да и в отсутствие стихийных бедствий японцы к жизни не привязаны: самураи только и делают, что клянчат у сюзерена дозволения совершить сэппуку (ритуальное самоубийство).
Хуже того: в Японии плохо себе представляют, что такое нежные отношения между мужчиной и женщиной. В японском языке даже якобы нет эквивалента нашему «любовь». Зато в плотских утехах «инопланетяне» очень искусны. В «Сёгуне» немало эпизодов, близких к порнографии.
Обыватель читает и радуется. Свои представления о старой (да и современной) Японии он почерпнул из дурных голливудских фильмов. А теперь находит подтверждение «устоявшемуся мнению» в солидном – казалось бы – романе. Но любой, кто хоть немножко интересовался японскими историей и культурой, скажет Вам: Клавелл то ли врет, то ли заблуждается.
Смерти в Японии боялись не меньше, чем везде. И отнюдь не за любой грешок самурай должен был вспарывать себе живот. В знаменитой «Повести о доме Тайра» молодой военачальник погубил по неопытности целое войско. И ничего: обошелся без харакири, просто подался в буддийские монахи. Да и нежная, возвышенная любовь («айдзё:») мужчины и женщины занимала в жизни японцев столь же огромное место, что и у всех других народов. Литература и фольклор Японии полны историй о влюбленных.
Общий итог: «Сёгун» Клавелла - плохо сработанное фентэзийное чтиво, замаскированное под исторический роман. Остается добавить, что в 1980 году по произведению Клавелла был снят одноименный мини-сериал. Тоже не шаткий и не валкий – на один раз. Но этот тот редкий случай, когда фильм лучше книги.